Скоростная любовь. Speed

Он был горячим. Его губы. Его поцелуй. Он был нежный. Но я его не хотела. Я чувствовала, что, несмотря на прилагаемую ко мне силу, он остается нежным со мной. Пашина рука оказалась под моим свитером.

– Нет! Не думай даже!

Забрыкавшись, я кое-как отбилась от него.

– Паша, пусти меня! – это было очень похоже на писк.

– Я соскучился по тебе.

– Не говори этого. Пожалуйста! Пусти!

Он вновь поцеловал меня.

Одной рукой придерживал мой подбородок, второй, обнимая, прижимал к себе.

Я чувствовала исходящее от него желание. Вернулась в прошлое. Чувствовала близкого мне человека.

– Нет, Паша! – у меня хватило сил вырваться. – Не надо, прошу тебя.

– Почему? – его глаза были грустными.

Я чувствовала себя ужасно. Я не хотела обижать его и делать еще больней, но мне стоило это произнести:

– Я люблю другого.

– Нет, – он помотал головой. Уткнулся носом мне в щеку.

– Да. Я люблю другого человека. Отпусти меня, пожалуйста.

– Берг, не делай мне больно, прошу тебя.

Попытка оттолкнуть его от себя. Еще одна. Еще и еще.

– Паша...

– Я не отдам тебя ему. Мне было больно сегодня... Я знал, что ты тренируешься с ним. Помнил, что ты говорила мне, что увлечена другим. Но, Берг, узнав от друга о том, что вы вроде бы вместе, – Мятежный заставил смотреть ему в глаза. – Он может претендовать на звание лучшего гонщика, пускай все считают его лучшим, но тебя я ему не отдам. Было ошибкой переходить мне дорогу в гонках, но отбирать тебя…

Паша покачал головой.

– Он не переходил тебе дорогу ни в чем. Это не он пускал слухи. И...

– Неважно кто. Сегодня я расставлю все точки. Я докажу ему, кто из нас лучший. А после заберу тебя.

– Нет, – шепотом возразила я. – Я никуда с тобой не поеду.

– Поедешь, – усмехнулся он.

– Нет, Паша, нет!

Он не хотел слушать меня. Не хотел обращать внимание на то, что я не желаю быть с ним.

– Паша, я… Я люблю его! – произнесла я в полной тишине.

Он посмотрел на меня. Его взгляд потускнел.

– Я люблю его.

– Ты опять меня расстраиваешь.

– Паша… Прости меня за то, что я не была откровенна с тобой, за то, что врала…

– Нет-нет. Не надо.

– За то, что не говорила тебе правду. За то, что говорила о любви, которой не было, – продолжила я.

– Прекрати!

– Но я не могу больше так! – заплакала я. – Отпусти меня! Я люблю его. Очень сильно. Я не понимала, что у меня в голове… И…

– Берг! Хватит!

Смахнув слезы, я продолжила:

– Я только сейчас начинаю понимать, что любила его с самого начала. Мне не важно, кто он, меня даже не смущает, что я не все о нем знаю. Значит, узнаю потом… Ай! – он схватил меня за плечи, тряхнул, и я ударилась головой о сидение. Не могла сдержать слез. Они стекали по моему лицу, мне было стыдно смотреть на него. Мне было страшно. Почему? Почему он не мог просто отпустить меня?

– Я люблю тебя!

Сглотнув, я подняла на него глаза и прошептала:

– Я люблю… Я люблю Диму.

Его ошарашенный взгляд.

– Я люблю его всем сердцем. Люблю! – плакала я.

– Нет.

Это был какой-то кошмар.

Сбилось дыхание, было жарко. Невыносимо жарко. Я не могла понять его. Я хотела уйти. Я злилась. Злилась на саму себя. Почему я не могла раньше сказать ему обо всем? Почему он не может расстаться со мной? Я почувствовала прилив агрессии. Мне надоело жалеть его. Жалеть себя. Вновь повернувшись к нему, я произнесла: – Да, Паша, я люблю его. Он мой! И всегда будет моим. И знаешь… Пускай эта фамилия ненастоящая, но я хочу, чтоб она стала моей! А когда я стану его, знаешь, о чем я буду мечтать? – прошипела я.

– О чем?

– О сыне. Мы разговаривали с ним об этом. Мы назовем его Димочкой! Потому что я хочу назвать его в честь человека, который является для меня лучшим на свете.

Он сделал мне больно. Вцепился в плечо и заставил закричать.

– Пусти!

– Перестань нести подобную чушь!

– Пусти! Это не чушь! – простонала я, пытаясь вырваться из его цепких рук.

Придя в себя, я обернулась к нему, вся зареванная, красная, испуганная, растерянная и решила его уничтожить:

– Паша, я сплю с ним! Сплю уже давно! Верней, я спала с тобой, а с ним я занимаюсь любовью.

– Закрой рот!!!

Я так испугалась. Испугалась его крика. Он схватил мое лицо обеими руками, притянул меня к себе. Я так не хотела этого.

– Ты его забудешь.

– Нет! – мои слезы текли по его рукам. – Паша я люблю его… И я доверяю ему… И…

– Ты можешь доверять мне!

– Я… – сглотнув, не понимая почему, я прошептала. – Я уже доверилась ему. Я доверила ему самое сокровенное. У нас был с ним секс. Секс без защиты.

– Что? – его глаза были совсем рядом. Такие голубые. Такие глубокие. Такие холодные.

– Я бы хотела… Возможно… Если после этого у меня будет ребенок, я…

Это было ужасно. Ужасно больно. Со мной это случилось впервые. Я почувствовала привкус крови во рту. Кожа горела. Трясясь от страха, я оглянулась на него. Он ударил меня. Ударил по лицу. Сильно. Так сильно, что, отлетев, я стукнулась головой о боковое стекло. Видимо, разбила губу.

– Прости, – перепугавшись неизвестно почему, он смотрел на меня диким взглядом. – Прости!

Достав свои таблетки, он принял сразу три.

Я молчала. Не знала, как его оправдать. Не могла поверить, что он смог поднять на меня руку. Я никогда не сталкивалась с подобным. Он вырыл между нами глубокий ров. Чувствовала себя отвратительно.

– Полина…

– Я не хочу. Не хочу разговаривать.

– Да мать твою! – разозлившись, он ударил по рулю. – Как ты могла так поступить со мной?

Я не слушала его. Да. Он пытался повернуть мое лицо к своему. Всячески оправдывался. Списывал все на нервы и свою несдержанность. Я не обращала на него никакого внимания. Видела вместо него пустоту. Желала лишь, чтоб по скорей этот кошмар кончился, и я бы оказалась рядом с Димой.

Словно прочитав мои мысли, он вновь разозлился:

– Я не смогу без тебя нормально жить. Ты должна понимать, что я применю максимум усилий, чтобы ты осталась со мной. А то, что ты рассказала мне… Я справлюсь с этим.

Паша резко тронулся с места, в это время ожидающая нас машина тоже зашевелилась. Отвернувшись к окну, я лихорадочно пыталась сообразить, что собирается предпринять Мятежный. Его категорический настрой раздражал, но я боялась ему перечить. Но все-таки я сделала ему больно. Я соврала. Но он не мог обличить меня во лжи. Его рвало на куски. А мне… мне было приятно от этого.