Скорпика

Путь не открывался.

Очередная сдавливающая, выжимающая боль навалилась на нее, и женщина попыталась понять, что она чувствует в центре схватки – орех внутри скорлупы. Была ли это твердая, плотная голова, которую ее тело сдавливало в направлении дневного света? Или конечности, сдавленные и спутанные друг с другом, которым некуда деться? Она не стала спрашивать повитуху. Если новости были плохими, то Кхара не хотела их знать. Ее мокрые от пота волосы, отросшие во время беременности, как того требовали традиции, лезли ей в глаза. Она проклинала их. На рассвете после рождения ребенка ее снова остригут. Если ребенок родится.

– Кхара, – прошептала Виш, которая редко называла ее по имени, даже несмотря на все годы дружбы между ними. – Вы здесь?

– Здесь, – пробурчала она, хотя перед глазами плыли звезды. – Я ушла в себя?

– Только на мгновение, – сказала Виш, но в ее голосе теперь звучало беспокойство.

Кхара поняла, что времени прошло больше, чем одно мгновение. Если бы она потеряла сознание, если бы она не смогла привести этого ребенка в мир, кто знал, что бы случилось? Кхара доверила своему телу родить девять мальчиков. Роды прошли без проблем. Теперь ее тело было другим, роды были другими, ребенок был макилу. Она не могла доверять своему телу. Ей нужен был рассудок.

Кхара обратилась к Више.

– Говори со мной.

– О чем?

– О чем-нибудь.

– Моя королева, я не могу, – сказала Вишала, теперь ее знакомый голос стал тверже, в нем появилась странная строгость.

– Что? – Кхара пыталась сосредоточиться. На мгновение она увидела лицо Виш: теплые карие глаза, темный ореол коротко подстриженных волос, тонкие губы, поджатые в четкую линию. – Что?

– Нет. Не я. Говорите вы.

Сейчас она находилась в состоянии покоя между схватками, в блаженном, ни на что не похожем ощущении, и громко рассмеялась. Конечно, ее подруга знала, что делать. Повитуха разбиралась в родах, но Вишала до глубины души знала Кхару.

– Плутовка!

Никакого ответа не последовало, что, очевидно, было сделано намеренно.

– Хочешь, чтобы я говорила, – сказала Кхара, стараясь, чтобы в голосе звучала дразнящая легкость. – В моем состоянии?

– Ей следует встать? – Теперь Вишала обращалась к повитухе, а не к ней, но обе слушали ответ пожилой женщины. Перерыв между болями был коротким, а вопрос – срочным. При следующей схватке она, возможно, не сможет подняться, даже если захочет.

– Пусть она выполняет волю своего тела, – раздался голос Бегхалы, который, казалось, доносился издалека.

Вишала спросила Кхару:

– Слышите?

– Мое тело ничего не знает, – прошипела Кхара, и, словно обидевшись на оскорбление, ее тело мгновенно подалось вперед, нарастающая волна боли обрушилась на нее, как вся мощь великого моря.

Затем королева почувствовала непреодолимое желание упереться руками в землю и высоко поднять бедра. Повинуясь порыву, она изогнула тело под острым углом, наклонившись вперед так сильно, как только могла с таким тяжелым грузом в животе. Ее темные волосы рассыпались по земле, кровь прилила к голове. Боль обхватила бедра, как железная цепь; ребенок извивался в колыбели мышц, стягивающих его, сопротивляясь каждому дюйму. Мир Кхары уменьшился до этих дюймов, и она молила ребенка выиграть битву, молила, чтобы его голова повернулась к свету.

Вишала прошептала на ухо:

– Что вы помните о нем?

Дерзкий вопрос, граничащий с запретом. Воительница свободно говорила о своих удовольствиях, если хотела, но выбор был за ней и только за ней. О подробностях нужно было говорить добровольно, а не по требованию. Кхара не стала бы отвечать на такой вопрос никому другому. Но ответ быстро слетел с ее губ. Она помнила каждого из них, начиная с того первого миловидного мальчика-пастуха из Сестии, совсем еще неотесанного юнца, и заканчивая мужчиной, с которым она вступила в связь после стычки с разбойниками и чье имя так и не узнала. Утром, как и обещал, он сменил повязку на ее ране и обработал успокаивающим жирным кремом, а затем Кхара и ее отряд отправились в путь.

– Все, – задыхаясь, сообщила она подруге, подумав, что ее голос звучит как-то мягко, но неуверенно.

– Расскажите мне.

– Вьющиеся волосы. По всему телу. Огонь в глазах. – Теперь ритм ее слов стал напевом, пульсом, который нужно было слушать, и она с радостью подчинилась ему, когда боль снова обрушилась на нее, заставляя снова опустить бедра. Королева выпрямилась, напрягаясь. – Соленый вкус. Сильные руки. Сильные бедра. Никакого страха. – Кхара не стала говорить, но вспомнила – с изысканной ясностью – удивительную легкость их связи. Не было ни настороженности, ни нервных моментов, ни застенчивости, свойственных молодым. Они оба были в том возрасте, когда можно держаться уверенно, и каждый из них знал, чего хочет другой. Все было понятно. Мужчина предложил себя, и королева приняла его, задав ритм, который тот быстро поддержал. Кхара не сводила с него глаз, когда он застонал. Ни один из них не отвел взгляд.

Его стон слился со стоном, вырвавшимся из нее, когда тело боролось с ней, ребенок боролся с ней. Снова поплыло сознание, и тогда она вцепилась в руки Вишалы, как будто только они удерживали ее на этом свете, а потом завыла звериным воем.

Ребенок приближался.

Где Бегхала? – хотела спросить Кхара, но слова испарились, дыхание пропало, мир исчез. Она держалась. Боль угрожала лишить ее мира, вышвырнуть через все пять ворот Подземья в черную тьму.

На ее животе лежала рука – рука ли? Была ли внутри нее рука или иная масса мышц и костей? Ребенок или повитуха? Она выплеснула свою боль в вой, и ей было приятно кричать. Больше Кхара ничего не могла делать. Момент настал.

Теперь ее тело было телом животного, и она подумала о священном скорпионе, в честь которого был назван ее народ и их герой. Об его хвосте, поднимающемся для удара. О том, как ничто не может остановить это ядовитое жало, как только оно приходит в движение, и было ощущение, что яд проникает в ее мышцы и сдавливает не только родовой портал и кости ребенка, запертого внутри, но и сердце, ее бедное сердце. А затем раздался сильный, отдающийся эхом звук, и почти в тот же момент, казалось, она услышала плач.

– Моя королева, – сказала Вишала у ее уха удивленным голосом. – Ваша дочь пришла.

* * *

Рассветный луч ласкал стены шатра, когда она услышала радостные возгласы бойцов снаружи. Родилась новая воительница, и Бесплодная Королева больше не заслуживала этого титула. Сама мысль об этом вызвала улыбку у Кхары. Напевая приятную, успокаивающую мелодию, Бегхала одним легким взмахом серебряного родильного клинка разрезала соединяющие их путы, а затем помогла Кхаре облачиться в свободную одежду из конопляной ткани, которая согревала ее, но не скрывала тело от ребенка. Теперь дитя спало на груди матери, закрыв глаза, маленькие плечи вздымались и опускались от усилий первого дыхания.

Полог шатра открыла Вишала, когда вернулась после оглашения, передвигаясь практически бесшумно. Она опустилась на колени рядом с Кхарой.

– Моя королева, время пришло.

– Полагаю, теперь я снова королева, – тихо сказала Кхара, не желая тревожить ребенка.

– Так и есть, – согласилась Виш, – и спустя много лет, когда вы устанете, рядом будет следующая королева.

– Благословляю тебя, – произнесла Кхара.

Виш пожала плечами.

– Скорпион благословляет вас. А я же просто буду рядом.