«Скорпион» нападает первым

– Ой! – взвыл Егор.

– Смотри мне в глаза!!! Есть только один способ избавиться от твоих комплексов.

– Какой?

– Смотри в глаза!!! Лекарство. Микстура. Крайне редкая и невероятно дорогая. Чтобы ты знал, древнее китайское средство – желчь тигра.

– Мама заплатит…

– Это еще не все. Смотри в глаза, гад!!! Оно настолько противно, что тебя будет выворачивать наизнанку от чайной ложки. Но, не принимая его, ты так и останешься уродом.

– Я готов.

– Дальше. При разговоре с собеседником обязательно смотри ему в глаза, вот как сейчас мне. Делай это в любом случае, даже если тебе невмоготу. Тогда лекарство придется принимать значительно реже. Собери свою волю в кулак, не устраивай матери и бабке истерик. Будь мужчиной, в конце концов! – Добрый фрейдист на мгновение задумался, оторвав пронизывающий взгляд от Егора. Но сам мальчик сидел, словно окаменевший. – Есть, правда, еще один способ… – вкрадчиво произнес старичок, – но он еще ужаснее. Иглоукалывание, тоже древнее китайское средство… Колют в самые чувствительные точки человеческого тела раскаленными докрасна иглами. Боль адская! Зато после этого человек не воспринимает обиды и оскорбления, он становится неуязвим для лести и травли… Он становится сверхчеловеком! Между прочим, именно таким способом японцы готовили своих камикадзе. Знаешь, кто такие камикадзе?

Егор кивнул.

– Короче, даю тебе испытательный срок в полгода. Если снадобье не подействует, готовься к иголкам. Твоя мать не возражает.

– Но я… Но вы… не имеете права! – заверещал Егор.

– Имею. У меня есть письменное согласие твоей матери. – Старик засмеялся сатанинским смехом. – Вот, возьми склянку со снадобьем и проваливай.

Хотите – верьте, хотите – нет, но волшебная микстура вылечила нашего героя от комплекса неполноценности.

И обновленное с помощью тигровой желчи дитятко заскользило по жизни легко и свободно. Даже прыщи куда-то исчезли. Школа была окончена хотя и не с золотой медалью, но тоже весьма успешно. А дальше прямая дорога, конечно же, в МГИМО. Героические заслуги погибшего в борьбе с мировым империализмом отца, рекомендация влиятельной организации плюс достаточно высокий уровень знаний и владение иностранными языками обеспечили беспрепятственное поступление в престижнейший вуз страны. Волшебный элексир старого фрейдиста теперь не был уже нужен.

Нужно только добавить, что на последнем курсе старые товарищи отца напомнили о себе и мягко, ненавязчиво предложили Егору посещать некие курсы повышения квалификации. Егор, по своему обыкновению, ни минуты не сомневаясь, согласился и не пожалел. Здесь учили таким вещам, о которых он до сих пор знал лишь понаслышке: секретам рукопашного боя, владению оружием отечественных и иностранных марок, основам тайнописи, взрывному делу, – да всего и не перечислишь. В восемьдесят шестом Егор в качестве переводчика отправился в Никарагуа, но пробыл среди сандинистов недолго, так и не успев приступить к выполнению специальных заданий. Он вернулся в Москву – любимый и одновременно ненавидимый город.

Страна, куда он попал, очень напоминала нынешнюю Россию.

У власти в ней находилось слабое, постоянно лавировавшее между русскими и американцами правительство. Природные ресурсы были необъятны, а народ жил в нищете. Преступные кланы правили целыми областями… Даже марксистско-ленинских партий в стране насчитывалось целых три, и все они были в конфронтации друг к другу. В задачу Егора входило осуществление связи с той революционной партией, которую поддерживала Россия. Руководил революционным крылом партии огромный черный парень, некогда окончивший Университет имени Патриса Лумумбы в Москве. Он кое-как лопотал по-русски, а на его лице, напоминающем громадную галошу, сверкали ослепительные зубы. В России на африканского коммуниста наибольшее впечатление произвели две вещи: девушки и пельмени.

Неизвестно чему он отдавал предпочтение, поскольку вывез из Москвы жену, вернее одну из жен, которая прекрасно готовила пельмени. Жену коммунистического лидера звали Капитолиной, она была бывшей лимитчицей из Моршанска. В Африке ей очень нравилось, поскольку среди жен она оказалась на положении главной. Всю работу по дому выполняли другие жены, ее уделом оставалось приготовление любимого блюда.

В отличие от Капитолины, Егору в Африке порядком надоело. Экзотика очень быстро приедается, и даже пельмени Капитолины, с которой он подружился, не скрашивали его одиночества.

Человек-галоша постоянно требовал денег и грозил перекинуться к китайцам, в ответ на рапорты Егора, описывающие двуличие человека-галоши, ему сообщали – денег нет, лимиты исчерпаны, оружие отпускать даром не будем, требуйте взамен алмазы, которые у человека-галоши есть. Однако резиновый коммунист расставаться с алмазами не желал. В довершение атмосфера в посольстве тоже попахивала дерьмецом. Все друг на друга стучали первому секретарю посольства, официальному представителю органов. Первого секретаря побаивался даже сам посол, в прошлом первый секретарь обкома не то Костромской, не то Липецкой области. Послу Африка тоже осточертела, и он предавался беспробудному пьянству.

Приступы тоски все чаще накатывали и на Егора, спасало только воспоминание о китайском снадобье. Дружба с Капитолиной становилась все более тесной, и в глазах человека-галоши, несмотря на постоянную улыбку, мелькали молнии.

Но однажды скуке пришел конец. Произошло это благодаря встрече с неким человеком, который назвался Николаем Николаевичем.

Николай Николаевич объявился в лагере человека-галоши внезапно и предложил Егору поговорить.

«Цэрэушник», – решил Егор. Но Николай Николаевич заявил, что он не разведчик, хотя и связан с деятельностью секретных служб.

– Не надоело тут болтаться? – поинтересовался он у Егора. Разговор происходил в доме человека-галоши. Они ужинали втроем, запивая пельмени водкой, до которой человек-галоша тоже был охоч.

Егор сказал, что, в общем-то, надоело.

– Переходи к нам, парень, не пожалеешь, – предложил неведомый Николай Николаевич.

– К кому это к нам? – полюбопытствовал Егор.

И Николай Николаевич поведал, что представляет некую организацию, очень мощную и разветвленную. Она, якобы, непосредственно влияет на развитие геополитических процессов. Особые интересы в последнее время имеет в СССР, который в ближайшее время ждут великие потрясения.

– Мы не шпионы, – подчеркнул Николай Николаевич, – мы своего рода стратеги и реформаторы.

– Что же я буду иметь, если тоже стану стратегом? – поинтересовался Егор.

– Очень приличный заработок, возможность путешествовать, после пяти лет службы гражданство любой страны мира на выбор, а главное, остроту ощущений и чувство собственной значимости.

– Моя деятельность, как я понимаю, будет связана с выполнением специальных заданий?

– Несомненно.

– Предстоит подвергаться опасности?

– Не исключено.

– Я буду подвергать опасности чужие жизни?

– Вне всякого сомнения. Конечно, работа непростая, но это лучше, чем киснуть в глухой африканской дыре. Система стремительно разваливается, большинство ваших коллег в скором времени окажутся просто выброшенными из привычной жизни и будут мыкаться, радуясь любой подвернувшейся, даже сомнительной, работе. Можете мне поверить, так и случится.

– Сколько же мне будут платить?

– В зависимости от сложности задания, но не менее пяти тысяч долларов в месяц. Потолок, однако, значительно выше, а достигнуть его очень просто.

– И если я соглашусь?

– Вас отправят в тренировочный лагерь, а потом проверят в деле. Не скрою, мы давно к вам присматриваемся, обратили внимание еще в пору вашей работы в Никарагуа. Вы нам подходите.

– Почему?

– По целому ряду качеств. Трезвый взгляд на жизнь, острый ум, цинизм, быстрота реакции, широта восприятия, склонность к авантюрам. Вы не скупердяй, не алкоголик, не стукач, не лицемерно идейный. Могу продолжить, однако это будет смахивать на откровенную лесть. Так как?