Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы

— Людей у нас немного, и вооружены они слабо. Пистолеты, старые винтовки. Население в массе сочувствует франкистам. Живут неплохо, война их не коснулась. Пролетариата почти нет. Торговцы, чиновников много понаехало. Попов слушают, да и пропаганда действует. Товарищи в Республике совершили немало ошибок. Однако что сможем — сделаем. Солдаты в гарнизоне все больше с юга, андалузцы, марокканцы, у нас их не любят. Итальянцы не лучше. А мы здесь каждый закоулок знаем, проходные дворы, другие секреты. Все подходы и выходы из дворца перекроем. Ни одну машину не пропустим…

— А если Франко вздумает прорываться на броневиках или танках? — спросил сидевший позади испанский капитан Тагуэнья.

— Гранат и пушек у нас нет, — развел Ларго руками.

— Я выделю в помощь вашим своих бойцов. По три человека на группу. С пулеметами, гранатами и минами.

— Это будет гораздо лучше. Наши улицы легко минировать, а гранаты можно бросать из подворотен, с крыш и балконов.

— Спросите у него, — шепнул Шульгину Гришин, — как насчет подземных ходов и прочих средневековых штучек?

— Наверное, есть, — ответил Ларго, — но мне о них ничего не известно. Раньше мы не очень интересовались старым дворцом. Будем надеяться на лучшее. Если все получится, войне конец. У франкистов нет другого каудильо. Этого мы повесим за ноги на Гран-Виа, люди увидят и достанут спрятанное оружие. Старая традиция. В нашем городе чужакам не выжить. Всю добычу поделят, тут центральным властям вмешиваться не стоит.

Тагуэнья хмыкнул. Он-то знал обычаи, сохранившиеся со времен Реконкисты.

— Несколько тонн песет — хорошая добыча, — кивнул Шульгин. — И ходить они будут наравне с республиканскими?

— А как же? — удивился Ларго. — Деньги есть деньги.

«Испанский коммунист — все равно испанец», — подумал Шульгин. Когда-то он видел югославский фильм, «Фальшивый кумир» назывался, кажется. Там в руки жителей небольшого городка попал грузовик с динарами, которые Центробанк вывозил в сорок первом из Белграда. Вот уж там народ повеселился! Да и в советской России царские бумажки довольно долго ценились намного выше «совзнаков». И здесь так будет. «Бургос — город миллионеров!».

— Мы их сожжем, — сказал Тагуэнья.

— Ни в коем случае, — загорячился Ларго. — Трофеи принадлежат народу.

«Вот и стимул, — обрадовался Шульгин. — Если товарищи сумеют довести до сведения масс данную перспективу, нам и делать почти ничего не придется…»

— Именно так все и будет, — подвел он черту. — А пока мы, кажется, подъезжаем? Отряд, к бою!

Ларго не подвел. Его проводники и водители сумели выбрать такие маршруты, что ни разу не привлекли внимания франкистов. И в самом деле, гудя мотором и скрипя рессорами, ползут по улицам давным-давно всем знакомые «Фиаты» с табличками «Бургос — Миранда» или «Лерма — Бургос», на которых спешат к открытию рынков крестьяне со своими молоком, сыром и вином.

А десант, благодаря усилиям Шульгина, тоже особого внимания не привлек. Далеко все же аэродром от города, пятнадцать с лишним километров, за холмами. Посверкало что-то, не зимняя ли гроза, донесся короткий, минуты на две, гром. И снова тишина.

На то и настраивалась «деформация реальности», чтобы направить мысли попадающих в сферу ее действия людей по наиболее естественному руслу, отсекая маловероятные. Как в начале той же Отечественной. Немцы бомбят расположение войск — ученья, наверное. Вторжение трехмиллионной армии на нашу территорию — провокация. И у американцев при Перл-Харборе то же самое. Радар засек армаду бомбардировщиков — помехи на экране.

С испанцами было еще легче. Шульгину потребовалось только несколько активизировать специфические черты характера южан, составлявших большинство франкистского гарнизона, и сместить в нужном направлении фактор случайности. Примерно так, как это произошло в русско-японскую войну или во время сражения у атолла Мидуэй. Чтобы все благоприятные, хотя и маловероятные расклады шли в пользу одной стороны, а неблагоприятные доставались другой.

Когда часовые на стенах дворца доложили начальнику караула о непонятных сполохах в стороне аэродрома, тот, несмотря на зимнее время и ночь, пребывал в настроении традиционной сиесты. Когда ничего не хочется делать, кроме как освежаться (согреваться) густым терпким вином и дремать, а если что-то мешает, так хоть не забивать голову всякими глупостями.

Подавляя зевоту, он дал команду телефонисту связаться с объектом и узнать, что там у них творится. Столь же лениво и заторможенно тот покрутил ручку аппарата, несколько минут ждал, пока на аэродроме поднимут трубку. Поднял один из испанцев-десантников.

— Что там у вас случилось? Горит что-нибудь? С наших башен видно.

— Еще как! Прилетели три немца из Сантандера, без всякого расписания, бог знает, что им вздумалось, ночью-то. Один при посадке перевернулся. Баки взорвались, пилоты сгорели. Что осталось от самолета — кое-как потушили. А больше ничего. Остальные шесть человек в себя придут, в штаб поедут, там, наверное, расскажут, что им здесь нужно. А нам не говорят.

— Ну, тогда все. Я своему доложу да снова спать лягу…

— А нам уж до утра не придется, суматохи слишком много…

Дежурный лейтенант выслушал телефониста и решил, что его это происшествие никаким образом не касается, у летчиков свое начальство и свои линии связи.

Если еще кого-то в почти стотысячном городе с приличным гарнизоном отдаленный шум и заинтересовал, последствий это не имело. Как Шульгин и рассчитывал.

Незадолго до начала рейда он выкроил час времени в своем напряженном графике, окончательно проверил, полностью ли ему повинуется доставшаяся «в кормление» [31] реальность. Сосредоточился известным образом, и в физическом облике Шестакова перенесся на Валгаллу. Так это у него стало ловко получаться, совсем как у Левашова в лучшую пору первых месяцев колонизации планеты. Только без техники.

31

В XV — ХVII веках в России «кормление» означало «управление». От слова «кормчий». К пищевым процессам отношения не имеет.

С семьей повидался, для чего на некоторый срок «отошел в сторонку», позволив наркому ощутить себя самим собой. С Власьевым недурно провели время. Старший лейтенант за неделю настолько обжился в форте, что желание эмигрировать в цивилизованные страны приугасло. Воодушевляла его теперь новая идея: доставить бы сюда несколько десятков подходящих мужчин и женщин и — живи не хочу.

— Очередной «Таинственный остров», значит, — сказал Шестаков.

— Совершенно верно. А больше ничего и не надо. Я эту книгу с детства люблю. На кордоне бобылем семнадцать лет прожил. Так здесь, в сравнении, истинно рай земной. Главное, властей никаких, ни карточек, ни дефицита.

— Не зря ведь — Валгалла…

Исчезая, он прихватил с собой три комплекта раций типа «уоки-токи», но с дальностью раз в десять больше, и коробку батареек к ним. Больше не нашлось.

Сейчас этими рациями он снабдил командиров групп, которые вместе с ним должны были штурмовать Каса дель Кордон.

В условленном месте Ларго велел остановиться. До южных ворот дворца оставалось всего три квартала, но постов и патрулей не было и здесь. Однако, чтобы не привлечь внимания, Шульгин приказал двум автобусам, высадив людей, продолжить свое неторопливое шумное движение в сторону автостанции. Один оставил при себе.