Скованные одной цепью

— Ну что ж, вся ответственность на вас.

Майрон вошел в палату. Китти лежала на кровати, кажется, в полудреме, всхлипывала. Он закрыл дверь и подошел поближе. Включил свет. Китти была вся в поту, выглядела она ужасно.

— Майрон, это ты?

— Пора кончать с враньем, — сказал он.

— Мне нужна доза, Майрон. Ты понятия не имеешь, каково мне сейчас.

— Ты видела, как убивают Гэбриела Уайра.

— Убивают? — Она вроде удивилась, но потом, словно подумав немного, уступила: — Да. Видела. Я пошла к Сьюзи, мне надо было кое-что ей рассказать. Она все еще любила его. У нее был ключ от его дома. Я незаметно вошла через боковую дверь. Услышала выстрел, спряталась.

— Ну да, а потом скрылась вместе с моим братом. Ты должна была бежать, чтобы спасти свою жизнь. А Брэду не терпелось куда-нибудь уехать из дома. На всякий случай ты еще подкинула эту выдумку про меня — чтобы вбить последний клин между ним и мной. Пожаловалась, будто я подкатываюсь к тебе.

— Майрон, умоляю тебя! — Китти отчаянно вцепилась ему в руку. — Я не выдержу. Еще одна доза, только одна, а потом пусть делают со мной что хотят. Обещаю.

Нельзя позволять ей отвлекаться. Майрон понимал, что времени у него совсем немного.

— В общем-то мне на это наплевать. И на то, что ты наговорила Сьюзи, — тоже. Скорее всего просто подтвердила сказанное Лексом — что Уайра давно нет на свете. А потом выложила в Интернете свое послание, желая отомстить, ну и дать Лексу понять, чтобы пришел тебе на выручку.

— Нет, мне просто было нужно немного денег. Я дошла до края.

— Ну конечно, нет слов. И этот стоило Сьюзи жизни.

Китти разрыдалась.

— Впрочем, это больше не имеет никакого значения, — сказал Майрон. — Сейчас меня интересует только одно.

Китти зажмурилась изо всех сил.

— От меня ты ничего не услышишь.

— Открой глаза, Китти.

— Нет.

— Открой глаза.

Она приоткрыла один глаз — как ребенок, — потом изумленно воззрилась на него. Майрон помахивал прямо перед ее носом пластиковым пакетиком с героином — тем самым, что недавно передал ему Мясник. Китти попыталась выхватить его, но Майрон вовремя отдернул руку. Она принялась царапаться, выкрикивать что-то невнятное, но он оттолкнул ее.

— Ты скажешь мне правду, — произнес Майрон, — а я дам тебе это.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Китти снова разрыдалась.

— Я так тоскую по Брэду.

— Знаю. Потому и подсела снова на наркотик, верно? Тебе и жизнь без него не в жизнь. Как говорит Микки, есть люди, которые жить друг без друга не могут. — И чувствуя, как слезы вновь заструились из глаз, вспоминая, как пятилетний малыш надрывал тогда глотку на стадионе, Майрон спросил: — Брэд ведь умер, правда?

Китти была не в силах пошевелиться. Она рухнула на подушку, невидяще глядя перед собой.

— Как это произошло, как он умер?

Китти лежала на спине, сомнамбулически уставившись в потолок. А когда наконец заговорила, голос ее зазвучал мерно и словно издалека:

— Они с Микки ехали по Пятому шоссе в Сан-Диего, на матч по бейсболу. Машина потеряла управление и врезалась в разделительный барьер. Брэд погиб на месте — на глазах у сына. Микки три недели пролежал в больнице.

Вот, стало быть, как. Майрон попытался взять себя в руки. Он давно ожидал чего-то в этом роде, но все равно словно получил удар обухом по голове. Майрон отошел в противоположный угол палаты и бессильно откинулся на спинку стула. Его брат, его братишка умер. И в конечном счете его смерть никак не связана ни с Германом Эйком, ни с Гэбриелом Уайром, ни даже с Китти. Просто несчастный случай.

Но вынести это почти невозможно.

Майрон издали посмотрел на Китти. Теперь она лежали неподвижно, судороги прошли.

— Почему ты никому из нас ничего не сказала?

— Ты сам знаешь почему.

Это верно. Он знал, и, собственно, это помогло ему связать концы с концами. Ей все подсказал Гэбриел Уайр. Она стала свидетельницей его смерти, но гораздо важнее — свидетельницей того, как Лекс и другие скрывают факт его гибели и делают вид, будто он жив. Она извлекла из этого урок.

Если можно прикинуться, будто жив Уайр, почему нельзя сделать то же самое по отношению к Брэду?

— Ты бы постарался отнять у меня Микки, — сказала Китти.

Майрон покачал головой.

— После гибели твоего брата… — Китти запнулась и с трудом проглотила слюну, — после гибели Брэда я сделалась как кукла-марионетка, только нитки, за которые дергают, внезапно перерезали. Я стала совсем никакая.

— Ты могла постучаться к нам.

— Ничего подобного. Я ведь понимала, что будет, если я тебе все расскажу. Ты бы полетел в Лос-Анджелес и увидел меня в том же состоянии, в каком увидел вчера. И не надо мне лгать, Майрон. Сейчас — не надо. А потом сделал бы то, что счел правильным. Обратился бы суд за правом опеки. Ты бы заявил — точь-в-точь как вчера, — что я наркоманка, которой нельзя доверить воспитание ребенка. И отнял бы у меня моего мальчика. И не надо это отрицать.

Майрон и не отрицал.

— И ты решила заставить всех поверить, будто Брэд просто исчез?

— И ведь, согласись, получилось.

— А на Микки, на то, что нужно ему, тебе наплевать?

— Ему нужна мать. Неужели ты не способен это понять?

Отчего же, вполне способен. Майрон вспомнил, как Микки уверял, какая у него замечательная мать.

— А как же с нами? Как насчет семьи Брэда?

— Какой семьи? Его семья — мы с Микки. А вы… так в последние пятнадцать лет никого из вас и близко не было.

— И кто же в этом виноват?

— Вот именно, Майрон, кто?

Он промолчал. Он считал, что виновата она. Она — что он. А отец… как это он выразился? Каждый идет своим путем. Брэд, сказал папа, не из тех, что остаются дома и оседают на месте.

Но папа исходил из того, что сообщил ему Майрон, а он сказал неправду.

— Я знаю, что ты думаешь, — продолжала Китти. — Ты думаешь, я его обманула, чтобы заставить уехать со мной. Может быть. Но все равно я все сделала правильно. Брэд был счастлив. Мы оба были счастливы.