Скриба

– В Аквисгранум? Вы, наверное, шутите. Нигде не проехать, и даже если вы раздобудете повозку с волами, саксы разорвут вас на части.

– Все равно я так поступлю, пусть это будет стоить мне жизни.

Горгиас выдержал взгляд Уилфреда. Он знал: граф нуждается в его услугах и не допустит, чтобы с ним случилось несчастье.

– Не забывайте, за вами документ, – наконец произнес Уилфред.

– А за вами – похороны.

– Не испытывайте судьбу. Если до сих пор я защищал вас, как сына, это еще не дает вам права дерзить мне, – сказал он и опять принялся поглаживать собак. – Надеюсь, вы помните, что именно я приютил вас, когда вы пришли в Вюрцбург и побирались на улицах, выпрашивая кусок хлеба. Именно благодаря мне вас вписали в реестр свободных горожан, хотя у вас не было необходимых для этого документов и оружия, и именно я дал вам работу, которая до сих пор вас кормила.

– Я не настолько неблагодарен, чтобы забыть об этом, но минуло уже шесть лет, и мне кажется, своей работой я с лихвой отплатил вам за помощь.

Уилфред строго взглянул на Горгиаса, но затем лицо его смягчилось.

– Мне очень жаль, но я не могу вам помочь. Корне уже наверняка донес судье о случившемся, и с моей стороны было бы безрассудством заниматься похоронами человека, которого могут обвинить в убийстве. И еще одно. Позаботьтесь о себе, потому что Корне не оставит вас в покое, можете не сомневаться.

– Но почему? Ведь во время пожара я был с вами в скриптории…

– Вижу, вы еще не знаете сложные законы Каролингов, а надо бы, если вам дорога собственная голова.

Уилфред ударил кнутом, и собаки уверенно двинулись вперед, будто знали, куда нужно везти хозяина. По боковому проходу они доставили повозку в роскошно убранные покои. Горгиас, повинуясь указаниям графа, последовал за ними.

– Здесь обычно останавливаются самые знатные гости: князья, епископы, короли. А в этом маленьком зале хранятся все капитулярии 10 нашего короля Карла со дня его коронации. Тут же мы храним сборники древних франкских законов, декреталии и акты Майских собраний 11 … Короче говоря, все писаные нормы, по которым живут франки, саксы, бургунды и лангобарды. А теперь дайте-ка я посмотрю…

10

Капитулярия – закон, распоряжение франкских королей из династии Каролингов.

11

Майские собрания – проходившие в мае ежегодные собрания всех мужчин королевства Каролингов, которые имели оружие.

Уилфред подкатил к низкой полке, видимо, специально сделанной такой высоты, и начал перебирать один за другим тома в переплетных досках. Наконец он остановился у какого-то истертого тома, с трудом вытащил его и стал перелистывать, смачивая пальцы кончиком языка.

– Ага, вот оно. Capitular de Vilis. Poitiers, anno domine 768. Karolus rex francorum 12 . Разрешите, я прочитаю: «Если свободный человек нанесет вред жизни или имуществу человека, занимающего равное ему положение, и по той или иной причине будет не способен ответить за свой проступок, семья виновного понесет такое же наказание, какое должен был понести он».

12

Капитулярия Вилиса. Пуатье, 768 год. Карл, король франков (лат.).

Уилфред закрыл книгу и вернул ее на полку.

– Моя жизнь в опасности? – спросил Горгиас.

– Не знаю, но не думаю. Я давно знаком с Корне. Он эгоист и, вероятно, может быть опасен, но он еще и проныра каких мало. Мертвый вы ему ни к чему, его интересует ваше имущество. Вот его семья – другое дело. Они – выходцы из Тюрингии, из Верхней Саксонии, а тамошние обычаи сильно отличаются от франкских.

– Ну, если ему нужно богатство… – Горгиас с горечью усмехнулся.

– Самая большая опасность заключается в том, что по суду вы можете попасть на рынок рабов.

– Сейчас меня это не волнует. Когда я похороню дочь, тогда и решу, как этой опасности избежать.

– Ради Бога, Горгиас, поторопитесь. Подумайте хотя бы о Рутгарде, она ведь ни в чем не виновата. Вам нужно подготовиться к защите, а в случае необходимости – и к бегству. Люди Корне будут преследовать вас, как собаку.

Горгиас опустил голову. Если Уилфред не разрешит погребение здесь, ему придется везти тело в Аквисгранум, но этому, если верить графу, могут помешать родственники Корне. Остается одно – доказать невиновность Терезы, и тогда Уилфред не станет противиться.

– Тереза будет похоронена сегодня ночью во внутреннем дворе церкви, а вы, ваше сиятельство, займетесь судебным разбирательством. В конце концов, моя свобода гораздо нужнее вам, чем мне.

Граф дернул вожжи, и псы угрожающе зарычали.

– Послушайте, Горгиас. С тех пор как вы начали работать над пергаментом, я снабжал вас едой, ради которой многие пошли бы даже на убийство, и по причине такого к вам отношения вы теперь перегибаете палку, причем до такой степени, что я подумываю о пересмотре наших договоренностей. Конечно, ваши знания и умения мне необходимы, но, предположим, несчастный случай, болезнь или хотя бы этот суд помешают вам завершить начатое дело. Неужели вы полагаете, что я откажусь от своих планов и ваше отсутствие воспрепятствует их выполнению?

Горгиас понимал всю шаткость своего положения, однако ему ничего не оставалось, как продолжать давить на Уилфреда. В противном случае он окажется в навозной яме вместе с Терезой.

– Не сомневаюсь, что в конце концов вы кого-нибудь найдете, никто не может помешать вам это сделать. Но родным языком этого переписчика должен быть греческий; он должен знать обычаи древнего императорского двора, владеть искусством дипломатии не хуже каллиграфии, уметь отличать пергаменты из кожи еще не родившегося и новорожденного ягненка и, конечно, держать рот на замке. Много ли вы знаете таких людей? Двоих, может, троих? И возьмется ли кто-нибудь из них за столь сомнительное поручение?

Казалось, Уилфред вот-вот зарычит не хуже своих псов. Его покрасневшая от гнева, неестественно вывернутая голова выглядела еще уродливее, чем обычно.

– Чего вы хотите? Чтобы мы все угодили в ад?

– Нет, этого я не хочу.

– Тогда какого черта вы вбили себе в голову, будто я могу помочь вам? Я представляю в Вюрцбурге закон. Меня поставил сюда Карл Великий.

– Но сейчас решать должны вы. Неужели хранитель тайны, которая изменит будущее христианского мира, отступит из боязни вызвать раздражение простого монарха?

*****

Как только Рейнхольд и Лотария узнали последние новости, они тут же пришли в церковь Сан-Дамиан помочь с похоронами Терезы. Лотария была старшей сестрой Рутгарды, а после ее брака с Рейнхольдом связь между двумя семьями стала еще прочнее. Все подготовив, Горгиас дал знать Рейнхольду, что тело можно переносить. Рутгарда и Лотария пошли вперед, чтобы начать приготовления, но Горгиас и Рейнхольд, воспользовавшись найденными в церкви носилками, скоро догнали их.

Дома Горгиас положил тело Терезы на тюфяк, где она всегда спала. Взгляд его застыл на покойнице, глаза покраснели от слез. Он не мог представить, что никогда больше не порадуется ее улыбке, не увидит ее живые глаза и порозовевшие щеки, что от ее прелестных черт останется лишь безобразный череп.

Ночь предстояла долгая, холод пробирал до костей, и Рутгарда, прежде чем заняться делами, предложила подкрепиться чем-нибудь горячим. Горгиас развел огонь в очаге, и Рутгарда поставила разогреваться сваренный накануне суп из репы, добавив в него воды и принесенный Лотарией кусочек масла. Сама Лотария тем временем прибиралась в углу, который показался ей подходящим для обряжения покойницы. Несмотря на пышные формы, она двигалась с ловкостью белки, и в мгновение ока место было очищено от разных инструментов и утвари.