Скрипачка

В подъезде была сооружена стеклянная будка, в которой сидел пожилой бородатый консьерж. Увидев Алю, бородач высунулся в окошечко и поинтересовался, к кому она направляется. Узнав, что Аля ни к кому не приглашена, вахтер пускать ее наотрез отказался.

— Вы смеетесь? — возмутился вахтер. — Мне люди платят, чтобы я их покой охранял, а я позволю невесть кому по квартирам шастать. У вас на лице не написано, кто такая. Может, наводчица али, еще почище, воровка. Тут жильцы солидные, серьезные, есть чем поживиться. Ступайте давайте, а то мигом милицию позову, у меня кнопка в будке — прямая связь с отделением.

Алька, опешившая от встретившейся на ровном месте преграды, чуть было не выложила бородатому старикану все, что о нем думает. Однако вовремя спохватилась, вспомнив Ленкины слова.

— Зря вы так, — как можно равнодушней начала она, демонстративно роясь в сумочке и вытаскивая оттуда блокнот и ручку. — Это же обыкновенный социологический опрос. Сейчас такие на каждом шагу проводят. Даже по телефону людям звонят, чтобы узнать, какими зубными щетками они пользуются, что читают и в каких магазинах покупают продукты. Я же не виновата, что у меня такая работа. Мне за нее деньги платят, как вам за то, что вы дом охраняете.

Бородатый недоверчиво оглядел Альку, пожевал губами, что-то прикидывая в уме, и проговорил весьма недружелюбно:

— Ладно. Только, если что, глядите — я ваши приметы запомнил. В два счета найдут! Документ-то есть какой-нибудь?

Алька протянула деду филармоническое удостоверение. Тот взглянул на красную книжечку, взял ее в руки, раскрыл. Долго изучал Алькину фотографию, сверяя ее с оригиналом, и наконец засунул удостоверение в ящик стола.

— Отдам, как выйдете, — заявил он.

Алька прошла мимо бдительного деда в лифт и поднялась на десятый этаж, где находилась квартира Кретова. Позвонила в нее на всякий случай. Дверь, конечно, никто не открыл. Алька минуты две побродила по лестничной площадке, вживаясь в придуманный образ, потом изобразила на лице очаровательную улыбку и принялась за остальные квартиры на этаже.

Ей, однако, повезло лишь с третьей попытки. В квартире, находящейся слева от кретовской, на звонок никто не открыл — хозяев, видно, не было дома. Дверь другой квартиры широко распахнулась, и на пороге возникла высокая, суровая старуха в очках, чем-то похожая на Элеонору Ивановну. Услышав про социологический опрос, она решительно покачала головой:

— Нет, милая! Не буду я с тобой разговаривать, — и так же решительно хлопнула дверью у Альки перед носом.

Девушка надавила на кнопку звонка третьей квартиры. За дверью послышались шаркающие шаги, и перед Алькой появился сухонький, седоватый старичок. Он глядел на нее приветливо и с любопытством.

— Здравствуйте, — ангельским голосом проговорила Алька. — Наша фирма проводит опрос населения. Для анкетирования мы выбрали ваш дом и именно ваш подъезд. Не согласитесь ли вы ответить на мои вопросы?

Старичок посторонился, пропуская Альку в маленький коридорчик.

— Отчего не согласиться, если вопросы будет задавать такая милая девушка, — весело сказал он. — Вот только никогда не думал, что представляю интерес для социологов.

Алька, успевшая мельком оглядеть прихожую и видневшуюся за дверью единственную комнату, поняла, что он имеет в виду. Квартирка была бедной, хотя чистенькой и аккуратной. В ней не было ни одной новой, современной вещи — в углу ютился старенький пылесос, мебель обшарпанная, на тумбочке стоял допотопный телевизор «Рубин».

— Вы небось дом-то наш не случайно выбрали, — продолжил хозяин, входя в комнату и усаживаясь на диван. — Тут все больше люди состоятельные живут. А я здесь по случаю оказался, поменялся с невесткой и сыном. Им в центр хотелось, а это окраина, хоть дом сам по себе хороший.

— Ничего, для нас интересны все слои населения, а не только состоятельные.

— Ну коли так, то можете начинать. — Старичок кивнул Альке на кресло, стоявшее перед телевизором. — Я к вашим услугам.

Алька нацелилась ручкой в блокнот и выдала первый вопрос, который придумала еще в лифте:

— Из скольких человек состоит ваша семья?

— Один я, — вздохнул хозяин. — Жена три года как умерла. Дети давно взрослые, разъехались.

Алька сочувственно кивнула и продолжала. Вопросы сыпались как из рога изобилия — Алька призвала на помощь всю свою фантазию.

Старичок терпеливо и спокойно отвечал Альке, хотя многие вопросы — пользуетесь ли вы сотовым телефоном, есть ли у вас автомобиль, как часто вы ездите за границу — вызывали у него на лице грустную улыбку. Однако Алька решила играть роль до конца. План ее заключался в том, чтобы с опроса плавно перейти к обсуждению жильцов соседних квартир и постепенно подобраться к покойному Кретову. Она уже собиралась начинать осуществлять задуманное, как вдруг последний ее вопрос о том, где анкетируемый предпочитает покупать продукты питания — на оптовых рынках, в магазинах поблизости или в супермаркетах, — вызвал у хозяина неожиданное раздражение.

— Где ж я могу их покупать? — досадливо поморщился старичок. — Конечно, на оптовом рынке. Это только мой сосед специалист был по супермаркетам.

— Который сосед? — осторожно поинтересовалась Алька, боясь спугнуть нежданно-негаданно привалившую удачу. — Справа или слева?

— Да слева, — охотно отозвался старичок. — Тот, которого убили недавно.

— Убили? — Алька округлила глаза.

— Ну да. Я, грешным делом, завидовал ему, глупый человек. А вот поди ж ты, не довела его до добра такая жизнь.

— Завидовали? — Алька отложила блокнот в сторону. — Чему же вы завидовали? И какая жизнь не довела вашего соседа до добра?

Старичок нахмурился, сердито поджав губы.

— Удивлялся я на него, на Павла-то Тимофеевича, — проговорил он, кивнув на стену, за которой находилась квартира Кретова. — Чуть-чуть меня помоложе, а жил совершенно иначе. Мы с покойной женой, бывало, тянем от пенсии до пенсии, а он машины меняет одну за другой. Конечно, работал он до последнего, да только многие работают, а достатка такого все одно нет. Но не это даже главное. — Он доверительно придвинулся к Альке поближе. — Я вот чего понять не мог. Сам я с женой прожил сорок лет, двоих детей вырастил. Всякое было, но чтоб налево смотреть — этого ни-ни, никогда! А Павел Тимофеевич покойный, царствие ему небесное, ходок был, каких поискать. Когда в этот дом въехали, у него вторая жена была, Зина. С первой он развелся. Зинаида моложе его была, умница, красавица, а он и с ней умудрялся ссориться каждый день. До драк иногда доходило. Потом он Зину выставил, снова один остался. К тому времени уже совсем старик стал, болезни всякие вылезли у него. Мы думали, наконец остепенится, да не тут-то было. Не прошло полгода, как Зинаида уехала, глядь — к нему новая женщина ходит. Да какая женщина! — Старичок покачал головой.

— Какая? — полюбопытствовала Алька.

— Молодая, в дочери ему годится. Красивая, фигуристая, ростом на голову его выше. Тут все мысли о радикулите да давлении, а сосед на автомобиле с красоткой разъезжает, пакеты полные таскает из этого самого супермаркета! Ну не обидно ли?

— Обидно, — со смехом согласилась Алька. На самом деле ей было вовсе не смешно. Известие о том, что у Кретова существовала молодая любовница, сразило ее наповал. На репетиции Павел Тимофеевич приходил усталый, злой, еле живой, и Алька представить себе не могла, что он может блистать победами на любовном фронте. — Молодец был ваш сосед.