Скрипка синьора Орланди

Наверно, он пришел на место встречи рановато - никого напротив прекрасного собора не было. Машины проносились мимо, а красный "шевроле" все не появлялся.

– Володя?!
– вдруг окликнул его кто-то.

Мальчик обернулся - метрах в пяти от него, подойдя незаметно со стороны Михайловского сада, стоял невысокий мужчина самой неприметной наружности. Володя проходил мимо таких мужчин, не обращая никакого внимания, потому что ничего ни в лице, ни в манерах, ни в фигуре такого сорта людей не было примечательного.

"Тусклый, как выцветшая рубаха!
– вспомнил вдруг Володя слова скрипача Маркевича о мужчине, принесшем ему скрипку.

– Это он! Сам Решетов, Решетка, Решето!"

– А я думал, вы на машине приедете, - улыбнулся Володя, подходя к мужчине.

– А я на ней и приехал, только здесь останавливаться нельзя. Оставил её на Инженерной. Ну, где мы с тобою посидим?
– спросил "поблекший".

– Может, в садике?

– Пойдем. Вон и свободная скамейка.

Когда сели, мужчина посмотрел на Володю своими серыми, водянистыми глазами с рыжеватыми ресницами и сказал:

– Ну, показывай, что ты там принес. Тряпочку сними, футляр дай мне. Его я только приоткрою - и мне все станет ясно.

Владелец "шевроле" положил футляр к себе на колени, щелкнул замками. Крышка была откинута, и тотчас раздалось длинное "мда-а", в котором невозможно было заметить ни восхищения, ни разочарования - такое же бесцветное "мда-а", как вся внешность покупателя.

– Ты сказал в магазине, что имеешь скрипку Страдивари?

– Да, сказал, - признался Володя.

– Очень похожа на настоящего Страдивари, только нет клейма.

И тут Володя будто понесся вниз с горы, позабыв об опасности:

– Да, я говорил, что это Страдивари, чтобы повысить цену, но я-то знаю, что это скрипка не Страдивари, а его ученика Орланди. Вы слышали когда-нибудь об этом чудодее?

Володя внимательно смотрел прямо в глаза мужчине и видел, как заплясали искорки в его льдистых глазах, ставших живыми и даже интересными.

– О чудодее Орланди? Нет, ничего не слышал.

– Тогда прочтите это вот письмо.
– И Володя вытащил конверт.

Мужчина взял письмо без особой охоты, надел очки и стал читать. Володя видел, что лицо его по мере чтения послания Крейнцвальда становится все более живым. Тонкие губы мужчины подрагивали, а крылышки носа раздувались.

– Чертеж! Там должен быть чертеж!
– ударил он ладонью по письму, и Володя, полностью убедившись в том, что имеет дело с коллекционером Решетовым, ревниво забрал письмо:

– Не надо рвать редкие документы. Это - реликвия нашей семьи. И скрипка тоже. Она - работы Орланди, правда, ничего такого страшного, как в письме написано, она делать не может. Я просто показал вам письмо, потому что думал, вы купите и его, раз уж так скрипками интересуетесь.

– Конечно, я куплю у тебя его!
– улыбнулся мужчина, показав редкие и мелкие зубы.
– Но я никак не могу прийти в себя после этого письма. Ты просто осчастливил меня, ты - находка, и я должен... должен открыть тебе один секрет...

– Что за секрет?
– спросил Володя, предчувствуя начало самого главного, того, ради чего он встречался с этим странным человеком.

– Этот секрет у меня дома, и я теперь решился во всем довериться тебе. Поедем ко мне! Там ты увидишь и... услышишь то, чего не видел и не слышал никогда в жизни!

Володя попытался изобразить сомнение и даже страх:

– Нет, извините. Что такое я у вас увижу? А вдруг вы что-нибудь сделаете со мной, чтобы скрипку забрать? Никуда я с вами не поеду!

Мужчина нахохлился, даже отодвинулся от Володи, став похожим на вытащенного из воды беспородного пса.

– Зря ты меня обижаешь, - сказал он наконец.
– Разве может коллекционер, ценитель музыки, прекрасного, сделать кому-то плохо?

– А вот что вчера в Малом зале филармонии случилось?
– вдруг выпалил Володя, решив действовать спонтанно, по своему наитию.
– Я слышал сообщение - на музыкальном концерте такое творилось! А ещё до этого, недели две назад, там же, когда какой-то скрипач играл? Да я теперь в концертные залы ходить не буду, если там такое творится, а вы говорите - ценители музыки!

Володя видел, что мужчина вначале вздрогнул, а потом холодно сказал:

– Да и ничего особенного там не произошло. Просто публика была в экстазе, слушая музыку. Разве музыка может кому-то принести вред? А все эти россказни - бредни журналистов, которым везде сейчас хочется найти следы террористов. Они этим живут! Ну, поедем? И ехать-то всего ничего - на Таврическую!

– Ладно, поеду, - пробубнил Володя.
– Только вы уж обещайте, что ничего плохого со мной не будет. Хорошо?

Мужчина сидел за рулем какой-то возбужденный, голова его была вжата в плечи, он ничего не говорил, только на перекрестках, когда горел красный свет, нервно потирал руки, будто ему было холодно. Скоро они остановились рядом с большим шестиэтажным домом с башенкой.

– Ты даже не представляешь, куда я тебя веду!
– восторженно произнес мужчина, когда они вышли из машины.
– Смотри на эту башню!
– и пальцем указал наверх.
– Там - мое жилище. Это моя башня из слоновой кости, место уединения эстета и любителя прекрасного. Там я представляю себя Фаустом, изобретающим философский камень. Ну, пошли!

Они поднялись на лифте на самый верх, вошли в квартиру. Даже из прихожей было видно, что большая и, похоже, единственная комната совершенно круглая, и окон в ней не меньше четырех. Артистический антураж сразу бросился в глаза Володе. Здесь стоял мольберт с подрамником, мраморная Афродита с отбитыми руками, между окон висели музыкальные инструменты, пахло лаком, краской, табаком.

– Здорово!
– невольно вырвалось у Володи, когда он вошел со скрипкой в комнату.

Он подошел к окну. Отсюда хорошо был виден сад с деревьями-карликами, по которому бродили люди-муравьи, вот проехал игрушечный троллейбус. Коллекционер встал рядом с Володей:

– Значит, нравится?

– Еще как!

– И мне нравится. Здесь чувствуешь себя отделенным от мира. Там - они, а ты - здесь. Только нужно ещё больше отделиться. Здесь слишком много окон, мир излишне давит на тебя.

Решетов стал задергивать шторы из плотной тяжелой материи, и скоро вся комната погрузилась в полумрак. Володя испугался: "Чего он хочет? Разделаться здесь со мной? Ради скрипки и письма?"

Пытаясь говорить непринужденно и деловито, он сказал:

– Так вы берете мою скрипку? Меньше чем за сто пятьдесят тысяч не отдам!

Решетов, зажигая свечи в тяжелом старинном подсвечнике, рассмеялся:

– А можешь её совсем не отдавать. Эта подделка мне не нужна!

Володю словно окатили ледяной водой. Собрав в кулак все свои нервы, он весело сказал:

– Э-э, не шутите, господин Решетов. Это - подлинная скрипка Орланди. Так мне говорила бабушка...

Коллекционер вновь рассмеялся: