Скрижаль последнего дня

Бронсон достал из багажника рюкзак, быстро проверил его содержимое, потом закинул на плечи, запер машину, и они двинулись в путь.

Главный вход в древний город в столь поздний час был, скорее всего, закрыт, но Бронсона это обстоятельство не смущало. Территорию такого огромного памятника, как Хар-Мегиддо, практически невозможно полностью блокировать для доступа нежелательных гостей, и, конечно, были такие места, где ограда является чисто символической. Кое-где склоны холма настолько крутые, что возводить на них какие-либо ограждения просто не имело смысла.

— Здесь, я думаю, — тихо сказал Бронсон и направился вверх по довольно крутому склону к тому месту, где заканчивался забор. Во время дневной рекогносцировки он приметил там небольшую брешь и решил, что они оба смогут через нее пролезть.

Когда они достигли конца ограды, Анджела первой перебралась на ту сторону. Бронсон передал ей рюкзак и приготовился лезть следом.

— Иди прямиком к входу в туннель, — все так же негромко сказал он, — и смотри себе под ноги. Здесь половина камней шатается, а вторая — готова рассыпаться в пыль, когда на них наступишь.

Анджела пошла в указанном направлении. Бронсон посмотрел, как она поднимается по длинному крутому склону, ведущему до самой вершины холма, и двинулся следом.

В этот поздний час в древнем городе не было ни души, и они быстро шли в сторону зияющего чернотой провала — входа в туннель царя Ахава. По бетонной лестнице спустились на дно шахты и остановились перед запертой на внушительный замок стальной дверью. Бронсон опустил рюкзак на землю и открыл верхний клапан. Порывшись внутри, достал складные кусачки, выдвинул ручки и обхватил металлическими губами дужку замка. Сделав глубокий вдох, он со всей силы сжал ручки, лицо его исказила гримаса, а мышцы под костюмом вздулись так, что казалось — они вот-вот лопнут. Вдруг раздался громкий треск, сталь поддалась усилиям, и сломанный замок упал на землю.

— Ну, вот мы и внутри, — удовлетворенно произнес Бронсон, убрал кусачки в рюкзак и открыл дверь.

— Жутковато здесь, — прошептала Анджела, когда они вступили в темноту туннеля. — Я и не представляла, насколько страшнее будет в таком древнем месте ночью.

— Свет зажигать нельзя — это может вызвать тревогу. Остается полагаться на наши фонарики.

Два узких лучика света пронзили темноту. С включенными фонарями Бронсон и Анджела могли, по крайней мере, видеть, куда идут и что у них под ногами. Однако Анджела выразилась как нельзя точно: в этом месте было жутковато. Оба они буквально физически ощущали невероятную тяжесть многих тонн камня и земли над головой, а также давящую со всех сторон невообразимо древнюю историю.

Смысла искать в самом туннеле не было — в расшифрованной надписи речь совершенно четко шла о резервуаре или колодце. Если свиток все еще здесь, найти его можно будет только непосредственно в источнике, и нигде больше.

В конце туннеля был устроен спуск, так чтобы любопытствующие могли подойти прямо к источнику. Бронсон и Анджела спустились по ступенькам на самую нижнюю площадку и оказались всего в паре футов от поверхности воды. Крис открыл рюкзак и на этот раз достал из него моток веревки. Один ее конец он споро обмотал вокруг металлического поручня в основании лестницы, потом — чтобы подстраховаться — привязал ее еще и к опоясывающему площадку над самой водой деревянному ограждению. Теперь он мог спуститься в воду прямо с площадки и потом на нее же выбраться. Наконец, перед тем как швырнуть свободный конец веревки в колодец, Бронсон завязал на ней несколько узлов на расстоянии примерно фута друг от друга.

— Для чего эти узлы? — спросила Анджела. Она подсвечивала Крису фонариком.

— Когда я буду вылезать из воды, я весь замерзну — я ведь не шутил, когда говорил, что внизу должно быть чертовски холодно, — и руки у меня онемеют. По гладкой веревке они могут скользить, а так хоть будет за что уцепиться.

Бронсон быстро скинул кроссовки и носки, затем стянул рубашку, брюки и нижнее белье. Не смущаясь своей наготы (вокруг было темно), он коротко улыбнулся Анджеле, достал из рюкзака маску и натянул на голову. Следом Бронсон вытащил черный прорезиненный фонарь, который был больше и тяжелее того, с которым он исследовал Туннель Езекии.

— Передашь мне фонарь, когда я залезу в воду? Прыгать туда как-то не хочется — кто его знает, какая там глубина; да еще запросто можно напороться на подводные камни или еще какую-нибудь дрянь.

Анджела неожиданно наклонилась и крепко сжала Бронсона в объятиях.

— Крис, будь осторожен, — прошептала она.

Бронсон перекинул ноги через деревянное ограждение, ухватился обеими руками за болтающуюся веревку и несколькими решительными движениями опустился в колодец.

— Господи, холодно-то как, — пробормотал он, когда ноги погрузились в воду. Держась одной рукой за веревку, другой он сдвинул на лицо маску, а потом потянулся за фонариком.

Когда тот оказался у Бронсона в руках, он первым делом посветил по сторонам, исследуя стенки резервуара. Однако те оказались совершенно ровными, без выступов и углублений. Бронсон поднял глаза на Анджелу, послал ей ободряющую улыбку и погрузился в темную воду.

На глубине трех или четырех футов он нащупал выступающий из стены камень и крепко за него ухватился — таким образом, он мог удерживаться на этой глубине и не выскочить, как пробка, на поверхность. В верхней части колодец был слишком узким, чтобы в нем можно было плавать, поэтому Бронсону не оставалось ничего другого, кроме как продолжать погружаться и хвататься за что только возможно, дабы удержаться на время поисков под водой.

Радовало его то обстоятельство, что водонепроницаемый фонарь пока что оправдывал свое название и исправно освещал серо-коричневые каменные стены резервуара. Однако стены эти, похоже, были совершенно ровными — ни одного мало-мальски пригодного углубления, естественного или рукотворного, в котором можно было бы что-то спрятать.

Бронсон принялся тщательно обследовать стены колодца; фонарь он держал в левой руке, а правой отталкивался, кружа таким образом вокруг своей оси. Наконец он отпустил каменный выступ и вынырнул на поверхность, чтобы набрать воздух в легкие.

— Нашел что-нибудь? — возбужденно спросила Анджела, когда он показался над водой.

Бронсон молча покачал головой, сделал глубокий вдох и снова нырнул. На сей раз он погрузился на большую глубину, чем в предыдущий, — футов, должно быть, на шесть, но с тем же результатом. Вернее, его отсутствием. Вокруг по-прежнему была сплошная серо-коричневая скала.

Снова вынырнув на поверхность, Бронсон поднял маску и посмотрел на Анджелу.

— Я опустился где-то на шесть футов и ничего не обнаружил. Мне кажется, люди, которые спрятали свиток, вряд ли смогли бы нырнуть глубже. Как ты думаешь?

— Понятия не имею. Но ты исходишь из предположения, что уровень воды в колодце был в те времена таким же, как и теперь, однако наверняка нам это неизвестно. Если, скажем, уровень был тогда на десять футов ниже нынешнего и они ныряли на шесть футов, то от сегодняшней поверхности получается шестнадцать футов.

— Хм, об этом я не подумал, — признал Бронсон. Потом кивнул, опустил маску и снова скрылся под водой.

В последующие двадцать минут он беспрерывно нырял, поднимался наверх глотнуть воздуха и снова нырял, хватался за подходящую опору и искал — но тщетно — любое углубление или трещину в сплошных скальных стенах. И с каждым разом, поднимаясь на поверхность, он чувствовал, что еще больше устал и замерз.