Скромное обаяние художника Яичкина

– Ай, - поморщилась бабуля, - прекрати болтать глупости, судя по всему, все похищенное хранят где-нибудь в тайном месте и выдерживают, пока не сойдет на нет шумиха. А пока, чтобы окупить расходы, одну из картин слили глупому русскому, и он уже много лет не знает, что с ней делать. Продать - не продашь, на стену не повесишь, можно лишь держать в тайнике, доставать по праздникам, любоваться в одиночестве и убирать на место.

– Я так понимаю, - заулыбалась Шурочка, - три года назад Василий Геннадьевич пытался пристроить «Автопортрет» через посредников, и одним из них был покойный Семен Александрович.

– А потом Зямочке за все это вставили дыню, - злорадно потерла руки бабуля.

– Верно, - согласилась Шурочка, - потом Василия Геннадьевича напугали, да так, что он спешно разорвал все контакты с посредниками и решил картину попридержать до лучших времен.

– И тут появляемся мы, - мрачно объявила бабуля.
– Теперь хоть понятно, что имел в виду Зямочка, когда возмущался по поводу нашей наглости. Действительно, получилось немного… э-э-э… самонадеянно, когда мы появились и стали требовать «Автопортрет» безвозмездно. А я еще удивилась, в какую беззастенчивую скотину Зямочка превратился за те годы, что мы с ним не виделись. Подумать только! Тырит у незнакомых людей из буфетов картины, а потом возмущается, что люди пытаются их получить обратно.

– То есть, - аккуратно вставила я, - то есть, мы в этой истории выступили как бандюки?

– Неудобно вышло, - кивнула бабуля.

– Он убил Семена Александровича и пытался грохнуть нас, - напомнила всем Катерина.

– Он пытался вас грохнуть?
– побледнела Шурочка.

– Был момент, - пробасила бабуля задумчиво, - был такой момент.

Дверь Шурочкиного кабинета тихо отворилась и вошла Лариска. Она с обиженным видом толкала перед собой столик на колесиках, уставленный всякой снедью.

– Час дня, - тихо проговорила Лариска, в голосе ее зазвенело возмущение, - а никто из вас не завтракал. Я жду вас в кафе уже полтора часа. Все остыло, повара разогрели кашу, но яичница была безвозвратно испорчена. Марья Степановна, - Лариска умильно посмотрела на бабулю, - вам надо правильно питаться, вы доведете себя до язвы желудка.

– Лариска, - поморщилась бабуля, - прекрати заниматься ерундой. Если я до сих пор не довела себя до язвы, то думаю, мне и в будущем это не грозит.

Лариска покачала головой и подкатила свою тележку к стеклянному кофейному столику, пристроенному у пухлого белого дивана. Расставила тонкие чашки и принялась разливать кофе.

– Лариса, - строго сказала Шурочка, - у нас дела. Зачем ты притащила все это в мой кабинет? Нам предстоит важная работа. У нас серьезные проблемы, а ты вламываешься ко мне со своим завтраком как дикий степной гунн!

– Дикий степной гунн не будет тихо ждать вас столько времени, а возьмет за руку и сразу отведет поесть, не разогревая по сто раз кашу, - не менее строго ответила Лариска.
– Знаю я ваши дела, засядете здесь до ночи, будете курить и забудете про обед. Завтрак готов, - объявила она голосом, не терпящим возражений, разложила салфетки и выставила на пластиковую подставку скворчащую сковороду.

– Невероятно, - закатила глаза Шурочка.

– Ладно, Шурка, - сменила гнев на милость бабуля, - война - войной - обед по расписанию.

– Вот именно, война!
– продолжала слабо сопротивляться Шурочка.

– Вот именно, обед!
– отрезала Лариска и грохнула на кофейный столик миску с салатом.

Глава двадцать седьмая, в которой мы узнаем одну старую историю и я громко клацаю зубами

– А теперь про Яичкина, - начала бабуля, с аппетитом уминая яичницу. Лариска с иезуитской кротостью подкладывала ей салата.
– Где нам искать этого великого мастера?

– Надо узнать, кто мог залезть в тот дом, где мы присмотрели буфет, - подала я идею, размазывая джем по мягчайшей булочке.

– Где вы уперлибуфет, - поправила меня бабуля.

– Не важно, - отмахнулась от нее я.

– Верно, - покивала бабуля, - но Яичкина могли упереть еще до того, как буфет оказался в том доме.

– Тогда причем тут мы?
– надулась я.

– А ты пойди это кому-нибудь объясни, - фыркнула бабуля, - они тут же бросятся тебя выслушивать.

– Мне надо отправить несколько электронных писем, - проговорила Шурочка, принялась было вставать, но наткнулась на тяжелый Ларискин взгляд.
– Видишь?
– Шурочка обреченно показала ей свою тарелку, - все доела. Что за напасть на мою голову?

Лариска с достоинством промолчала, всем своим видом изображая кротость и смирение высшего порядка, когда в тебя плюют, а ты молишься за плюющего. Шурочка в сердцах швырнула на стол белоснежную салфетку и отправилась к своему компьютеру.

– Понимаете, - начала она, - мне кажется, я знаю, какого Яичкина вы ищете.

– С каких пор, Шурка, - добродушно пророкотала бабуля, - ты у нас заделалась знатоком искусства? То Рембрандта нашего вычислила, то Яичкина…

– С никаких, - выглянула из-за монитора Шурочка, - но дело в том, что наша история не про искусство.

– Не поняла, - ляпнула Катерина, до сих пор тихо уничтожавшая сырные пирожные.

– Я говорю, что к искусству эта история не имеет никакого отношения, и все объясню. Но позже, - покачала головой Шурочка, - надо написать несколько писем, и все станет понятно.

– Ты моя Мосгорсправка, - нежно проворковала бабуля, - при чем тут у нас тогда картина, этот «Автопортрет»?

– Картина есть, - рассеянно пробормотала Шурочка, что-то быстро набивая на клавиатуре, - «Автопортрет» тоже, но это не совсем картина… вернее не только картина - она откинулась на спинке своего кресла, позвенела браслетами, доставая тонкую сигариллу из серебряного портсигара, закурила и закинула ноги на стол, - но не хочу впустую сотрясать воздух.

– Ты же не будешь вот так мариновать нас здесь до вечера непонятными предисловиями?
– нахмурилась бабуля.

– До вечера не буду, - рассеянно покивала Шурочка, - надо дождаться ответа, это - минут пятнадцать.

Бабуля мученически закатила глаза и замолчала. Если Шурочка начала добывать ценную информацию - ее лучше не сбивать. За много лет она превратила этот процесс в высокое искусство.

– Просто для проформы, не принимай близко к сердцу, - проговорила бабуля, - мы тебя не очень стеснили?

– Я тебя умоляю, - оторвалась от монитора Шурочка, - наконец-то в этом чертовом месяце произошло что-то интересное! Не представляешь, как мне скучно. Хуже не придумаешь месяца, чем февраль!