Скрывая улики

* * *

– Я служил в запасном полку, который стоял в Миссури, – рассказывал Винс. – Мне надо было оттрубить там положенные шесть месяцев, чтобы не попасть во Вьетнам. Я пошел в увольнение, познакомился с будущей матерью Дэниела, она забеременела, вот и вся история.

Мой внутренний голос подсказал мне, что на этой беременности история отнюдь не закончилась, и я постарался подтолкнуть Винса к продолжению.

– Получается, что вы с Дэниелом все эти годы поддерживали отношения?

Он грустно покачал головой:

– Нет, его мать мне ничего об этом не сказала. Мы с ней не общались. Только потом, когда ему исполнилось восемнадцать, она меня разыскала. С тех пор я помогаю ему по мере сил. Я стараюсь подставлять свое плечо, когда он нуждается в поддержке. Например, я оплатил его учебу в колледже.

Винс, оказывается, заботливый папаша. Кто бы мог подумать! Я уставился на него, не веря своим ушам.

– А где сейчас его мать? – спросила Лори, помогая мне выйти из затруднительной ситуации. Она знала, если меня что-то смущает, я предпочитаю помалкивать.

– Умерла около трех лет назад, – ответил Винс.

– Надеюсь, своей смертью? – Мой вопрос прозвучал слишком вульгарно, но Винс этого как будто не заметил.

– Да, у нее был рак чего-то… даже не помню, чего именно… – сказал он. – Мы ведь толком даже не были знакомы. Всего-то одна ночь!

– Почему ты никогда не рассказывал мне об этом? – поинтересовался я. – Ну, про то, что у тебя есть сын. Обычно люди хотя бы вскользь упоминают такие вещи.

– А ты мне всегда все рассказываешь? – с вызовом парировал он, намекая на то, что наши дружеские отношения даже с большой натяжкой нельзя назвать близкими. – Я имею в виду, о своих мужских похождениях. Давай, дружище, поделись!

Я увидел, как Лори слегка прищурилась и отвела глаза. Это был один из тех безмолвных сигналов, который я вполне мог понять. Он означал: «Мы, мушкетеры, гордимся своими похождениями. Один за двух, два за одного!»

– Похоже, я ляпнул что-то лишнее, – виновато пробормотал Винс, и сквозь его обычную грубость засветилось что-то человеческое. – Мне так не хватало его все эти годы!.. Я не имел возможности наблюдать, как он растет…

– Но ты же не мог знать, – сочувственно заметила Лори.

– Наверное, ты права. Но, честно говоря, я ничего и не сделал для того, чтобы узнать. Потом, когда он надумал заняться журналистикой, я решил, что от меня будет больше пользы, если никто не будет знать, что я его отец.

– В этом что-то есть, – одобрил я, хотя вовсе не был уверен в том, что на его месте поступил бы так же.

– Итак, ты будешь заниматься этим делом? – спросил Винс. – Ты возьмешься защищать его?

Я колебался. Причем я гораздо больше склонялся к тому, что не стану им заниматься, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить это Винсу.

– Я буду его защищать. – Вот что я сказал в конце концов, хотя и чувствовал, что это не самые подходящие слова для формулировки отказа.

Он улыбнулся, как мне показалось, с явным облегчением и обеими руками загреб гору чипсов.

– Спасибо, Энди. Не могу даже выразить, как много для меня значит твое согласие. И уж поверь мне, Дэниел вполне в состоянии с тобой расплатиться.

Чудненько! Я снимаю с клиента обвинение в убийстве, и он выплачивает мне гонорар из тех денег, что получил в наследство от жены, которую убил. От этой мысли мне сделалось совсем тошно.

– Может быть, ты и Лори предложишь поработать вместе со мной? – спросил я, прикидываясь, будто хочу замолвить словечко за свою бедную подружку.

Винс, как будто только этого и ждал, живо повернулся к Лори:

– Ты согласна?

Она придвинулась к нему и с чувством пожала руку:

– Ну конечно.

Винс накинулся на чипсы. У него как будто гора упала с плеч.

– Я, наверное, очень вас удивил, – сказал он и впервые за все это время позволил себе улыбнуться.

– Да уж, это точно. Я до сих пор не могу поверить. Оказывается, тебе все-таки один раз в жизни довелось заниматься сексом!..

Он на секунду замер, а потом снова вернулся к своим чипсам.

Сегодня четверг, и потому мы с Лори отправляемся каждый к себе домой. Воскресенья, понедельники, среды и пятницы мы проводим вместе, а вторники и четверги – порознь. В свое время мы сами придумали это дурацкое правило, чтобы наши отношения не развивались слишком стремительно. Должен признаться, что сегодня я уже не усматриваю ничего страшного в стремительно развивающихся отношениях. Кто сказал, что это плохо?

Тара терпеливо дожидалась моего прихода, и мы вместе пустились в долгий путь. Насколько я не люблю гулять вообще, настолько же обожаю гулять в обществе Тары. Без нее я даже в ближайший продуктовый магазин еду на машине. Я не хочу даже допускать мысли, что когда-нибудь рядом со мной не будет Тары.

Неторопливо прогуливаясь, я философски анализировал собственные представления о дружбе. Убийство – тяжкое преступление, намного хуже любого другого. Этого убеждения я придерживался всю жизнь. Сегодня я взялся за сомнительное дело только потому, что об этом меня попросил мой друг. По поводу нашей дружбы можно сказать только одно: мы знакомы всего лишь год, и я знаю об этом человеке слишком мало для того, чтобы ради него рисковать своей репутацией и своими убеждениями.

Вернувшись домой, я сразу же улегся спать. Мысль о том, что мои худшие предположения в любой момент могут сделаться явью, окончательно лишила меня сил.

Утром я проснулся не то чтобы с конкретным планом действий, но с твердым намерением сдвинуть дело с мертвой точки. Я назначил встречу Кевину и Лори в офисе в 9 часов утра. Как я и предполагал, Кевин отреагировал на эту ситуацию примерно так же, как и я. Так же, как и я, он привык играть только на стороне белых, но в данном случае был вовсе не уверен в том, что нам предлагают играть белыми фигурами.

Чтобы не пропустить пресс-конференцию с участием главного прокурора Такера Закри, назначенную на десять утра, мы включили телевизор. Я нисколько не надеялся, что Такер выложит на стол все карты, но мне было любопытно узнать, кто именно из этой конторы будет выступать в качестве обвинителя по нашему делу.

Такер Закри был избран на пост главного прокурора в минувшем ноябре. Он уверенно лидировал в предвыборной борьбе и победил с серьезным перевесом, набрав шестьдесят три процента голосов. Когда же я увидел, как он выглядит и как держится перед телекамерами, то удивился, что этот человек не собрал все девяносто процентов голосов. Был он чуть моложе сорока, высок, находился в прекрасной форме и обладал улыбкой, которая достойно венчала этот великолепный образ. Надо признать, что лучшей кандидатуры на пост главного прокурора отыскать было попросту невозможно.