Скучная жизнь одного Бон Хва
Шрифт:
— Ну и ну… понято что с тобой. — говорит Старший: — да, репутация у вас в школе важная штуковина, слов нет. Социальная обструкция — страшная вещь. Дети жестокие по своей натуре, они только учатся испытывать эмпатию, а в вашем возрасте — вовсю пробуют вкус власти и насилия. Секса, опять-таки. В прежние времена ваши сверстники уже были взрослыми. Воинами, охотниками, женами и все такое… а сейчас гормоны играют, а по социальному положению еще ребенок.
— Это все чертова Чон Джа! Она виновата!
— Так. Успокойся. Ладно… но в первый и последний раз, Бон Хва, хорошо? В школе уж ты можешь собой управлять. Давай, дыши глубже. Вдох, выдох. Теперь — еще выдох, выдыхай все, ставь диафрагму на место. Вот так. А теперь — выпрямись и расправь плечи. Ты уверен
— Тогда ты за рулем был! — указывает ему Бон Хва.
— Да, но в бетон закатали бы именно тебя. По сравнению с этим школьный двор — так, ерунда. – говорит Старший. Бон Хва понимает, что тот прав, но поделать с собой ничего не может, у него становится тесно в груди, ноги становятся ватными и…
— Ну-ка. — вдруг тревога проходит, его словно отстраняют в сторону, и он снова начинает наблюдать за всем со стороны: — ты чего удумал! Нам только обморока тут не хватало! Возьми себя в руки!
— Я не могу! Старший, пожалуйста… хотя бы первый час…
— Вот же… Бон Хва, мы про это говорили. Это твоя жизнь. Ты чего, совсем устранится хочешь? Вот чтобы я за тебя всю жизнь прожил?! Ладно, вижу что ты сегодня не боец, но только сегодня, имей в виду… будем с твоими паническими атаками бороться.
— Спасибо… — Бон Хва откидывается назад, окончательно передавая контроль над телом: — извини, что так вышло, Старший… я…
— У тебя паническая атака, малыш. Это биологически обусловленная штуковина, это уже просто словами «Встань и дерись!» — не вылечить. Жаль… но будем работать. Медитации, тренировки… может даже медикаменты, если все так запущено. Давай признаем, малыш, ты у нас явный социопат… не умеешь отношения выстраивать, а большие скопления людей и вовсе на тебя панику наводят. Ладно… думал отдохнуть немного с утра, ан, опять в школу… скачи она конем… эх. — он закидывает портфель на плечо и выпрямляется. Бон хва чувствует, как его тело — меняет позу. Становится расслабленной. Даже… как будто немного развязней? Эта поза — небрежная, с портфелем на плече, одна рука в кармане, плечи расправлены, подбородок — поднят. Просто вот так стоять или вот так идти — уже чувствуешь себя уверенным. И взгляд. Он словно чувствует, как изменился его взгляд. Он — видит всех вокруг. Раньше он прятал взгляд вниз, потому что боялся встретится взглядом, боялся привлечь лишнее внимание, но сейчас… сейчас он смотрит на всех прямо. Высокомерно? Нет, наверное, нет. Спокойно? Да, спокойно, но не только… словно бы — с вызовом. Вот, верное слово — с вызовом. И, удивительно — встречаясь с ним взглядом — некоторые отводят глаза в сторону. Опускают их.
— Чертова школа, а? — рассуждает сам с собой Старший в голове, вышагивая по коридору: — век бы ее не видеть. Терпеть школу не могу. Впрочем, вижу и ты ее не особо-то жалуешь. Имей в виду, если я буду за тебя учиться, то у тебя сплошные неприятности будут потом.
— Чон Джа мне точно так же сказала. — замечает Бон Хва, наконец начав успокаиваться. Все-таки здорово, оказывается — вот так вот быть пассажиром в своем же теле, не принимать решения и не боятся. Будто сон смотришь… плывешь на волнах и можешь даже глаза закрыть и уснуть в любую минуту.
— Эй! Не вздумай спать, малыш! Время учиться! Я не все время с тобой рядом буду, учись нормально с людьми разговаривать и общение выстраивать. Учись, а не спи! А то пока всем социальные навыки выдавали, ты, судя по всему, подводным плаванием занимался.
— Почему подводным плаванием?!
— Не знаю, чем ты там еще мог заниматься, потому что других полезных скиллов я у тебя не замечаю. Вдруг ты прирожденный боевой пловец? Должен же у тебя хоть какой-то талант быть? Совсем бесталанных людей не бывает…
— Мой талант — то, что у меня в голове ты есть! — находится Бон Хва, чувствуя себя все лучше и лучше. Про себя он замечает, что когда ты — пассажир, то находить остроумные ответы и вообще ясно мыслить — намного легче. Не так страшно.
— Извините. — он вдруг видит прямо перед собой девушку. Школьная форма на удивление ладно обхватывает ее фигурку, девушка чуть
ниже его, длинные черные волосы спускаются по плечам. Бон Хва сразу же понимает, что форма на девушке — совсем другого качества, чем на нем. И материал намного лучше и пошив, а самое главное — все пригнано по фигуре. Старший может этого не заметить, Бон Хва уже понял, что тот — «не шмоточник», для него главное сам человек, а во что он одет или вовсе без одежды — для него не так важно. Лишь бы человек был хороший — так говорил Старший. А эта девушка — какая она? Он видит, что девушка смотрит ему прямо в глаза. У нее очень серьезный взгляд. Она словно его к стене пришпилила, как букашку под стеклом в энтомологическом музее, пришпилила и сейчас — тщательно изучает его с ног до головы.— Меня зовут Мэй Со Юн. Я — представитель Студенческого Совета этой школы и первый заместитель председателя. А ты? — она наклоняет голову набок, продолжая изучать его. Бон Хва пытается сглотнуть и понимает, что — не может. Потому что его телом сейчас управляет Старший.
— Меня зовут Намгун Бон Хва. — говорит он и голос его спокоен, а глаза — изучают девушку, снизу вверх. Не торопясь. Спокойно.
— Очень приятно, что в вашей школе первогодок встречают вот так. — говорит он: — сама первый заместитель председателя Студенческого Совета. Рад знакомству, надеюсь на вас.
— Не всех первогодок в школе встречают вот так. — отвечает девушка и в ее голосе звучит холод: — эта честь исключительно для тебя, мистер Серый Волк.
— Вот как? Я только что назвался… откуда же такое прозвище? Чем я его заслужил? Разорял фермы в округе, поедал скот и девочек в красных шаперонах? — отзывается он, не изменив своей позы ни на миллиметр. Стоять вот так, с рукой в кармане, с портфелем на плече и смотреть сверху вниз на эту девушку… которая, несомненно, влиятельна в этой школе… Бон Хва вдруг отчетливо понял о чем именно предупреждала его Чон Джа. Но, конечно, было уже поздно. Даже если он сейчас поспросит управление назад и упадет ей в ноги — ничего уже не изменить. Он нарвался. И три года в старшей школе станут для него адом. Он видел это в ее глазах.
— После уроков, мистер Волк. После уроков ты придешь в кабинет Студсовета. Один. — говорит девушка и ее глаза — на секунду взблескивают сталью: — и без опозданий. Я — не люблю, когда опаздывают. — она разворачивается на месте, только волосы взметнулись. И уходит.
— Интересная девушка. Есть в ней что-то… пока не знаю что. Но интересная. И ты ей понравился. Хочешь такую подружку? Сама же приглашает… — задумчиво говорит Старший глядя ей вслед.
Глава 20
Глава 20
Уже позже, до вступительного урока — Старший передал управление и ушел спать, что-то ворча при этом про «школяров, которые совсем нюх потеряли» и что «в наше время все было…».
Бон Хва был благодарен и за это. За то, что Старший спокойно вошел в класс, спокойно сел на свое место, не привлекая внимания, но и не зажимаясь. За то, что тот так же спокойно — поговорил с каким-то вихрастым парнем в очках, который время от времени начинал смешно заикаться, и как оказалось — тоже любит онлайн игры, а еще у него отец — чиновник, работник министерства. Звали очкастого Чон Ён, у него есть младшая сестра, и чтобы ты там себе не придумал, Бон Хва, но иметь младшую сестру вовсе не так забавно, как в хентай мангах пишут. Ничего они не милые, вот у Чон Ёна сестра постоянно на него жалуется, даже если повода нет, а его — наказывают! Потом, услышав разговор и хентайных мангах и младших сестрах — к ним присоединился еще один, худощавый и высокий парень, нескладный, словно журавль, такой же голенастый и с торчащим посредине горла кадыком. Парня звали Пак Ёджон, и он не родственник. А Су, просто фамилия распространенная. Говорят, практически восемьдесят процентов всех корейцев носят фамилии Пак, Ким или Цхой. Так что Пак Ёджон не являлся сыном или племянником госпожи Пак А Су, его родители тоже были предпринимателями, какой-то там завод у них был. Впрочем, в разговор Ёджон вступил, сказав, что совершенно понимает Чон Ёна, у самого есть целых две младшие сестренки и они вовсе не милые! Это только в комиксах они такие красотки, мило краснеют, стесняются и тянут «брааааатик!», а в жизни… ужас. Повсюду длинные волосы, сток ванной забивается через день, волосы даже на кухне в еде! Везде лежат их женские вещи, а тронешь, чтобы убрать — сразу начинается крик, извращенец и все такое. И вообще, жить с женщинами в доме — такая морока.