Скугга-Бальдур

И зверьку нужно постараться не забыть, что человек этот – охотник.

Он начал свою охоту далеко отсюда – от хутора Дальботн. Небо было чистое, а рассвет – самый сумрачный из тех, что случаются зимой. Человек на лыжах пересек заснеженный луг и взял курс на север, вдоль горной гряды Аусар, к скале Литла-Бьярг – там еще не намело сугробов.

Добравшись до подножия, он заметил, что наверху, на гребне, что-то шевелится. Пошарив под одеждой, достал подзорную трубу, разложил ее и приставил к глазу, что видел получше.

Ну да, так и есть – там копошилась одна плутовка.

Лиса, казалось, не догадывалась об опасности. Судя по повадкам, она искала себе съестного и потому действовала неторопливо и вдумчиво – ни-что другое не занимало ее мысли.

Человек присмотрелся к ней повнимательней. Он попытался полностью сосредоточиться на ней, как бы стараясь предугадать, в какую сторону она отправится, закончив свои дела на гребне. Вдруг, ни с того ни с сего, лисица бросилась наутек, и у человека не было ни малейшего понятия, с чего бы? Ее будто в единое мгновение охватил сильнейший страх, хотя о близости человека она догадаться не могла – во всяком случае, обычным путем.

Единственным объяснением могло быть лишь появившееся у нее предчувствие о его намерениях:

Здесь рядом – человек с охотой на уме.

Человек поднялся вверх по склону. Чтобы легче было опять найти лисицу, он старался удержать в голове ее четкий образ: вот несется она во весь дух по снежному насту, словно оперенная стрела…

На гребне он осмотрел оставленные лисой следы. Большим и указательным пальцами измерил между ними расстояние: зверь, похоже, крупный. В приставшей к ладони снежной крошке блестела шерстина. Цвет ни с чем не спутаешь – это была полярная бурая.

На небе к западу – облачные перья.

Похоже, приближается буря.

Лисицы нигде не видно.

Лисий след был четким – насколько хватало глаз.

Человек шел бодрым шагом, ветер дул ему в спину, но теперь не имело значения, почует лисица его запах или нет – она уже знала, что он ее преследует.

Время от времени он останавливался и осматривался, пользуясь прежним методом: изо всех сил сосредоточивался на единственной цели – просчитать, по какому пути она направляется и где он сможет подобраться к ней на выстрел.

Неожиданно ему будто кто-то сказал: «Лисица бежит равниной на север. Вот она резко свернула на восток, в сторону каменистой пустоши – а там есть где спрятаться бурошерстой коротконожке».

Может, лисица переосторожничала? Только о том одном и думала, чтобы избежать опасности, а между тем нечаянно допустила его в свои размышления? Забыла следить за тем, чтобы держать его на расстоянии?

Или, может, она нарочно внушила ему эту мысль?

На пустоши было безветренно, мороз холодил щеку. Заметив к северу от себя бурый комочек, человек присел и затаился.

Спустя некоторое время комочек зашевелился, и с камней на лапы поднялась лисица.

Ну да! Она и есть!

Это был редкостный зверь – землисто-черная на вид, густошерстая, с огромным пушистым хвостом и явно чертовски нервная. Частыми резкими прыжками она заскакала с пустоши прочь.

Человек рванулся за ней.

И все произошло именно так, как он предполагал: лиса метила прямо в поднятое ветром снежное облако. Прежде чем пурга проглотила ее, лисица на миг остановилась и оглянулась на человека.

И опять сорвалась с места – только ее и видели.

В воздухе свистело и выло.

Рядом с человеком пронеслась куропатка – ее тащило ветром. За ней проследовал сокол – летел высоко, уверенно и ровно взмахивая крыльями.

Отвернувшись от налетающих порывов, человек поплотнее укутал шарфом шею и, чтобы сумка получше прилегла к бедру, трижды обмотал ее лямку вокруг правой руки.

Теперь он был готов к буре.

Он продирался сквозь сплошную пелену.

Сначала у него под ногами были голые камни и идти было сравнительно легко, но вскоре камни сменил снег и двигаться стало намного труднее.

Человеку ничего не оставалось, кроме как довериться прежнему внутреннему подсказчику: «Лисица может по-детски испугаться непогоды. Она зароется в сугроб или втиснется в какую-нибудь расщелину, заберется туда, где потеплее, и будет лежать там, пока буря не стихнет».

Теперь было самое время сократить между ними расстояние.

Человек медленно, пядь за пядью, проталкивался вперед.

Когда ему показалось, что лисица была уже где-то совсем рядом, снег под его ногами вдруг стал гораздо глубже. Теперь он доходил ему до самого паха, а еще через пару шагов человек застрял окончательно.

Он был не в силах двинуться ни вперед, ни назад и совершенно ничего не видел.

Пурга обступила его со всех сторон, сверху, снизу…

День клонился к вечеру, а буря все крепчала. Холод забрался под одежду, хоть та и была добротной. Человек так замерз, что стал дрожать – себе для согрева.

Рассудив, что будет лучше, если его всего целиком занесет снегом, он стал осторожно покачиваться из стороны в сторону, тем самым помогая пурге выстраивать вокруг него непродуваемую снежную скорлупу.

Человек был среднего роста, кряжист и толстоват в груди. Лицо с крупными чертами, лоб не особо высокий, однако широкий – он-то и придавал характер всей его внешности. Из-под тяжелых сросшихся бровей выглядывали глубоко посаженные маленькие глаза цвета стали, над верхней губой торчал большой мясистый нос. Какими были его щеки и подбородок, угадать было трудно из-за густо покрывавшей их темно-рыжей с проседью бороды, спускавшейся до самой его груди. Волосы были землистого цвета, их тоже уже кое-где посеребрила седина. На левой ноздре виднелась крупная выпуклая родинка.

Да, таким был застрявший в сугробе человек.

Ночь была холодная и особенно долгая.

Но вот наконец человек разломал защищавшую его снежную корку. И возблагодарил Ветер и матушку Порошу за то укрытие, которое они соорудили для него на этом живописнейшем клочке земли: с того места, где он сидел, увязнув в сугробе, взору открывались безбрежные, искрящиеся белым инеем пустыни.

Человек принялся щипать себя и тискать, втирая в мышцы рук тепло, а покончив с тем, надел рукавицы и, оперевшись руками о наст, поднялся со своего снежного трона.