Скука Харухи Судзумии

— Скажи, почём ты готов продать вашу биту?

Итак, мы все, за исключением Коидзуми, оккупировали угол кафе и сидели, уминая еду.

Моя сестра уже успела подружиться с Харухи и Асахиной-сан, она сидела между ними и рискованно ела гамбургер с ножа. Танигути и Куникида серьезно обсуждали перспективу вступить в бейсбольную команду. Эххх, этих двоих лучше пока оставить в покое. Тем временем, внимание Цуруи-сан перекинулось на Нагато: «Так ты и есть Нагато Юки-чан? Микуру много о тебе рассказывает». Молчаливая школьница, однако, не обратила никакого внимания на Цурую-сан и сосредоточилась на поедании слоеного бутерброда с индейкой.

Харухи, будто бы изготовившись зачитать важную речь, объявила, что плачу за всех я. Никогда не понимал, откуда у Харухи в голове такие дикие скачки от одной мысли к другой. Мне никогда не удавалось ухватить, как работает ее разум, так что я не очень удивлялся тому, что ежедневно случалось. Я даже не стал спорить — это было бы слишком хлопотно. Более того, я даже немного успокоился, поскольку буря наконец-то утихла.

А еще потому, что солидная сумма таинственным образом осела в моем кармане.

От всей души желаю всего хорошего Пиратам Камихигара.

Несколькими днями позже.

После уроков мы, как обычно, собрались в комнате клубного здания и вернулись к нашему привычному времяпрепровождению, как будто бы этого турнира и не было вовсе.

Мы с Коидзуми играли в Отелло, я прихлебывал коричневый рисовый чай, который для меня заварила одетая сегодня в костюм горничной Асахина-сан. Нагато сидела за нами и читала толстую как словарь книгу по философии, которую взяла из библиотеки. Кстати, Асахина-сан носила сегодняшний костюм по нашей просьбе. В конце концов, гораздо приятнее, когда тебе подает чай горничная, а не медсестра, верно? Асахина-сан крепко держала поднос и с интересом наблюдала за нашим сражением на доске.

Безмятежность, неотличимая от былой.

И крушить эту безмятежность, топить ее в бурных потоках времени всегда будет Судзумия Харухи.

— Извините, я опоздала! — неискренне извинилась Харухи, вкрадываясь в комнату подобно морозному зимнему воздуху.

От ее сияющей улыбки у меня мурашки по коже. По какой-то причине, всякий раз, когда она вот так улыбается, я чувствую в ней замысел, который призван привести меня в состояние величайшего ментального и физического изнеможения. Ну что за безумный мир?

Как я и ожидал, Харухи спросила двусмысленно:

— Который лучше?

Я опустил на доску черную фишку Отелло, и, перевернув две белых фишки Коидзуми, уточнил:

— Что значит «который»?

— Смотри.

Я неохотно взял два листка бумаги, что протянула мне Харухи.

Только не флаеры опять. Я быстро просмотрел оба листа. Один был уведомлением о турнире по европейскому футболу, второй — о турнире по американскому. Тайком я от всего сердца проклял человека, напечатавшего эти флаеры.

— Я, на самом деле, никогда не собиралась участвовать в турнире по бейсболу, а собиралась выбрать из этих двух, просто бейсбольный турнир проходил раньше. Ну так, Кён, какой, ты считаешь, лучше?

С тяжелым сердцем я медленно оглядел комнату. Коидзуми скорчил рожицу и подвигал пальцем фишку Отелло; Асахина-сан, почти в слезах, непрерывно мотала головой из стороны в сторону, а Нагато просто продолжала читать свою книгу, время от времени перелистывая страницы.

— Ах да, сколько нам нужно игроков для европейского и американского футбола? Тех, что были на бейсболе, хватит?

Я смотрел на лучащуюся улыбку Харухи и размышлял: «В какую игру нужно меньше народа?»

Рапсодия на бамбуковых листьях

Даже в мае уже было достаточно жарко, а июль оказался просто непереносим. Духотища стояла ещё хлеще, чем прежде; мой несчастнометр регистрировал рекордно высокие показания. В дешёвеньком здании нашей школы просто неоткуда было взяться таким вершинам технологии, как кондиционеры. Пекло в комнате десятого «Д» напоминало автобусную остановку на полпути к аду. Я совершенно уверен, что архитектор этого места понятия не имел, что такое «приемлемые условия проживания».

Хуже того, эта неделя была первой неделей июльских семестровых экзаменов. Хорошее настроение покинуло меня, и скиталось где-то вокруг Бразилии, даже не задумываясь о возвращении. Мои четвертные оценки уже были катастрофическими, и я совершенно не представлял себе, как смогу получить хоть что-нибудь удовлетворительное за этот семестр. Скорее всего, причина была в том, что я проводил слишком много времени с «Бригадой SOS», а поэтому не успевал толком заниматься учёбой. Я бы с удовольствием избавился от этих дел, но, начиная с весны, всякий раз, как Харухи что-либо выдумывала, я загадочным образом оказывался её сопровождающим. Для меня это уже стало частью нормальной жизни, за что я понемногу начинаю себя ненавидеть.

Дело было после школы, когда солнце, заходя на западе, освещало класс. Девочка, сидевшая позади меня, ткнула меня в спину механическим карандашом:

— Знаешь, что сегодня за день? — спросила меня Судзумия Харухи с восторженным видом ребёнка, которого ждут новогодние праздники. Всякий раз, как она являла миру столь многозначное выражение лица, это означало, что она, скорее всего, задумала что-то нехорошее. Секунды три я делал вид, что соображаю, а потом сказал:

— Твой день рождения?

— Нет!

— День рождения Асахины?

— Не — а!

— День рождения Коидзуми или Нагато.

— Да откуда мне знать, когда у них дни рождения?!

— Кстати говоря, у меня день рождения…

— Кому какая разница, когда у тебя день рождения! Ты действительно не знаешь, какой великий сегодня день?

Каким великим ты его не назови, а по мне это всё равно обычный, вот только чересчур жаркий, день.

— Скажи, какое сегодня число?

— Седьмое июля… ох, да быть того не может, ведь не о празднике Танабата ты говоришь, а?

— Ну, конечно же! Разумеется, Танабата! Как ты можешь называть себя японцем, если не помнишь о нём?!

Вообще-то, этот праздник пришёл из Китая. К тому же, по китайскому календарю, он вообще должен быть месяцем позже.

Харухи подняла механический карандаш, и помахала им перед моим лицом:

— Азия — это всё от Красного моря и досюда.

Что это за нововведения в географии?

— Разве все эти страны не выступают в одной группе на отборочных соревнованиях кубка мира? Это как июль и август, месяцы разные, а всё одно — лето.