Скука Харухи Судзумии

В тандзаку Нагато не было ничего интересного, и состоял ее текст из написанных каллиграфическим, как в прописях, почерком скучных слов вроде «гармония» и «модернизация».

Коидзуми от Нагато ушел недалеко, неожиданно ударившись в литературщину и разродившись цветастостями типа «спокойствие и благоденствие» и «процветание и благополучие».

Что написал я? У меня все было просто. Это же будет через двадцать пять и шестнадцать лет — я тогда уже буду взрослым дядькой и, наверное, желать должен буду следующего:

«Хочу денег»

«Хочу дом с садом, где можно будет мыть собаку»

— Фу, как по-обывательски, — поглядев на прикрепленные мной тандзаку, прокомментировала Харухи, будто бы неприятно поразившись. Вот уж ее удивления мне только и не хватало! По сравнению с вращением Земли задом наперед, это куда как большее подспорье в жизни.

— Ну, ладно! Ребята, хорошенько запомните все, что записали! Первый пункт — через шестнадцать лет! Посоревнуемся — чье желание исполнит Хикобоси!

— Ах… да-да.

Поглядывая, как Асахина с серьезным видом кивает головой, я устроился на своем обычном месте. Нагато, когда я глянул на нее, к тому времени уже вернулась к чтению.

Харухи выставила длинный бамбуковый стебель за окно, закрепила, а затем, подтащив к окну стул, уселась и сейчас, опершись локтем о подоконник, смотрела на небо. Профиль ее почему-то выражал огорчение, и я даже немного растерялся. Сплошные перепады настроения. А ведь совсем недавно кричала и вопила.

Я открыл учебник, намереваясь снова готовиться к экзаменам, и принялся заучивать виды относительных местоимений.

— …Шестнадцать лет… Долго… — тихонько пробормотала сзади Харухи.

Нагато молча читала свою иностранную книгу, Коидзуми продолжал играть сам с собой в шахматы, а я зубрил английский. Все это время Харухи сидела у окна и глядела в небо. Молчит, сидит неподвижно — загляденье, хоть картину рисуй. Поначалу я подумал, что она решила следовать примеру Нагато, однако такая Харухи — весьма зловещий знак. Видимо, задумывает сейчас очередные проблемы на наши головы.

Тем не менее, весь оставшийся день Харухи пребывала в непонятном упадке. Время от времени она поднимала взор к небесам и испускала глубокий вздох. Мне становилось все более жутко. Буря после затишья страшна. Наверняка император Сутоку первые два-три дня после изгнания в Сануки чувствовал себя так же. [16]

16

Император Сутоку был изгнан в провинцию Сануки в 1156 г., не сумев подавить восстание, но так и не был казнён.

«Шорх» — я поднял глаза на звук шуршащей бумаги. Асахина, сидевшая прямо напротив меня и игравшая в гляделки с задачником, приложив указательный палец к губам и подмигивая правым глазом, придвинула мне тандзаку. Затем, глянув мельком в сторону Харухи, она быстро убрала руку и опустила голову вниз с видом успешно напроказничавшей маленькой шалуньи.

Полностью сознавая, что становлюсь соучастником преступления, я спешно накрыл тандзаку ладонью, придвинул к себе и прочел написанные маленькими буковками слова:

«Пожалуйста, не останешься ли в комнате, когда все разойдутся? Микуру»

Разумеется, я именно так и сделаю.

— На сегодня все, — сказала Харухи, быстро взяла портфель и вышла из комнаты. Да уж, не в настроении. Всегдашний тоннами сжирающий бензин грузовик сегодня превратился в автомобильчик на солнечных батареях. Что ж, достойно похвалы. Удачный у меня сегодня день.

— Ну, я тоже удаляюсь.

Коидзуми сложил шахматную доску и поднялся, а затем, кивнув нам с Асахиной, вышел из литературной комнаты.

Нагато с громким хлопком закрыла книгу. О, и ты за ним? Только я исполнился к ней чувством благодарности, Нагато бесшумно, словно кошка, подошла ко мне.

— Вот, — она протянула мне листок бумаги. Еще один тандзаку. «Нет, простите, доставкой по Млечному Пути мы не занимаемся», — думал я, разглядывая листок.

На нем были нарисованы странные геометрические узоры. Это еще что? Какой-нибудь шумерский? Боюсь, это даже с помощью шифровальной машины «Энигма» не разгадать.

Пока я, нахмурив брови, внимательно изучал то ли рисунки, то ли буквы, состоящие из кружков, треугольников и волнистых линий, Нагато уже отвернулась, собрала портфель и быстро вышла из комнаты.

А, ладно. Я запихал тандзаку в карман брюк и обернулся к ждавшей меня Асахине.

— Ээ… Ммм… Есть одно место, куда бы мне хотелось с тобой пойти…

Приглашение, да не от кого-нибудь, а от Асахины! Да если я откажусь, меня постигнет кара небесная! Скажи она мне — я в плавильную печь спрыгну!

— Хорошо, куда пойдем?

— Это… мм… в три года назад.

Я спросил «куда», а мне в ответ — «когда»… Нет, так не пойдет. Впрочем… Три года назад. «Опять?» — подумал я, и мне стало ужасно интересно. В конце концов, Асахина ведь утверждает, что она из будущего, но так как она такая милая, я постоянно об этом забываю. Но — три года назад? Мы попадем туда? То есть, получается, это будет путешествие во времени.

— Д… да.

— Ну, я, может, и согласился бы, но зачем я там понадобился? Что там делать?

— Это… Ммм… узнаешь, когда попадем туда… наверное.

В смысле?

Наверное, некоторые сомнения отразились и на моем лице. Асахина как будто в замешательстве всплеснула руками и принялась умолять меня со слезами на глазах:

— Пожалуйста! Прошу, ничего не спрашивай, просто согласись! Иначе я… мм… у меня будут проблемы.

— Ну… ладно, хорошо.

— Правда? Спасибо!

Асахина запрыгала от счастья и на радостях схватила меня за руки. Да радость Асахины — это и моя радость тоже! Ха-ха-ха.

Если подумать, когда Асахина призналась, что она, якобы из будущего, ясных доказательств она не предъявила. Спасибо, появилась взрослая Асахина — тогда, разумеется, я полностью поверил, но вероятность, что все это был какой-то хитрый трюк, все равно остается. А тут — такой шанс подкрепить теорию практикой!

— Ну, и где машина времени?

Я-то думал, что мы можем залезть во что-нибудь типа выдвижного ящика стола, но в ответ услышал, что никаких таких хитроумных приспособлений нет. Ну и как же тогда сделать такой скачок во времени? Асахина, смущенно покрутив пальчиком подол передника, ответила:

— Прямо отсюда.

Э? Отсюда? Я оглядел обезлюдевшую комнату. Мы были только вдвоем.

— Да. Сядь на стул. Не закроешь ли глаза? Расслабь плечи.

Я покорно подчинился. Навряд ли меня ждет удар сзади.

— Кён-кун…, - донесся сзади до моих ушей голос Асахины. Легкий вздох. — Прости…

В момент, когда я, повинуясь плохому предчувствию, собирался открыть глаза, на меня обрушилась внезапная тьма. Мое сознание будто кто-то вырубил. Прежде, чем отключиться, я успел подумать, что лучше бы мне было на это не соглашаться.