Скверная жизнь дракона. Книга шестая

— Говорят, у остроухих с этим делом попроще, — проговорил Нот, когда мы все вышли из ратуши. Два раба с человеческими ушами как получили от новых хозяев приказ молчать, так всё время и держали рты закрытыми, покорно передвигая ногами.

— Да тоже слышал, ага, — Галис хмыкнул, спрятав большую монету во внутренний карман. — Да у них без всего этого происходит, просто купил, оплатил и вперёд.

— Что делать будешь, ксат? — спросил Нот. — Мы на рынок, там подешевле вещи есть. Их ещё накормить надо, а то издохнут по дороге.

Я ничего не ответил, устало посмотрев на затянутое тучами серое небо. У меня уже не было никаких моральных сил таскаться по городу. Хотелось дойти до гостиницы, упасть в кровать и очнуться утром перед отъездом, а лучше вообще у скверной рощи. Вот только мои желания суровая реальность явно не собиралась брать в учёт, так что следующие дни предстоит мне мёрзнуть как последней скотине.

К месту выгрузки с повозок, в четырёх часах ходьбы от скверной рощи — мы приехали к обеду третьего дня без особых эксцессов, хотя утром перед отъездом едва не случился скандал.

Одноглазую эльфийку взбесило появление рабов. Она мне в лицо заявила, что я последняя тварь, втёрся в доверие и выведал всю информацию о виноградной лозе, а сам накупил одноразовых на промысел. Я собрался сказать, что не уподоблюсь мразям, использующим других разумных как бесправные куски мяса — но Галис объяснил одноглазой, что рабы нужны только для переноски вещей. Даже Всебоги не ведают, что именно ксат делает в скверном месте, ибо работает в одиночку и сразу останавливается, если заметит постороннего. На резонное замечание авантюрист показал бумаги, что рабы принадлежат ему и Ноту. Луара окончательно успокоилась после клятвенного заверения Галиса о том, что я еду ради исследований и пары кракчатов, если подвернётся возможность.

Я ещё тогда успел шепнуть Галису, что тот зря подкатывает к остроухой. Когда они приедут забирать нас, то крайне удивятся добыче. Одноухий спокойным голосом заметил, что кожа дешёвая и плевать, сколько я её добуду. А когда мы в день приезда отходили от каравана, то Галис на прощанье подмигнул остроухой, на что та смущённо заулыбалась.

Всё проведённое в дороге время рабы молчали, угрюмо и задумчиво посматривая на авантюристов. Если в день покупки в их взгляде таилась хоть какая-то живительная искорка, то после перепалки с эльфой эти двое едва не плакали, хоть немного и приободрились на словах про переноску вещей и мою скрытность. Когда мы отчаливали от каравана, они молча сгрузили припасы с телег на импровизированные ручные сани и, встав на снегоступы, поплелись за нами.

До назначенного места добираться было тяжело, прокладывая путь через метровые наносы снега. Проваливаясь по пояс, авантюристы первое время громко ругались, но уже на втором часу приняли происходящее как неизбежное. Мы шли строгой линией и каждые пятнадцать минут меняясь местами, чтобы никто не уставал — хотя я, после зимы на скверном материке, мог целые сутки прокладывать такой путь и не запыхаться.

Место для лагерь было выбрано глубоко в лесу на крохотной полянке, в часе ходьбы от скверной рощи. Я было начал мечтать, как сяду около быстро разожжённого костра, сниму промокшие из-за постоянного проваливания в снег штаны да сапоги и отогрею замёрзшие ноги — да вот только уже темнело, а зимние вечера крайне быстро обращаются ночами.

Сани были брошены у опушки с основной частью провианта, а мы взяли с собой только ткань и дров на первое время, и котелок выпарить воды. Как и на стоянках караванов, ткань обтягивали между деревьев и уже через полчаса поляну окружил трёхметровый забор, а ещё через полчаса три четверти стоянки накрыло широким тентом. Оставшаяся часть предназначалась для разбивки очага.

Пока Нот и рабы натягивали тент, мы с Галисом набрали толстых палок и соорудили небольшой экран, защищая ткань от открытого огня. Но палатки и остальной провиант остались в санях, а в окутанном непроглядной тьмой мире, с затянутым облаками небом и без единого источника света — мог без проблем ориентироваться только покрытый морщинами разумный. Именно он следующие четыре часа морозил эти самые морщины, два раза ходя к саням. Остальные то же не грелись у костра, а вооружились факелами и помчались в лес за валежником.

К моему второму возвращению около стены уже стояли козлы, и рабы вовсю напиливали приволочённые стволы деревьев, заполняя воздух задорным уханьем пилы. Я приятно удивился тому, что авантюристы не гнобили мужиков и позволяли им греться у костра столько, сколько те посчитают нужным. Из-за этого рабы не отлынивали от работы. Окончательно они ободрились от равной нашей порции наваристого ужина.

Утром план на день был составлен быстро. Рабы сначала притаскивают всё оставшееся с саней, а потом поочерёдно ищут валежник и утрамбовывают путь обратно к дороге: этими двумя вещами они должны заниматься до отъезда. Авантюристы отправлялись на разведку в разные части леса, собираясь вернуться к вечеру. Я же за несколько часов протоптал путь к порченой роще.

У скверных мест зимой какая-то своя особенная, завораживающая стать. Нелогичное явление всецело отдавалось логике холодов, застывая и коченея. Искривлённые деревья как солевые истуканы замирали, сопротивляясь самым резким порывам ветра. Их искривлённые кроны зонтом покрывались снегом. В глубине защитного периметра свет будто источался и, казалось, что там открывались врата в иное дьявольское измерение. Если вспомнить повадки порождений, то подобная аналогия кажется вполне уместной.

Вытоптав полянку в десяти метрах от защитного леса — я скинул с себя плащ, паранаю, рюкзак и пояс с содержимым. Всё ценное, что могла пожрать скверна. Хотя подношения я всё же принёс. Лог.

Личное имущество:

…

Структурная прочность: 0/39

…

Структурная прочность: 0/63

…

Труселя-парусина и носочки. Нужную информацию я узнал с оценкой, но хотелось довести дело до конца. Трусы из тонкой нежной ткани наподобие сатина, а детские носки из толстой шерсти — значения структурной прочности прямо доказывают, что скорость поглощения напрямую зависит от материала предмета. Да, обе вещи с хранилищем маны и у носков оно больше, это повлияет на конечный результат — но погрешность в исследовании нивелирует пара обычныхшерстяных носочков, купленных на рынке. Их я положил рядом с искривлёнными скверной деревьями и направился вглубь рощи. Одежда у меня из плотных материалов, так что поглощаться будет долго.

Простые носочки скверна поглотила за пять часов. Это поставило точку в первом исследовании: в плотной одежде можно три часа беспрерывно находится в скверне. А следить за уровнем осквернения можно по подаренному Налдасом ножику.

Весь день я занимался подготовкой, изучал рощу и повадки кракчатов. Как и осенью, скверные вепри безмозглыми болванчиками ходили по круговым тропинкам, протоптанным в снегу аж до самой земли. Первая вытоптанная дорожка нашлась через триста метров от начала скверной рощи, вторая ещё через триста метров, и третья, и четвёртая. Для запланированного хватит и этих четырёх тропинок, к тому же я как следует протоптал дорожку до четвёртого пути. Если вначале я до него добирался больше часа на снегоступах, то под конец без оных требовалось не больше двадцати минут. Также подметил кусты Еурской виноградной лозы скверны для добычи, и кое-как нашёл гнездовья полёвки. Слишком сложно отыскать на снежном полотне небольшую кочку в полсантиметра глубиной.

— Да я смотрю, ты весь день развлекался, — усмехнулся Галис, когда я затемно вернулся в лагерь и сразу же пристроился у костра, отогревая замёрзшие руки.

— Провёл его с пользой для ума и здоровья, — меня аж всего передёрнуло от накопившегося холода.

— Выпей, не хватало ещё тебе слечь здесь, — Нот протянул мне кружку с густым зелёным отваром из трав, с навязчивым привкусом хвои и рябины. — Сегодня без добычи?

— Завтра начну. Банки в ящике не разбились?

— Да целы они, я проверил, — Галис отмахнулся. — Да ты лучше скажи, что там и как. Ну, чего вообще изучал. Да что ты вообще там делаешь, кроме убийства тварей?