Сквозь бездну

И я старался. Помимо того, каждый вечер являлся в штаб и выслушивал двух- или трёхчасовые рассказы о рейдах аналогичных подразделений какого-нибудь неведомо-лохматого года и о рейдах при захвате Ремолы, Джелипа, Хрустальной провинции. Что ж, всё логично, прошлое надо знать, чтоб не повторять ошибок в будущем.

Дважды меня отпускали в короткую увольнительную, которую я проводил с женой в доме, всё больше и больше обретавшем обжитой вид. Моресна без устали хлопотала по хозяйству и спокойно распоряжалась тремя служанками, кухаркой и её мужем, выполнявшим в доме несложную мужскую работу. На новом месте она чувствовала себя так же уверенно, как и на старом, а вот в новом статусе — не то чтобы очень.

К сожалению, голова у меня слишком плотно была забита огромным объёмом информации, которую следовало срочно усвоить, и я долго не решался инициировать разговор — тот наверняка обременил бы меня дополнительными мыслями и дополнительными заботами. Не до того сейчас. Потом, потом…

— Если ты хочешь, то можешь пригласить к себе родственников, — сказал я. Припомнив разговор с Ниршавом на свадьбе Аштии, я выбрал, как мне казалось, безошибочный путь одним махом решить проблемы жены, не нагружая ими себя.

— Спасибо, — сказано это было тихо, не сразу и как бы с сомнением. Она прижималась ко мне тихо, словно мышка.

— Тебе хватает тех денег, которые выплачиваются на дом и твои нужды?

— Хватает. Конечно, теперь мне приходится обзаводиться множеством новых нарядов — из-за того, что ты теперь офицер Дома Солор. Если бы изменения происходили постепенно, всё было бы проще. А так много сразу… Это лишние деньги.

— Чтоб одеться в цвета Солор?

— Жена посмотрела на меня вопросительно.

— А ты уже имеешь на это право?

— Не знаю.

— Она помолчала.

— Тогда пока просто полагаются цвета сословия воинов на две ступени выше, чем раньше. Да. На это уходит много денег. Это яркие ткани, шёлк, отделка… Три новых плаща…

— Деньги ж есть?

— Есть. Но я опасалась, ты рассердишься, что у меня ничего не отложено про запас.

— Я не рассержусь, — поколебавшись, я всё-таки решил, что обязан спросить. Иначе будет совсем некрасиво — ведь меня в любой момент могут отправить воевать. Может, следующий наш разговор произойдёт не скоро. Или вообще никогда, всякое же бывает. — Тебя что-то беспокоит. Что именно?

— Будет война?

— Видимо. Не знаю точно, где и когда, но если боевые отряды приводят в готовность, значит, что-то затевается или предполагается.

— Она вздохнула и уткнулась носом мне в плечо.

— Ты уйдёшь воевать?

— М-да. Но постараюсь выжить, обещаю. В смысле, постараться обещаю… — Она смущённо молчала, прятала глаза, и я, привыкший, что жена стоически относится к моим отлучкам, удивился. — Что такое?

— Можно, я ещё спрошу?

— Конечно, можно, спрашивай о чём угодно! — У меня появилось смутное предположение, что она подозревает меня в шашнях с походно-полевой женой, так что я приготовился пылко и убедительно клясться.

— Ты… Ты хочешь ребёнка?

— От неожиданности я онемел и несколько мгновений не знал, что ответить. Потом сообразил опасность такого молчания — женщины крайне мнительны в подобных вопросах. Но в напряжённом взгляде тёмных блестящих глаз не вспыхнуло ничего настораживающего. Она просто ждала ответа.

А я пожалел, что спросил. Вот и ещё одна забота на мою шею, накануне войны, чёрт побери…

— Ты беременна?

— Нет, — изумилась она. — Ты ведь не сказал мне, хочешь ли.

— А это принято говорить?

— Да. В первые дни после свадьбы муж говорит жене, хочет ли он ребёнка, сразу или погодя, и насколько. И почему. Зачастую бывает так, что первые пару лет после брака у мужчины нет средств ещё и на ребёнка. Ты не сказал, но ты ведь чужак, у вас какие-то другие традиции на этот счёт. Я ездила к маме, и она сказала, что если я не рожу в ближайшее время, ты меня отправишь обратно к родителям.

— Разве такое возможно? Мы ж уже почти год живём вместе.

— Вернуть можно. Ты же поднялся, твоё положение изменилось, а я простолюдинка, и детей у нас нет. Ты можешь развестись, если хочешь.

— Кхм. Знаешь — не хочу. И ещё. У меня на родине есть такой принцип: «Не говори мне, что делать, и я не скажу, куда тебе идти». Намёк для родственников и прочих знакомых, чтоб свои непрошеные советы оставляли у себя дома, а мы уж сами как-нибудь разберёмся. Все семейные вопросы лучше обсуждай со мной, а не с мамой. Твоя мама осталась в другой семье. Кого я там брошу и почему — я сам как-нибудь решу. Без помощи тёщи.

Моресна с любопытством смотрела мне в лицо. Она явно ни на гран не обиделась — ни за себя, ни за маму.

— Так что насчёт ребёнка? Женщине вообще-то неприлично такое спрашивать, но я понимаю, ты из чужого мира и не осудишь меня…

— Давай пока повременим. Сейчас я отправляюсь на войну, неизвестно, как всё может повернуться, и в случае чего нехорошего тебе будет проще без ребёнка. А мне — уже всё равно. Или даже если не всё равно — я хочу сам растить своего ребёнка, если уж он появится. А не просто «чтоб был».

— Обычно мужчины по-другому говорят, — с интересом говорила Моресна. — Мол: если вдруг что — после меня останется ребёнок.

— Подход эгоиста, милая. Меня, моё, мне… Я тут больше о тебе думаю. О себе лишь отчасти — чтоб мне за тебя не волноваться.

— Как скажешь, Сереж.

— И больше не слушай маму.

— Не буду слушать, — она улыбнулась.

Приятно было осознавать, что мысли о доме греют душу. Наверное, таков и должен быть идеал — как мне думалось в огромном облегчении, что за спиной не осталось никаких затруднений и неожиданностей, которые ещё больше могли отяготить стоящую передо мной нелёгкую задачу. Ощущения подсказывали, что война начнётся вот-вот, и, кажется, окружавшие меня бойцы и офицеры чувствовали подобное, но все молчали как заговорённые. В этом для меня не было ничего необычного — на моей родине в недавнем прошлом всё происходило примерно так же.

Три дня после возвращения из увольнительной — и утренний сигнал, перебудивший весь лагерь, убедительно дал понять, что относительный покой учений остался в прошлом. Мне предстояло проследить, чтоб обе мои сотни были построены, чтоб ничто из необходимого не было забыто… Сейчас я смотрел на своих замов с надеждой. Хотя следовало, наверное, с самого начала иначе ставить себя. Держаться более самоуверенно, что ли…

Слава богу, и здесь, как у меня на родине, всё было спланировано так, чтоб даже временная забывчивость командира не могла сделать подразделение небоеспособным. Каждый солдат твёрдо знал, что ему следует класть в свою сумку, что — затыкать за пояс и вешать на перевязь. Точно так же мой завхоз великолепно представлял, по каким пунктам списков следует пройтись-пробежаться и что подготовить к выступлению.