Сквозь Навь на броне

Новенькая неподвижно стояла у подоконника с цветами в горшках и широченными изумрудными глазами пялилась на телевизор, где шли мультики про круглых зверюшек.

– Ну, наконец-то, - проговорила Ангелина при нашем появлении, - заждались уже.

Сорокин при виде генерала приподнялся с дивана, но тот рукой показал, мол, не вставай, не надо.

– Осталось только Оксану дождаться, - продолжила Ангелина.

– А где она?

– А где ж ей ещё быть, - кряхтя, ответил мне дед Семён, - мокнет в бадье полная тоски и печали. Очерёдный разок плачет по утраченной судьбинушке. Ты бы привёл её сюды, неловко без неё.

– Товарищ генерал, я щас, - произнёс я и пошёл на второй этаж, где была ванная комната.

Как и сказал домовой, Оксана лежала в холодной ванной, таращась в потолок, и только коленки торчали из-под водной поверхности. Она могла так пролежать без дыхания и движения всю ночь.

Я постучал по краю ванны, не комплексуя от наготы девушки. Давно уже привык к тому, что нечисть часто стремится к минимуму одежды, и русалка была не исключением.

– Оксан, вылазь.

Она лишь легонько повела бледно-серыми глазами на звук голоса. Я не сомневался, что дитя воды прекрасно меня слышит, просто, не хочет ничего делать.

Я вздохнул и шевельнул пальцами, выдергивая телекинезом пробку из слива. Вода быстро ушла, вильнув на прощание небольшим водоворотом.

– Зачем?

– Что зачем?
– переспросил я, протянув полотенце.

– Идти зачем, я даже вкуса еды не почувствую.

– За компанию.

– А я нужна этой компании? Я труп, который забыли похоронить.

– Опять старая песня, - снова вздохнул я, - раз пришёл, значит, нужна.

– Честно-честно?
– криво улыбнувшись, уточнила Оксана, как делала всегда, когда не была в сильной депрессии, и лишь чуть-чуть грустила. Это был её личный повод согласиться вылезти из ванной.

– Честно-честно. Пойдём.

Девушка встала, выжала длинные, до пят, крашенные в чёрный цвет волосы, и пошла в сторону лестницы, оставляя мокрые следы.

– А одеться?
– бросил я вслед.

– Так пойду, посижу в уголочке, пенсионера посмущаю, мне положено. Я ж русалка.

– Мне кажется, он не из тех, кого можно чем-то смутить. Но ты хоть вытрись, нечего ковёр мочить.

Оксана подхватила кинутое ей большое полотенце и всё-таки замоталась в него.

Так мы и спустились. Света, деловито расстелила на столе скатерть-самобранку, а я вытащил из кармана короткую инструкцию.

Она была очень простой и короткой.

– Ну, Егор, давай, - подбодрил генерал, поуютнее усевшись в пододвинутом кресле.

– Сейчас. В общем, нужно три раза постучать по развёрнутой на более или менее твёрдой и ровной поверхности волшебной ткани, а затем вслух произнести название блюда, и на сколько человек. Форма приказа произвольная. Количество блюд ограничено. Снизу приписка. Я не тупее, чем эта речная сучка.

Все скромно улыбнулись. Топь среди божеств считалась зазнайкой, постоянно выставляющей остальных богов отсталыми дикарями, которые в машину лошадь запрягают.

Я осторожно постучал по белоснежной скатерти костяшками пальцев, выискивая глазами малейшие признаки сказки.

– Хлеб.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом над столом возник обычный синтетический фантом, изображающий пухленькую домохозяйку, ряженную в национальные русские одежды и белый передник.

– Какой хлеб желаете? Чёрный, белый, особливый? Я знаю сто три способа приготовления хлеба, - произнесла миниатюрная барышня из скатерти специфическим окающим говором.

– Вот, подстава, - бросила со своего места Ангелина, приподнявшись на локтях в кресле, - она в полотно процессор с батарейками зашила?

– Нет. Помнишь, как Топь синтетических фантомов к себе свиту взяла, на ходу перекроив, и сделав независимыми от компа и генератора маго-поля? Тут нечто похожее, - сказал я, глянув на магессу.

– Скатерть вся светится, - произнесла Белкина, - и искрит.

– Ладно, продолжим. Хлеб белый.

– С добавками? Без?
– все так же проворковав, спросила повариха.

– Без.

– Исполняю.

Над скатертью возникла яркая жёлтая точка, которая, упав, сразу приняла форму сияющего каравая. Когда свечение погасло, в зале запахло свежим хлебом. У меня аж слюнки потекли. Я протянул к нему руку и тут же отдёрнул.

– Что?
– сразу спросила Света, уже склонившаяся над волшебным полотном.

– Горячий, - ответил я, - как из печки.

– Пахнет вкусно, - потянула носом Александра.

Я осторожно оторвал кусочек и отправил в рот. Хлеб был очень вкусным. Всегда любил такой, тёплый, свежий, мягкий.

– Кто следующий?

– Я, - потянулась к скатерти Александра.

Она стукнула по поверхности.

– Чёрную икру.

– Сколько?

– Полкило. Нет, килограмм.

– Куда тебе столько?
– спросила Ангелина, спрыгнув с кресла. Глаза у неё блестели как фонарики со светодиодами. Видно, что в голове мелькает тысяча вариантов желания.

– Всегда любила, а тут хоть наемся. А то две икринки на бутерброд намазаны, что это за удовольствие.

– Поделись.

– Тут всем хватит, - беззлобно отмахнулась Всевидящая.

Но икра всё не появлялась. Вместо этого, крохотная повариха задала вопрос.

– Какую посуду ставить? Деревянную, расписанную хохломой, фарфор, крашенный гжелью, хрусталь резной, глина или серебро?

– Только не серебро!
– отскочила от стола Света.

Оксана, стоявшая рядом со мной в одном полотенце, тоже отошла назад.

– Дерево в народном русском стиле, раз уж сказка у нас такая, и самовар, - выдал я.

– Время ожидания самовара пять минут, - сразу предупредила повариха.

– Почему?

– Конденсация большого количества металла требует затрат времени и энергии.

Пока она говорила, на столе возник деревянный ковшик полный зёрен чёрной икры. Ковшик был покрыт резьбой и расписан красивым узором. В икре лежала большая деревянная ложка.

– Молекулярный принтер, - произнёс я, разглядывая скатерть.
– За такое готовы будут космическую станцию отдать, или войну объявить.

– Будешь препарировать?
– спросил Булычёв, весело улыбаясь.

– Обязательно в схемках поковыряюсь. Может, чего и пойму, - ответил ему я, проведя ладонью по скатерти.