Сквозь ненависть

Когда урок закончился, я побежал домой, несмотря на «продленку». Дома ждал брат. Он открыл дверь и вылупился на меня.

– Ты чего так рано?

– Я усрался… – Объявил я.

– Вот черт! – Гаркнул он. – Заходи, давай.

Я зашел в квартиру, мигом разделся и побежал на унитаз.

– Сам вытрешься? – Спросил Тимон.

Меня начал разбирать смех.

– Неа, нужно помыть мне попу. – Хохоча, сказал я.

В тот период, мне еще мыли задницу родители. Так уж вышло, сам я не мог или просто не хотел.

– О Господи! – Недовольно воскликнул он.

Тимон захлопнул дверь в туалет и оставил меня сидеть одного в ожидании. Вдруг я услышал его голос:

– Он обосрался.… Да, опять… Мне ему задницу мыть или что? – Затем небольшая пауза. – Вот блин!

Он советовался с мамой по телефону, и она, видимо, одобрила, чтобы тот помыл мне зад. Через несколько минут дверь распахнулась. В дверях стоял Тимон, перемотанный шарфом и с шапкой на голове, а на руках были две пары перчаток и в левой руке щетка. Самодельный защитный костюм. Я стал смеяться навзрыд, а он тем временем мыл мне зад, пыхтя и бурча себе под нос.

После того раза я больше никогда не обкакивался. Тот год был годом какашек, это уж точно…

В моих годовых оценках появились две четверки: по математике и русскому. Но я не расстраивался, меня это устраивало.

Летом я отправился в Польшу, к бабушке.

Тимон окончил школу и поступил в университет строительства. Начал учиться на инженера, хоть и ненавидел всякие науки и все, что с ними связано. Но он говорил:

– Любая работа – херня! Нужно идти туда, где много бабла, запомни это.

3 класс «Хочу быть художником»

6 глава

– Ты должен уметь защищаться, давать сдачи! – Сказал отец, за ужином.

– Но я и так могу дать сдачи. – Говорил я.

– И не только давать сдачи, но и быть здоровым. – Продолжал он.

– Что ты предлагаешь? – Вступилась мама, накладывая мне салат.

– Отдать его на вольную борьбу.

– Ага! – Согласился Тимон. – Борец из Бамбула поднимает ножку от стула, хе-хе.

– Что это? – Удивился я.

– Там тебя научат самообороне, и у тебя разовьется тело… – Заявил отец, уплетая еду.

– Я стану таким же сильным, как ты?

Отец казался мне невероятно сильным. Впрочем, он таким и являлся. До переезда в Россию он был моряком, много времени провел в море. У него были свои взгляды на жизнь.

– Может быть… – Сказал он. – А может даже и сильнее.

Началась школа. Меня пересадили на третью парту к девочке, которая жила в моем доме, этажом выше. Я брезговал ее. От нее воняло рвотой, но я ей об этом не говорил. К тому же, она считала меня своим другом, и мы каждый день ходили вместе домой. Все вокруг думали, будто мы друг другу нравимся. Дима и Борис вечно подкалывали меня, и я жутко злился.

В октябре меня отдали на секцию вольной борьбы. Я ходил туда три раза в неделю: понедельник, среда, пятница. Приводил туда меня брат, а забирал отец. Первый раз был трудным для меня. Я ни с кем не мог найти общий язык. Тренер сказал мне: «Сначала ты должен научиться падать», и махнул рукой одному мальчику. Тот подошел к нам, и мы встали друг напротив друга.

– Он тебя будет толкать. – Начал тренер. – А ты падай. При этом руки расставляй, вот так, как птица.

– Хорошо, понял!

Мальчик толкнул меня. Злостно. Я упал, но не так как говорил тренер.

– Не правильно! – Ворчал тот. – Еще раз!

Я поднялся. Тот снова меня толкнул, а мне захотелось удержаться ему назло, но не вышло, снова неправильно упал.

– Еще!

И так было семь раз подряд. В конце концов, мне надоело, и я пошел в раздевалку.

– Через пять минут, снова на ковер! – Кричал мне вслед тренер.

В раздевалку следом за мной зашел тот мальчик, который толкал меня.

– Эй, ты уходишь? – Вякнул он.

– Нет, сейчас вернусь. – Сказал я, присаживаясь на лавку.

Он подошел ко мне. Мельком взглянув на его морду, я обнаружил, что она у него надменная и мерзкая, как у жабы.

– Ну ты и слабак! – Обвинил он меня. – Как девчонка падаешь!

– Сам ты такой. – Спокойно ответил я.

– Слышь! – Крикнул он и пнул меня по ноге.

Этот засранец просто искал повода, чтобы ударить меня – я ему не нравился. Он довольно сильно ударил меня, и в голову пришла мысль, что нужно дать ему сдачи, так бы поступил мой отец. Я вспрыгнул со стула и налетел на него, но через секунду оказался на полу.

– Сука! – Крикнул он.

Гаденыш вмиг уселся мне на грудь и стал дубасить по моей физиономии кулаками. Жесткие удары прилетали сверху вниз, точно по цели – в лицо. Наконец он встал с меня, а я продолжил лежать. Ядовито усмехнувшись, он вышел.

Я пришел на борьбу, чтобы научиться драться – в итоге сам оказался избит. Я чувствовал себя ничтожеством, ведь ничего не мог поделать. «Надо встать» – думал я. Поднявшись на ноги, я подошел к заляпанному зеркалу: глаза начинали заплывать и те места куда он бил здорово раздулись. «Что я скажу отцу?» – волновался я. Распахнулась дверь. Это был тренер.

– Ты куда делся? – Спросил он, а затем увидел мое лицо. – Что с твоим лицом?

– Ничего. Просто упал.

Он подошел, приподнял мой подбородок указательным пальцем и стал разглядывать ушибы.

– Кто тебя так уделал, а?

– Я упал, честное слово.

На том и остановились. Он хотел в это верить и ему было плевать. Родителям я сказал тоже самое.

А на борьбу я проходил еще пару недель и забросил. Дальше паданий и глупых подсечек мы не заходили. Наверное, не мое это занятие – бороться. На тот момент, меня больше интересовало рисование. Я считал, что мои рисунки бесподобны. Но так было не всегда.

Однажды на уроке изобразительного искусства Любовь Георгиевна решила сделать полусвободное занятие, откинув все нормы и правила рисования. Видимо, она хотела посмотреть, кто на что способен самостоятельно. Однако дала точную тему:

– Изобразите, пожалуйста… Любовь! Можете нарисовать двух влюбленных друг в друга людей, солнышко на небе, птичек, деревца. Но только качественно! У вас на это целый урок и каждый получит ту оценку, которую заслуживает, слышите?

Все сразу принялись что-то набрасывать, причем, цветными карандашами: солнышко, радугу, домик, березу. Мне не нравилось рисовать природу, дома, вазы, хоть у меня и очень хорошо это получалось. Другое дело – люди. Рисовал я их плохо, но каждый раз мне хотелось рисовать именно людей.