Сквозь стены

В первый раз Северус позволил себе подумать об этом. Просто принять факты. Он никогда не женился на Энни, он был уверен, на этот счет память была совершенно определенной, но что если Энни простила его перед смертью и он стер себе память, чтобы защитить мальчика – их сына?

Эта мысль внезапно оказалась слишком болезненной. Сердце быстро застучало в груди, а комната показалась слишком узкой и душной.

Энни действительно простила его?

У него действительно есть сын?

В таком случае, мальчик никакой не спаситель, а просто ребенок, но …

Были эти чертовы «но».

Было много важных вещей, касающихся прошлого лета, которые Альбус и мальчик не рассказывали ему. Как он узнал, что у него есть сын?

И почему мальчик сказал, что его мать была магглорожденной ведьмой?

Северус почти физически ощущал, что тонет в море лжи.

Кто бы ни был мальчик, он был неискренен. Они с директором пытались обмануть его.

Он не мог никому доверять. Он был одинок.

Он вздохнул. Каждый вечер, после ухода мальчика, он размышлял об одном и том же. И результат всегда был один.

Он не мог никому доверять. Он был одинок.

***

– … и я не хочу бессильно смотреть, как он губит все, что мне дорого! – кричал Сириус. Гарри крепче сжал кулаки.

– Он не губит меня! – закричал он в ответ.

– Ты возвращаешься домой все больше и больше расстроенным, так что не говори, что это не из-за него!

– Из-за него, но это не он… – Гарри не закончил, потому что торжествующий Сириус снова перебил его:

– Видишь, он любил тебя только как часть его семьи. Теперь он не так уверен насчет этого и потому обращается с тобой так же, как со всеми остальными вокруг – со злобой и предубеждением. Он мерзавец, Га… Квайетус.

– К счастью, через неделю мне уже не придется жить с тобой в одном доме, Сириус, – выпалил Гарри. – Это твоя вина, что все так обернулось! Если бы тебе не пришло в голову приходить к Дамблдору со своими подозрениями, что Квайетус Снейп обманщик…

– Я не говорил ему подобную ерунду! Я пришел рассказать об Энни и маггловской школе, в которую она ходила!

– Ты мог послать Ремуса, – крикнул мальчик. – Меня чуть не прикончили, пока Малфой был директором! Северус ничего не помнит по той же причине! – Гарри повернулся и вылетел из комнаты.

– Дамблдор будет здесь в 8. Он хочет поговорить с тобой, – заорал Сириус ему вслед. Гарри не обернулся. Сейчас он мог бы накричать даже на директора, не думая о последствиях. Он захлопнул дверь с такой силой, что кусочки штукатурки посыпались ему на голову.

ИДИОТЫ!

Ступеньки поскрипывали под ногами, пока он поднимался в комнату, тихо чертыхаясь. Он почти вошел к себе, когда мягкий голос Гермионы остановил его:

– Квайетус, я хочу поговорить с тобой.

На секунду Гарри захотелось ответить злобным замечанием об их совместном пребывании в одной постели, но он загнал это поглубже и лишь устало спросил:

– Да?

– Это кое-что … важное, – неуверенно пробормотала Гермиона. – Можно войти? – она махнула в сторону гарриной комнаты. – Не хочу обсуждать это здесь.

– Конечно. Заходи. – Гарри вздохнул. Просто прекрасно. Когда прибудет директор, их обнаружат в одной комнате – наедине. Эта мысль заставила его пристальнее взглянуть на девушку. Он не мог решить – была ли Гермиона красивой или нет. Она была … нормальной. Она нравилась Гарри и он даже любил ее, но не больше. Он не был влюблен в нее. Или был? Что, если он влюблен в Гермиону? Юноша изо всех сил попытался заставить себя быть серьезнее, даже яростно помотал головой, как будто это могло помочь.

– Что с тобой, Квайет? Ты чего мотаешь головой? – спросила девушка.

– Я не влюблен в тебя, – тонким голосом произнес Гарри, не зная, причинят ли ей боль эти слова. Глаза девушки удивленно раскрылись:

– Разумеется. Мы друзья, – улыбнулась она.

Гарри выдохнул в первый раз после того, как вошел вслед за ней в комнату и улыбнулся ей в ответ:

– Прости, если причинил тебе боль.

– Ну что ты, – сказала она и села на его кровать. – Ладно. То, что я хотела сказать, касается Энни.

– Энни? – Гарри стало интересно.

– Да. Мы с ней играем в шахматы после обеда и разговариваем о разных вещах – о том, как она жила с родителями и о девочке, что жила по соседству…

– Да, кажется… Эрика? – Гарри зевнул.

– Да, о ней. Я думаю, это именно та девочка, за которой охотится Ты-Знаешь… – под пристальным взглядом мальчика она поправила себя, – Волдеморт.

Усталость Гарри внезапно испарилась.

– Что? Почему ты так думаешь?

– Давай рассмотрим факты. Я думаю, Эрика действительно ведьма. Она делала многие забавные, по мнению Энни, вещи, для которых я не могу придумать других объяснений. Она также жила на той же улице, что и Энни – Дубовая Аллея. И у меня есть еще доказательство. Профессор Люпин сказал, что Краббе и Гойл похитили всю семью Энни. Думаю, они такие же тупые, как их сыновья. Смотри, Энни с родителями жила по адресу Дубовая Аллея 6, а Эрика с бабушкой и дедушкой жила на Дубовой Аллее 9. И номерок на доме Энни все время переворачивался, потому что держался на одном гвоздике…

Гарри побледнел.

– Ты думаешь… ты думаешь, что ее семью уничтожили только из-за неправильно повернутого номерка? – едва сумел выдавить он из внезапно пересохшего горла. Гермиона просто кивнула.

– Так вот зачем Волдеморт послал двух своих людей в Америку – найти девочку, которая вернулась туда после летних каникул.

Некоторое время они просто сидели, шокированные.

– Мы должны рассказать Дамблдору, – юноша поднялся. – Он будет здесь через десять минут. Мы… мы можем только надеяться, что еще не слишком поздно.

Дамблдор опаздывал. Он не прибыл в Поместье Блэков ни в 8, ни в 9. Некоторые члены Ордена уже пришли к ужину. Гарри насчитал десять человек – довольно много. Он знал только Флетчера и Люпина, но однажды он встречался также с Доном и Эндрюсом, когда Дамблдор представил их в прошлом году – они были среди тех, кто пытался спасти их с Северусом из Поместья Кошмаров.

Они все так же ждали Дамблдора и, коротая время, трансфигурировали разные вещи, чтобы позабавить Энни: супница стала крепостью, приборы – крошечными армиями, тарелки – разнообразными орудиями и на столе разгорелось сражение. Энни радостно повизгивала, Сириус расположился на кушетке с бутылкой вина, Люпин и Гермиона были погружены в разговор на невообразимо серьезные темы (конечно же, что-то глубоко научное), а Гарри наслаждался мастерством Флетчера. Тот был превосходен в трансфигурации и мог легко преобразовать что угодно во что угодно, в то время как все остальные могли производить менее серьезные и мелкие изменения. Так что через час Гарри и Флетчер выигрывали.

– Твоя трансфигурация потрясающа! – воскликнул Гарри после остроумного преобразования куска скатерти в ров с водой, в котором утонула часть неприятельской армии.

– Я Мастер Трансфигурации, так же как твой отец – Мастер Зелий, – гордо улыбнулся Флетчер.

– Почему же ты не учишь этому? – полюбопытствовал Гарри.

– Степень Мастера подходит не только для преподавания. До войны я работал на компанию, производящую мебель из всяких бесполезных материалов. Я был главным контролером – проверял каждую вещь – было ли преобразование полным и завершенным или остались какие-то признаки предыдущей вещи. Это тяжелая работа, требующая не только умения трансфигурировать, но и хорошей физической формы. Я любил свою работу и хотел вернуться туда после войны. – Флетчер помрачнел, – с Арабеллой… – печальное выражение тут же исчезло. – Но все равно, профессор Макгонагал прекрасный специалист и хороший учитель. Я не хочу на ее место. – Гарри кивнул и война продолжалась. Но полному разгрому войск противника помешало прибытие Дамблдора.