Сквозь стены

Северус пожал плечами:

– Это не была полностью моя идея. После ареста Армены Минерве понадобился кто-то заслуживающий доверия, чтобы вести ее занятия, пока она оставалась в тюрьме. Но никто не казался ей достаточно надежным, поэтому она попросила меня взять классы по Защите. Я говорил ей, что у меня плотное расписание и нет ни времени, ни сил, чтобы вести два предмета. Тогда Альбус предложил спросить Джорджа, – он вздохнул при упоминании имени директора. – Ты знаешь, он и его брат были блестящи в Зельях. И Альбус сказал, что мальчик угасает со времени смерти брата. Он показался Минерве достаточно надежным. Артур был счастлив, когда я связался с ним.

Внезапно Гарри озарила идея:

– Вы спрашивали директора, кто был его Хранителем Секрета? – возбужденно спросил он. – Мы должны спросить его!

Они уже стояли у двери кабинета, но Северус не открывал ее. Он повернулся и грустно посмотрел на Гарри.

– Волшебные портреты содержат суть изображенной персоны, но не обладают всеми ее воспоминаниями, только некоторыми. Изображенный человек помнит только то, что помнил до того, как портрет был создан.

– Но, – пробормотал Гарри. – Но я думал он был…он знал меня! Он любил меня!

Северус вздохнул и опечалился еще больше:

– Директор любил тебя, Гарри. Ты был для него как сын или как внук. И поэтому, когда в прошлом году портрет был написан и на нем была сделана магическая подпись Дамблдора, в нем осталось много связанного с тобой: его чувства к тебе, его забота… Но он не помнит тебя, как помнят живые люди…

– Значит, он как ты, – прошептал Гарри и последние воспоминания об утренней беззаботности испарились.

– Как я, – согласился Северус и открыл дверь.

***

Поскольку Северус был строг, чтобы Гарри присутствовал в Большом Зале во время еды и ел, мальчик решил снова сидеть за слизеринским столом, на своем старом месте, потому что лицезрение Гермионы убивало его аппетит. Он чувствовал себя виноватым каждый раз, глядя на нее и даже думая о ней, поэтому старался избегать любых ситуаций, напоминающих о девушке.

Он прекратил заниматься в библиотеке и ходил туда только взять необходимые книги, и снова возвращался к ним в квартиру, которая пустовала до вечера, пока Северус не возвращался с уроков или отработок. Их отношения не были такими же, как до заклятья забвения, не были такими близкими и открытыми, но были намного лучше, чем в августе и Гарри много раз чувствовал себя виноватым из-за этого. Гермионе все еще не на кого было опереться.

Это тяжким грузом лежало у него на душе.

Зависимость от зелья также напоминала о себе отвратительными симптомами. У Гарри были проблемы с удержанием пищи в желудке, его часто тошнило и он чувствовал себя больным. Юноша подозревал, что вина усугубляла это. Но старался скрыть эти маленькие недомогания от Северуса. У него все еще случались резкие изменения настроения, но он старался контролировать их, хотя взгляды Северуса в его направлении в эти моменты говорили ему, что тот знает, что происходит с Гарри. И последнее, но не менее важное: Гарри не мог скрыть от него бессонницу или кошмары, которые приходили, когда ему удавалось заснуть.

К облегчению мальчика, профессор не давал ему снотворного или других зелий, чтобы улучшить его состояние. Вместо этого Северус отправил его снова играть в квиддич, который мальчик бросил после рождественских каникул. Сначала Гарри сопротивлялся, но мужчина был строг, и в конце концов, регулярные нагрузки вернули его аппетит и спасли от бессонницы, потому что он ужасно уставал на тренировках.

– Я счастлив, что профессор Снейп помогает тебе, – сказал однажды Рон после тренировки, когда они вышли из раздевалки и устало тащились к замку.

Гарри улыбнулся, услышав, как осторожно и вежливо Рон говорит о Северусе. Год назад это был просто «отвратительный мерзавец» или просто «Снейп». Он весело ухмыльнулся:

– «Профессор Снейп», да?

Рон вспыхнул и опустил голову:

– Знаешь, я… я хочу сказать тебе кое-что. Я… я не был с тобой честен.

Они остановились и Рон посмотрел Гарри в глаза.

– Что случилось? – нахмурился Гарри. Он не хотел еще одной размолвки с Роном.

– Я должен признаться тебе кое в чем, Га-Квайетус…

– Ты можешь звать меня Гарри, это все равно мое имя. И ты уже называл меня Гарри раньше.

– Я только хотел показать тебе, что… что я хочу быть твоим другом не только потому, что ты – Гарри…

– Я знаю, – кивнул тот. – Я не дурак.

Рон вспыхнул.

– Конечно, нет, – буркнул он и глубоко вздохнул. – Гарри, когда у тебя было то ужасное видение и твои шрамы… Я имею в виду… когда мы ворвались в твою комнату, я … я заглянул в твой дубльдум, – Рон закрыл глаза. – Я хотел сказать тебе раньше, но не хотел потерять твою дружбу…

Гарри разинул рот:

– Ты – что?

Рон на секунду отвел глаза:

– Я заглянул в твой дубльдум. И я видел, что случилось с тобой и профессором Снейпом, … и мной, – он добавил последнее слово так тихо, что голос был не слышнее шепота. – Я не хотел шпионить за тобой. Я просто… хотел понять тебя. Я испугался, когда профессор Макгонагал и Гермиона унесли тебя, все было в крови и я вспомнил, как я … проклял тебя в Хогсмиде и увидел дубльдум, – Рон весь дрожал. – Пожалуйста, прости меня, я… я… – он не мог продолжать.

Гарри видел, как Рон дрожит все сильнее, и мука его друга тронула юношу так глубоко, что он не мог вымолвить ни слова. Но он хотел успокоить его, утешить, поэтому подошел и крепко обнял рыжеволосого мальчика. У того вырвался странный звук и через несколько минут Гарри понял, что Рон плачет.

– Я не сержусь на тебя, Рон, – пробормотал он. – Я сделал этот дубльдум для тебя. Я хотел, чтобы ты понял…

Голос Рона ужасно дрожал:

– Гарри, то, что я сделал, непростительно. Ты мог умереть. А я не понимал этого так долго… Я был идиотом, чертовым идиотом, я был жесток, хуже чем Ты-Знешь-Кто.

– Теперь все нормально, Рон, – прошептал Гарри. – Это закончилось, все закончилось, я больше не в тюрьме у Волдеморта, я пережил твою глупость, мы снова друзья, правда?

– Правда? – пробормотал Рон.

– Конечно, глупый болван. Мы друзья, – Гарри отпустил его и улыбнулся. – И я счастлив оттого, что ты видел эти воспоминания.

– Когда я увидел их, то не мог понять, почему ты простил меня. Ты намного лучше, чем я смогу стать когда-нибудь…

Улыбка Гарри стала печальной:

– Ох, не думай так. Рон. Я вовсе не светлый спаситель, как ты думаешь. Я тоже совершаю непростительные вещи, – его голос ослаб.