Сквозь Тлен

— А как вообще мы появились, поему не упокоены? — я всё-таки не удержался от вопроса.

— Тут причин много, — пояснил мне Уголёк; — незавершенные дела, сильные эмоции, темные ритуалы, контракты с некромантами или с самим Тленом. Иногда ляпнет дурак молодой про любовь до гроба и после, и все. Слово не воробей вылетит не поймаешь. Есть и такие как ты, кому денег в посмертии на полноценное тело не хватило, вуаля и ты скелет или дух бесплотный.

— Мне продолжить? — отозвался наш лидер. И не дожидаясь ответа продолжил; — и наконец есть третий тип порабощенные. Это мы нежить которую каким либо способом взяли под контроль. Например, завербовали тебя в придорожном трактире в армию. Ты тюфяк сельский все бумаги, не глядя и подписал. А может читать не умеешь? Неважно. Потом погиб в ближайшем бою, а в договоре мелким шрифтом написано «Служить верой и правдой во веки веков». Все вот ты и свеженький зомби, если голова цела. Бывает, как с нами найдет некромант не упокоенного в лесу дождется, когда он максимально слаб и поработит. Способов попасть в рабство много, а вот на свободу только один.

— Какой? — выдохнули мы хором.

— Будто не знаете. Убить хозяина.

— Фу нагнал жути. Бывали случаи, когда сам Господин отпускает, — возмутился Уголёк.

— Да? И много ты таких случаев видал? — огрызнулся Трёхглаз.

— Есть парочка.

— Парочка на тысячи порабощенных.

— Ты что хочешь всем свободы? — удивился я последней реплике.

— Почему всем? Себе в первую очередь, — отмахнулся от меня Трёхглаз.

— Свобода бы нам не помешала, — вздохнул Уголёк; — тебе Половинка — это сложно понять. С тобой ритуал так до конца и не провели. Ты только к кисти привязан, твой Мертвоцвет почти все тебе отдает. Поэтому и с нитью ты так ловко справляешься и силы быстро восстанавливаешь. У нас наоборот некромант почти все забирает, оставляя жалкие крохи.

— Верно говоришь, вот меня если сейчас прямо освободит Господин я же его моментально на куски порву за все потерянные года и силы.

— А вы в рабстве вообще сколько? — спросил я медленно поднимаясь.

— В приличном обществе такое не спрашивают, — клацнул на меня зубами выходящий из леса обугленный скелет.

Я медленно двинулся к костру, а если точнее к лежащей там дорожной сумке. Насколько помню именно там лежит заветная «Кисть». Сейчас я ее разломаю и свобода. Мысль мою прервала просто адская боль, все остальные ощущения померкли по сравнению с ней.

— Половинка дурень даже не думай, — заорал Трёхглаз.

Боль пронзила всех без исключения. Мы скрючились посреди поляны. В голове кричали голоса, я отступил и попытался думать, о чем угодно. Боль постепенно начала стихать.

— Эх молодой и глупый, если бы все так просто было думаешь сидели бы мы здесь.

Из лесу выскочил разъярённый скелет жутко щелкая зубами он подошел в плотную и отвесил мне здоровенную затрещину.

— Ы ыыы! — укоризненно пролепетал мой спаринг партнер и потянул меня подальше от костра.

— Ахаха. что труха костлявая свободы хотите? — это злобно засмеялся наш господин; — я их тут лечу забочусь, а они нежить неблагодарная. Твари пустоголовые.

— Я кажется ногу сломал, раздался голос Уголька в голове.

— Ну Половинка, ты эту кашу заварил тебе и расхлебывать, — огрызнулся Трёхглаз; когда мел найдем, твою долю отдашь Повару и Угольку. В другой раз умней будешь.

— Я там кладбище старое нашел, даже не кладбище, а его следы, теперь иди проверяй я не могу, — развел руками чёрный скелет.

— А как я его найду?

— Ой, ты же самый умный? Что не сообразишь, как? Почувствуешь. Это же кладбище. Трёхглаз как думаешь у него до смерти также пусто было в голове, как и сейчас?

Я понуро побрел в лес в поисках заброшенного кладбища. Боль утихла, а вот злость и обида остались. Чтобы хоть как-то вернуть расположение своей команды и отвлечься. Я завернул ядра памяти в магическую вату и бинты. После его принялся пропускать через них энергию. Ядра потихоньку таяли. Растопил их я довольно быстро, либо я стал опытней и улучил свои навыки, либо ядра оказались меньше предыдущих. Воспоминания впитались в меня будто стали частью моих воспоминаний.

* * *

Ледяная вода из колодца как рукой сняла весь сон. Ножки хоть и обутые в лапти сильно мерзли на холоде. Зима еще не скоро, а ночи уже холодные. Умывшись я взглянул в ведро. Слегка искаженное рябью отражение задорно посмотрело на меня. Девчушка лет семи смотрела на меня своими карими глазами. Длинные не заплетённые волосы каштановыми прядями ложились на плечи. Простое домотканое платье прикрывало колени, плетеная из коры обувь завершала не богатый наряд. Я стоял посреди улицы рядом с колодцем одно ведро уже полное, а второе шатко балансирует на краю.

«Я что в теле ребенка? Девочки?» удивился я.

— Лейка, хватит лентяйничать, неси воду. Отец умываться будет, — голос раздался из стоящего неподалеку приземистого домишки. Я взвалил на плечи коромысло и ловко подцепив ведра потащил их домой, стараясь не расплескать по пути.

В дверях стояла полная женщина уперев натруженные руки в бока. Ее наряд почти не отличался от детского, теплые носки и узор на рукавах, широкий поясок и заплетенная коса. Лицо ее было некогда красивым сейчас измотанно тяжелым трудом и заботами выглядело старше своих лет. Платье слегка скрывало округлявшуюся фигуру. Женщина была беременной.

— Опять с распущенными волосами на люди вышла? Соседи уж и так посмеиваются.

Я проскочил в дом получив шлепок полотенцем чуть ниже пояса. В полумраке было темно свет пробивался только через небольшое оконце и из печи прикрытой заслонкой виднелись багровые угли. Тепло шло именно от еще не остывшей за ночь печи. Оставив ведра у кадки, я протопал к единственному окошку. Оно затянутое бычьим пузырем пропускало свет, но вот рассмотреть толком что происходит на улице сложно. Именно здесь я храню самое дорогое и главное свое сокровище. Маленькая вырезанная из прочного куска камня куколка-истуканчик.

Эту куколку подарил мне полгода назад старший брат Ватута перед тем как уехать на заработки в город. Ватута был очень рукастым у него даже дар открылся к работе с камнем. Для простолюдинов это редкость. Завистливые соседи поговаривали что по молодости к ним заглядывал местный барон поэтому Ватута не сын своего отца, эти разговоры быстро стихали стоило отцу и брату появится на улице вместе. Семейное сходство виделось сразу. Гордость семьи сильный высокий красивый и самое главное с талантом к камню. Вся деревня так считала. Не одно девичье сердечко он разбил, хоть и было ему всего четырнадцать. Открыв талант, он сразу же уехал в город учится и подрабатывать у каменщиков в артели. В городе как и везде таких парней ценили. В этот раз он уехал снова. После прошлых его подработок семья смогла и барону выплатить все недоимки и даже осталось на зиму. Благодаря этому никто из младших этой зимой от недоедания не умер. Ватута стал знатным женихом на деревне красота — это ерунда говорили старики, главное деньгу в семью зарабатывает. Некоторые стали своих дочерей на сватовство приводить. В такие дни Лейка сидела с младшими на печи и ревниво посматривала на претенденток и сжимала гневно маленькие кулачки. Ее сестринская детская ревность внезапно вспыхивала и также внезапно гасла при виде красивого девичьего платья или резной заколки. Это веселило всех в том числе и Ватуту. Именно после очередных смотрин он преподнес ей маленький подарок. Маленькую вырезанную из камня куколку. Лейка не расставалась с ней ни днем ни ночью. И только когда она однажды опрокинула горшок с картошкой, когда несла его к столу, потому то во второй руке была куколка отец категорически запретил с ней играть до тех пор, пока все домашние дела не будут выполнены. Дел я вам скажу хватало. Так как старший брат убыл и Лейка стала старшим ребенком в доме часть обязанностей брата перешли к ней. Из-за беременности матери часть материнских дел тоже легли на ее детские плечики. До полного восхода солнца нужно встать и натаскать в кадку воды из колодца, благо он находится рядом. Разогреть и накрыть на стол чтобы отец перед тем как уйти на полевые работы мог позавтракать. Стирка и уборка в доме тоже стали ее делом. После ухода отца приходилось нянчится с младшими Титка, Сёма и Нина в силу своего возраста многое делать еще не умели, хоть и старались. После завтрака Лейка с матерью собирали корзинки с едой и отправлялись в поле вслед за мужиками. Возвращались домой к вечеру, когда солнце начинало клонит к закату. А впереди еще готовка и ужин.

— Ты теперь старшая, младших береги, — напутствовал ей брат перед отъездом.

Но это было давно уже полгода прошло и сегодня отец с обозом повезет зерно в город, а назад они вернутся вместе. Лейка расставила посуду и мельком взглянула на окно куколка стояла там и будто ждала его тоже, за окном медленно разгорался новый день.

— Живей давай, — отец уже сидел во главе стола.

— Тятя гостинец привезешь? — спросила Лейка, наливая в глиняную миску с крошенным хлебом, молоко.

— Привезу, — буркнул он. Несмотря на напускную суровость настроение у него было тоже приподнятое; — ленту в косы тебе привезу и пуговки, глаза твоей куле сделаем.