Сквозь время

Я быстро обулся, опоясался мечом и, схватив в руку шлем, вышел из платки. На дворе уже было утро. Полки уже строились, но строились они не так, как стояли вчера, а немного сместившись в сторону и перекрывая своим фронтом брод на реке. Видимо Дмитрий Иванович что-то узнал от своей разведки и немного скорректировал построение. Я быстро пошёл к палатке князя, но когда я к ней подходил из неё мне навстречу вышли князь и Семён, что-то обсуждая.

– В общем, так, Алексей, князь посмотрел на меня и слегка нахмурился. Разведка принесла весть, что Бегич со своим войском собрался реку здесь перейти, по этому броду, потому я повернул немного полки. Стоять будем здесь, и встречать врага со всем нашим умением. Ты отправляйся с Семёном в передовой полк и помните у меня для вас одна задача, чтобы передовой полк выдержал удар, а потом мы охватим татар с боков и никуда они не денутся. Конница татарская подойдёт часа через три четыре, судя по Семеновым словам, так что Семёну пока отдыхать, а ты Алексей, подумай, как бы нам с тобой сделать так, чтобы передовой полк устоял при натиске татарской конницы и не прогнулся назад ещё больше? Ведь если он прорвётся, то весь замысел рухнет.

– Дмитрий Иванович, а что если нам за спины воинов поставить телеги? И отступать не дадут и татарам в случае чего помешают.

– Ведь если прорвут они где-нибудь полк, то и обойти фланги на скорости смогут! А так упрутся они в телеги, скорость потеряют, а потом и сомкнётся полк и проглотит это прорыв.

– Молодец, дело предлагаешь, вот только….. я пока ставить телеги не стану, есть у меня мысль одна! – и Дмитрий Иванович хитро улыбнулся.

Примерно через три часа (ну не было тогда ещё часов, а свои командирские я перед боевыми выходами всегда на базе оставлял, боялся потерять или разбить, поэтому во времени я путешествовал без часов) за рекой стали показываться первые татарские разъезды. Когда вдали показалась основная масса войск, все подобрались и приготовились к битве. Честно говоря, я почему-то даже не испытывал волнения, то ли потому что побывал уже в передрягах и сумел попривыкнуть слегка к такого рода делам, то ли потому что сознание не воспринимало пока это серьёзно, хотя куда уж серьёзнее! Татары на стали сразу форсировать реку и остановились на том берегу, видимо решили посовещаться, что им стоило предпринять. Так дело уже подходило постепенно к обеду, а эти гады так и не решились нас атаковать. Так мы и простояли до вечера друг напротив друга, не предпринимая активных действий. Душа просила уже боя, но командирам всегда виднее. Как только солнце стало опускаться за холмы, поступила команда кашеварам варить кашу, всем есть, не сходя с места полка. Но все успели поесть, наступил глубокий вечер, а татары так и не решились форсировать реку. Нет, их конечно понять было можно, какой же идиот полезет в пасть ко льву. Ведь сунься они в реку, и мы их перещёлкаем, как куропаток. Так мы простояли ещё несколько дней, татары мелькали за рекой, но переходить ее не торопились. Дмитрий Иванович принял решение отвести полки подальше от реки, якобы мы решили сдать берег татарам (умно придумал) и вот тут уже у нас за спинами выстроились обозные телеги, где засели наши лучники. Теперь я понял, что задумал наш князь, когда тогда на моё предложение поставить телеги за спиной, хитро улыбнулся и не стал следовать моему совету. Он просто решил выманить татар на этот берег. Наши разведчики за рекой постоянно докладывали о том, что предпринимает Бегич со своими туменами. Когда наши полки отошли, татары решили преследовать нас и срочно начали переправу, но нам именно этого было и надо. Первый натиск татар был страшен. На нас неслась лавина конницы улюлюкающая, гудящая и сметающая все на своём пути. Я посмотрел по сторонам и увидел, что справа от меня стоял, переминаясь с ноги на ногу, молодой парень из моего отряда, Ванька, а слева абсолютно невозмутимый Семён. Все стояли спокойно, ожидая натиска врага, чтобы встретить его сталью и крепким словом в замахе богатырском. Блин, я аж восхитился такими лицами и решительными глазами, которые увидел вокруг. Конная лавина уже была на расстоянии выстрела из лука, когда я впервые в жизни понял что это такое, когда тучи стрел закрывают собой небо. Стрел действительно было так много, что казалось, что солнце померкло на миг, а когда оно вновь засветило во всю свою ширь, то конница татар, вдруг начала смешиваться и пытаться обойти стороной, падающих передовых воинов, которым не повезло и которых стрелы нашли первыми в этой несущейся лаве. Я почувствовал, как у меня начали потеть ладони, сжимающие древко длинного копья. Мы продолжали стоять, упираясь в землю, потому что стрелами такую лавину конницы не остановишь, и, она неизбежно должна будет дойти до нас и вот наша уже задача будет, своими силами ее расколоть и заставить отпрянуть. Когда первое замешательство прошло, я увидел, что конница татар и не думала останавливаться и продолжала свой стремительный бег к нашим ощетинившимся копьями рядам. На самом деле, скажу вам без приукрашивания, что зрелище это, мягко говоря, не из приятных. Когда на тебя несётся лавина, другого слова не подберёшь, настоящая лавина, готовая тебя смести с дороги как пушинку. Мы уже видели оскалившиеся в крике лица татар и занесённые для удара сабли. Самое удивительное, что с самого начала атаки звук как будто отключают, ты настолько становишься частью действа, настолько растворяешься в том, что происходит, что ничего вокруг просто не слышишь, а только видишь приближающуюся лаву конницы и ждёшь, всем своим существом, ждёшь накатывающую волну стали, кожи и человеческих и лошадиных тел. И вот миг, описанный в книгах (всегда было жутко интересно, как могли писатели в нашем веке писать так подробно ощущения атаки, когда подобные атаки закончились задолго до того, когда эти писатели появились на свет и при этом в летописях эти атаки в таких подробностях не описаны.) и вот мне довелось самому это увидеть. Что-то я рассуждаю много, пора и удар выдерживать. Я уже наметил себе татарина, которого планировал повалить вместе с конём на землю, когда лавина нас накрыла. Какое там выбирать себе противника, там бы вообще что-нибудь увидеть. Нас действительно накрыло как волной и понеслось. Я отбивал удары справа и слева, колол вперёд и назад. Вспотел я мгновенно, руки через пять минут такого махания мечом, жалобно передали в мозг призыв прекратить безобразие или они просто отвалятся. Голова гудела всеми возможными переливами звука, при этом я даже не пытался понять почему, то ли от нескольких ударов по шлему, которые я отхватил в схватке, то ли просто от дикой усталости и нервного напряжения. Слева от меня с громким и чётким «хек» рубился Семён и, как мне показалось, давалось ему это пока без труда (ну, блин тут практика нужна). Только я успел подумать об оправдании своего состояния, как в грудь мне метнулся какой-то плюгавенький татарин и попытался меня свалить ударом меча. Я, конечно, обалдел от такой наглости и уже хотел отразить его удар своим мечом, но в последний момент понял, что сил его поднять, да и не сил, а именно времени, у меня уже не осталось. Спасибо моему тренированному организму, он сам крутнулся вокруг своей оси, как учили на тренировках по «рукопашке», и мой незадачливый оппонент продолжил движение по инерции мне за спину, где его встретили мечи моих воинов. Я уж думал, что вся эта катавасия продолжалась часов пять (на самом деле мы рубились всего какой-то час), когда натиск нападающих стал ослабевать и постепенно стало легче уже дышать. Вокруг нас громоздились тела татарских и русских воинов, застывшие в последнем решительном броске, в последнем своём порыве, бросившиеся друг на друга. Справа, заваленный телами, стонал Ваня, слева, опершись на меч, свесил кудри Семён, и куда не брось взгляд, везде в лицах читалась решимость, не смотря на усталость, идти на врага, чтобы добить его. Русские полки по знаку своего князя перешли в контрнаступление и мы стали теснить татарские полчища к реке. Татары отступали беспорядочно, каждый старался избежать разящего русского меча и первым переплыть на ту сторону речки Вожи. Но натиск наш был страшен, мы не давали ни минуты передышки врагу и вся эта людская масса сама себя начала топить в реке. Отовсюду слышались крики, стоны и мольба о помощи. Лучники стреляли по торчащим из воды татарским головам. Кони били копытами, пытаясь выбраться на мелководье, но в некоторых случаях за одну лошадь цеплялось по шесть семь воинов (как они только умудрялись это сделать) и соответственно топили коней и тонули сами. Воды речки вдруг стали красными от крови. Это было страшное зрелище. Когда наступил вечер, преследование противника прекратилось. На следующее утро над рекой повис густой туман и нам передали приказ князя выдвинуть тайно дозоры за реку, чтобы узнать, где татары, а полкам стоять пока на месте. Когда вернулись наши разведчики, всем стало известно, что татарское войско, точнее остатки грозного татарского войска, те, кто смогли спастись вчера из воды Вожи, улепётывали со всех ног и в этом бою мы одержали такую нужную и важную победу. После того, как рассеялся туман, мы форсировали реку и захватили оставленный татарами обоз.

Только после известия о том, что бой окончен, я вдруг понял, как я дико устал. Я снял шлем и, посмотрев на него, стал хохотать как оглашенный. Мой шлем потерял свои идеальные формы и превратился в нечто бесформенное и некрасивое. Видимо вчера в бою я получил по голове немало ударов. Но самое главное, что шлем спас мою головушку от всяких там сотрясений. Хотя башка продолжала раскалываться (видимо сотрясение я все таки получил). Подходя к лагерю, я смотрел по сторонам и видел, как наши воины располагались, кто, где мог и скидывали доспехи, чтобы вдохнуть полной грудью воздух, которого так не хватало во время боя. Мне на встречу уже бежала Марина и улыбалась так, что я чуть не ослеп:

– Живой, живой, сокол мой – она налетела, как орлица и стала зацеловывать меня, но прервать ее нежности у меня не было ни сил, да и не желания (скажу вам честно, чертовски приятно ощущать себя героем, да ещё любимым такой женщиной).

Через несколько дней мы въезжали в Москву победителями. Конечно, радость победы перемешалась в душе с горечью потерь. Многих мы потеряли в том бою. Многих не дождутся в семьях, но победа, которую мы одержали, была настолько важна, что невозможно было не понимать этого. Мы впервые (я уже говорю мы, я действительно уже становлюсь человеком этого времени) одержали такую крупную победу над татарами. Я конечно не политик и многого не понимаю, моё дело воевать за Родину, этому меня хорошо научили и в том и в этом времени, но вот, что я вам скажу, побеждать чертовски приятно, побеждать в таких важных баталиях (что-то из истории я все-таки ещё помню) приятно вдвойне, а стать непосредственным участником того, что называется делать историю – это я вам скажу такое чувство, что словами описать это невозможно! На самом деле с высокопарным слогом у меня проблема, поэтому я проще скажу, я был счастлив в тот момент безумно. Я был жив, мы были героями (а какому мужику это неприятно) и рядом со мной ехала девушка, которую я безумно любил. Ну что, черт возьми, может быть лучше? Вот с такими мыслями я и восседал на своём коне, ловил вокруг себя радостные улыбки, встречающих нас московских жителей и думал, что наверно мне все-таки в этом времени безумно нравится и мои приключения (это я уже понял) только начинаются, что, конечно, не сулило мне спокойной жизни, но заставляло ощущать чесание в некоторых местах от нетерпения встречи с новыми событиями (которых потом у меня было в таком избытке, что не расхлебать, но об этом позже). Во главе своей дружины впереди ехал князь Дмитрий Иванович, которому суждено было выиграть не одно ещё сражение, но самое главное сражение, которое он выиграл, на мой взгляд – это то, что зародил в душах русских людей, что только вместе они смогут выжить, только вместе они смогут построить большое светлое, вечное. Мне кажется, именно ему удалось, именно удалось, объединить русских людей и далеко не последнюю роль в этом объединении сыграла именно та, первая по сути дела, крупная победа над врагом, сильным и беспощадным. И я ни коим образом не хочу понизить значимость побед русских людей до эпохи Дмитрия Донского. Каждая победа укладывала камень в будущее строение нашей большой Родины, но именно тогда начинающая своё объединение и превращение в единое могучее государство Русь, одержала такую необходимую победу.

Глава 12. Немного славы, любви и покоя и я почти становлюсь частью истории

Вообще, конечно, все это безумно странно. Я шел по тропинке и пытался представить себе, что находится на этом месте там, в моем, наверно уже навсегда потерянном будущем. Самое то интересное, что при этих мыслях, я почему-то не испытывал страданий. Нет, ну, правда, я, конечно, скучал по своим, таким приятным сердцу, радостям, которые и определяют жизнь каждого человека. Ну, там, я не знаю, у каждого это свои радости. Ну, например, в моем времени кто-то любит гулять по музеям, кто-то любит играть в хоккей или футбол, там у меня остались друзья. В каждом времени есть то, что невозможно в прошлом или настоящем, что по-настоящему характеризует именно твоё время. Так вот, я конечно скучал по всему тому, что так характеризует наше время, но в то же время я вдруг стал понимать, что мне безумно интересно жить здесь, в этом времени, когда стоя в первом ряду головного полка, ожидая удара вражеской конницы, мы действительно верили в то, что наша жизнь нужна, чтобы Русь жила. В наше время такая уверенность есть не всегда. Это то и обидно. Об одном я жалел по-настоящему, о том, что мне не хватает здесь моих ребят. Хотя, что-то я совсем в ностальгию ударился, видимо и в правду старею, часто стал задумываться о вечном.

После победы на реке Воже, я все также жил в Москве. На дворе уже было лето 1379 года. Наша победа была очень значимой, но, судя по всему, все только начиналось. В этом году татары разорили рязанские земли и, я понимал, что скоро Мамай пойдёт на Москву. Ну не оставит он так просто такое поражение от войска русского. Так что мы каждый день готовились к новым сражениям (ну прям как у нас в спецназе, что ни день, то тренировка). Кстати у меня скоро будет свадьба, не могу не похвастаться, я сделал предложение Марине. Точнее предложение сделал не я, а сам Дмитрий Иванович, ну как бы от меня. Мы тогда только приехали в Москву из похода на Литву. Сидим как-то на совещании у князя в палате (ну я так по старинке называю совещание или по новинке, если учесть, что я прилетел из будущего, ну короче, вы меня понимаете) и что-то совсем я потерял мысль, как вдруг, чувствую, что Семён, который сидел рядом со мной, тычет меня под ребра кулаком. Я обернулся по сторонам и увидел, что все еле сдерживают смех, а Дмитрий Иванович стоит с грозным лицом, но сам тоже еле держится, чтобы не засмеяться.

– Ты о чем мечтаешь сотник (я к тому времени уже почти большим начальником стал, у меня уже была сотня воинов в подчинении. Хотя, по большому счёту, как был ротным, так и остался) я ему про дела серьёзные рассказываю, а он, глядите, все о девках думает?

И тут все дружно заржали, а князь, утирая слезы от смеха, сказал, что меня женить надо.

– Ты, конечно, парень уже не первой свежести (в, блин, мне всего-то каких – то 30 лет, а уже в старики записали), но, чую, не успокоишься и всю науку воинскую растеряешь в мечтах о девках. Дружный хохот снова прокатился под сводами палаты.

– Говорили мне, что частенько ты возле Марины ошиваешься? (и откуда узнал, везде у него свои люди есть!)

– Так вот надо тебя за неё сосватать! Я аж подскочил на лавке, как будто меня в зад укололи.

– Князь, Дмитрий Иванович, я это (у меня мгновенно пропал дар речи) того……

– Во как, и говорить разучился, а ещё воин знатный. Дружный смех вернул мне дар речи, и я словно в омут головой нырнул:

– Так я хотел вот к воеводе с просьбой идти, чтоб разрешил мне жениться на Марине, очень я сильно к ней душой прикипел. Сказал, а у самого аж ладони вспотели от напряжения.

– А что же не подошёл? Ты вроде не из пугливых!

– Дмитрий Иванович, так у меня ж здесь никого нет, мне и сватов-то взять неоткуда, а Марина, девушка серьёзная, что не так сделаю, потом вовек не смогу в жены ее взять!

– А мы ж тебе на что? Я за такого воина как ты, сам сватом пойду, то честь для меня.

Я от таких слов, аж задохнулся.

– Князь, Дмитрий Иванович, это для меня честь великая, что великий князь Московский на меня время своё тратит!

– Ну ладно тебе, давай сейчас без титулов, а слово моё запомни, сегодня же и пойдём Марину сватать, только одно надо, чтоб девка сама того хотела, насильно мил не будешь.

Вот так и случилось то, о чем я долго мечтал. Правда, выходя от князя, я ещё думал, что все это шутка была, а о том не знал, что князь своё слово сдержал и послал отрока, чтобы известил Марину, что вечером с воеводой да ближними своими боярами в гости к Марине будет, чтоб столы накрыла, да гостей ждала. Вечером я уж собирался в свою избу уйти, спать лечь, уж очень устал за день, но поспать мне не дали. Только я решил улечься на печь, как в окошко кто-то постучал.

– Дядя Ляксей, дядя Ляксей выходи!

– Кто там, Ванька ты что ль?

Я вышел на крыльцо и, мягко говоря, обалдел. Возле крыльца стоял отрок князя Ванька и улыбался во все свои тридцать два зуба, а на дороге за воротами на коне сидел князь Дмитрий Иванович, а вокруг него его ближние бояре, да десяток воинов из старшей дружины. И все они были одеты, ну чисто франты, во все сверкающее и красивое.

– Ты что ж это добрый молодец не помнишь слова моего? Князь слегка нахмурился.

– Ты знаешь, моё слово твёрдое. Коли я сказал, что сватать тебя поедем, значит, так тому и быть. Одевай одёжу красивую, да на коня садись, поедем Марину в жены тебе просить.