Сквозь все преграды

Его слова поразили Мариетту прямо в сердце, и в глазах ее закипели слезы.

— Черт! — пробормотал Мэтью и вылил в костер остатки кофе, вложив в это движение всю свою ярость. — Опять наговорил лишнего. И почему я такой? Будь мама жива, она отодрала бы меня за уши. — Потом, немного смягчившись, добавил: — Прости, Этти. Мне не следовало говорить так о твоем… о профессоре Колле.

— Ничего, — прошептала Мариетта. — После его смерти я тоже сотни раз задавала себе этот вопрос. От него трудно было ожидать подобных действий. Он вел спокойный, замкнутый образ жизни. Наверное, я никогда не пойму, почему Дэвид решил самостоятельно устроить крестовый поход против Эллиота Чемберса. Зря он это сделал.

— Несомненно, — тихо отозвался Мэтью. — Ты, конечно, очень по нему скучаешь?

— Да.

— Понятно, — сказал он, вздохнув.

Они помолчали, слушая, как потрескивает огонь в костре.

— Почему ты не женат, Мэтью? — вдруг спросила Мариетта.

Он опустил голову, стараясь не показывать, как ему приятно слышать из ее уст свое имя. В последнее время Мариетта уже несколько раз обращалась к нему так, и было что-то такое в ее голосе, что его очень волновало.

— Я давно поклялся себе, что не женюсь, потому что тогда мне пришлось бы сдать значок, а мне этого делать не хочется.

— Сдать значок? Не понимаю почему?

— Какую жизнь я могу предложить женщине? — начат объяснять Мэтью. — Быть женой полицейского — это ужасно! Она редко будет меня видеть, а это нехорошо для брака. Я не хочу жениться на какой-нибудь девчушке, а потом оставить ее вдовой, да еще с детьми. Вот поэтому я и решил быть один.

— Звучит печально, — грустно заметила Мариетта. Уж она-то знала, что такое одиночество.

Мэтью пожал плечами.

— Все не так плохо. У свободного человека есть масса преимуществ. Я могу делать что хочу и когда хочу, идти куда вздумается. Никто мной не командует. Кроме Элизабет, — добавил он с улыбкой. — Это моя золовка. Она постоянно нападает на меня, но я живу с ними недели две-три, не больше. Можно и потерпеть.

— Все это, конечно, так, — согласилась Мариетта, — но, с другой стороны, никто не разделит твои радости и горести.

— И белье не постирает, — добавил Мэтью. — Вот этого мне действительно не хватает.

Мариетта залилась смехом, как ребенок, приведя Мэтью в состояние полного блаженства. Кажется, ей очень нравятся шутки. Неужели раньше с ней никто так не разговаривал? Она смеется, словно удивляясь, что способна на это. Прекраснее ее смеха нет ничего на свете. Вот если бы можно было каким-то образом сохранить его, закупорить в бутылку, а потом слушать, когда захочется.

— А что ты об этом думаешь? — спросил он, сразу посерьезнев. — Я имею в виду замужество?

— О, это было очень мило!

— Мило?

— Да, мне понравилось.

— Господи, Этти!.. Ты как будто говоришь об экскурсии в музей.

Мариетта лукаво улыбнулась:

— Вовсе нет. Просто мы с Дэвидом жили тихо, во всяком случае, не напивались и не палили из револьверов.

Мэтью удивленно сказал:

— Ты же знаешь, я имел в виду совсем не это. Ты сейчас говорила, что надо, мол, делить друг с другом радости и беды, но непохоже, что замужество тебе очень понравилось.

— О… — Мариетта сразу погрустнела. — Вероятно, наш с Дэвидом брак нельзя было назвать идеальным. Дело в том, что мы поженились не по любви или великой страсти. Мы были просто друзьями, уважали друг друга, и нам было хорошо вместе.

— Звучит убедительно, — сухо прокомментировал Мэтью.

Будь Мариетта его женой, она никогда бы так не сказала. И не сказала бы «мило» о тех вещах, которыми занимаются в браке.

— Да, ничего особенного, — призналась Мариетта. — Но с Дэвидом я была счастлива. После смерти мамы мне пришлось жить с отцом… — Она замолчала, словно взвешивая слова.

— Давай, Этти, — подбодрил ее Мэтью. — Рассказывай.

Мариетта завернула руки в юбку, пытаясь согреться.

— Просто… я никогда не могла понять, зачем она вышла за отца замуж. Я имею в виду маму. Такая очаровательная женщина! Когда она умерла, мне было только семь лет, но я очень хорошо ее помню. Мама родилась в Массачусетсе и говорила с таким милым акцентом. Она была нежная, любящая, добрая, а мой отец… — она замялась, — он трудный человек.

В ее голосе слышалась боль.

— Этти!.. — прошептал Мэтью. Его рука преодолела небольшое расстояние, разделявшее их, и сжала ее пальчики.

— Он не был жесток, совсем нет, но интересовался только своей карьерой. Политика стала его любовницей. — Мариетта замолчала, погрузившись в задумчивость. — Я появилась на свет в Сакраменто. Папа к тому времени был членом ассамблеи. В детстве политика заменяла мне сказки и песни. — Она грустно усмехнулась, и Мэтью сжал ее руку сильнее.

— После смерти мамы мы остались вдвоем, и папе пришлось уделять мне больше внимания, потому что смотреть за мной было некому! Наверное, он чувствовал себя виноватым за то, что столько лет пренебрегал мной, поэтому и решил вовлечь меня в свою жизнь.

— Он любил тебя, дорогая, — тихо сказал Мэтью.

— Да, мне тоже так кажется. Однажды, когда я еще была маленькая и упала с лошади, отец сидел около моей кроватки и плакал.

— А как же иначе, — ласково согласился Мэтью. — Ведь он твой отец, и, конечно, он очень испугался за тебя.

— Я часто вспоминаю о том, как он смотрел на меня, когда я очнулась и открыла глаза, как поцеловал, как разговаривал со мной. Я жила этим в Вашингтоне: там мы виделись редко. Потом он потерял ко мне интерес — так же, как и к маме в свое время. Я стала играть роль хозяйки, когда в дом приглашались власть имущие. Вот и все.

— Этти…

— Это правда. Папа часто говорил, как он рад, что я некрасива и вряд ли выйду замуж. Ведь тогда о нем некому будет позаботиться.

Мэтью тихонько выругался, но Мариетга сделала вид, что не заметила.

— Дэвид избавил меня от одиночества. Он знал, как я несчастна, и предложил мне путь к спасению, пожертвовав собой ради меня. Я отказывалась, но он убедил меня, и за это я ему была потом очень благодарна. Я старалась стать ему хорошей женой — такой, какая ему была нужна, и, по-моему, Дэвид никогда не жалел о том, что женился на мне. По крайней мере мне так кажется, — закончила она, глядя на языки пламени.

— Этти Колл, жениться на тебе и сожалеть об этом может только круглый дурак.

Мариетта сжала его руку, даже не догадываясь, что почувствовал при этом Мэтью, как бешено забилось его сердце.

— Вы очень галантны, сэр. Настоящий средневековый рыцарь.

— Хотел бы я быть таким, Этти. Поверь, мне очень хотелось бы быть гораздо лучше, чем я есть. — Он встал и помог подняться Мариетте. — Подожди, давай прогуляемся немного.

Стоило им отойти от лагеря и оказаться в темноте, как Мэтью стиснул ее в своих объятиях. Мариетта не сопротивлялась: ее влекло к нему. Только с Мэтью она чувствовала прилив каких-то особенных неведомых эмоций Хорошо бы навсегда запечатлеть их в памяти! Эти большие теплые руки, сжимающие ее талию, это ощущение близости… Мариетта тоже обняла его, в тайной надежде на поцелуй, но Мэтью поднял голову вверх и стал смотреть на звездное небо.