Слабое звено

Ожидая от него именно этих слов, я смотрел не на него, а на остальных членов экипажа. И видел по их глазам, по стиснутым челюстям и сжатым кулакам, что уровень их доверия к идиотской фантазии Бартоло на порядок выше, чем доверие ко мне или верность служебному долгу. Однажды мне довелось испытать подобное, и в тот раз я победил. Поэтому не стал отчаиваться.

– Я не буду спорить с тобой, потому что ты совершенно не прав, - сказал я очень громко и одновременно предельно спокойно.
– Ты не единственный специалист в этой области. Интересно узнать, что думает Флетчер?

– Флетчер думает точно так же, - закричал Бартоло еще громче.

– И я уверен, что произошедшее с ним - не случайность. Кто-то очень постарался, чтобы Флетчер сейчас ничего не мог нам сказать!

– Это неправда, - отчеканила Ольга. Она вышла из толпы и встала рядом со мной.
– Я говорила с Флетчером всего несколько часов назад…

Но Бартоло грубо перебил ее.

– Коммуникатор не работает!
– завопил он.
– Врата мертвы, они не могут раскрыться и не раскроются никогда!

Беда в том, что это была правда. Только слово «никогда» следовало бы исключить. Коммуникатор бесполезен в полете. Врата не раскрываются в ничто. В сверхсветовом безвременье для них нет опоры. Я начал это объяснять, но речь мою прервали яростные протестующие вопли. Люди подступали ко мне всё ближе, в их искаженных лицах я едва узнавал членов своей команды - тех, кого выбирал лично и предлагал на утверждение Совету. Ольгу бесцеремонно оттолкнули в сторону, они были на грани безумия, они забыли, что командир - это я, и готовы были разорвать меня на куски.

Усыпляющий газ, изоляция, индивидуальный уход и полный контроль за процессом выздоровления - это было единственно правильное решение для каждого из них. Я не собирался терять ни одного члена своего экипажа. Так придется поступить, если мне не удастся овладеть ситуацией.

– Подождите!
– я поднял руки, останавливая надвигающуюся толпу.
– Кто-нибудь из вас хоть раз слышал об отказе Коммуникатора? Разве такое когда-нибудь случалось?

– Да!
– заявил Бартоло.
– Обломок, посланный к Вольфа-359, исчез навсегда вместе с командой. И ты об этом знаешь! Они не смогли вернуться!

– Они не смогли долететь, Бартоло, - грустно поправил я его, - это не подлежит сомнению. С ними могло случиться все, что угодно.

– Ложь!
– выкрикнул он с ожесточением.
– Ты еще расскажи нам сказку про спящего в Обломке реликта, которого они разбудили.

– Реликт - это не сказка… - начал было я, но Бартоло меня перебил:

– Нас кормили этой ложью, чтобы не потерять лицо. Чтобы не признаваться в том, что экспедиция к Вольфа была послана на гибель. Только ребенок поверит в сказки о воскресающих чудовищах пояса астероидов. Все это чушь!

Двенадцать лет назад проходческий комплекс, заброшенный на Обломок-15, был полностью уничтожен, едва он углубился под поверхность астероида, успев передать изображение гигантской бесформенной массы, атакующей механизмы. Камера не показала облик существа - только движение живой, странно переливающейся плоти. Это была единственная встреча человечества с загадочным Нечто, которое вскоре начали называть реликтом, но ее хватило, чтобы запомнить навсегда. Людям так и не удалось выяснить, с кем или с чем они столкнулись. Обломок-15 необъяснимым образом исчез. Он был навсегда утерян в пространстве.

Неудача с экспедицией к Вольфа-359 подлила масла в незатухающее пламя. Может быть, на том обломке тоже оказался реликт? Впрочем, отнюдь не все были склонны верить в их существование, объясняя и первый, и второй инцидент намного более естественными причинами, а ту странную запись - дефектом оборудования.

Я верил.

– Но у тебя нет никаких доказательств, что экспедиция к Вольфа-359 исчезла в результате отказа Врат, - сказал я.
– Как нет доказательств неисправности нашего Коммуникатора.

– Доказательства есть, - презрительно сказал он.
– Но они доступны пониманию только профессионалов. Никто из вас все равно не сможет разобраться в ситуации.

Круг замкнулся. Я понял, что любые аргументы наткнутся на полное нежелание их воспринимать. Нужно немедленно перехватывать инициативу, однако теперь уже иным способом.

– Альбрехт!
– воскликнул я, зная, что он следит за происходящим.

– Я объявляю режим «Экс…»

Договорить до конца мне не удалось. Я почувствовал движение за своей спиной, потом в глазах вспыхнуло - и наступила темнота…

* * *

Доктор Кольцов закончил перевязку, и я смог подняться. Повязка слегка давила, в голове гудели чугунные колокола, но в остальном я чувствовал себя сносно. В каюте нас было четверо: я, Альбрехт, Кольцов и Ольга - видимо, единственные, кого не поразило безумие. Мятеж оказался неплохо подготовлен. В общем-то бить меня по голове не стоило. Альбрехта схватили еще тогда, когда я пытался успокоить восставших, так что шансов на успех у меня не было.

Каюту ощутимо качнуло. Пауза, затем еще два толчка подряд.

– Они пытаются взломать программу контроля за работой двигательной установки, - безучастно прокомментировал Альбрехт.
– Они хотят развернуть Обломок и положить его на обратный курс. Они считают, что это единственный шанс.

– Идиоты, - пробормотал я.
– Им никогда не справиться с управлением Обломком.

– Я знаю, - кивнул Альбрехт.

– Что это значит?
– спросил Кольцов.

– Это значит, что теперь мы действительно никогда не вернемся на Землю, - спокойно объяснил Альбрехт.
– Рассчитать обратный курс невозможно. Обломок не предназначен для возвращения. Это трейлер, а не пассажирский лайнер.

Снова слабый толчок. Еще один.

– Защита от дурака сопротивляется вмешательству, - пояснил Альбрехт.
– Пока еще программа удерживает Обломок на курсе. Думаю, чтобы уничтожить ее окончательно, им понадобится не менее двух суток.

– Неужели мы не сумеем что-нибудь придумать?
– воскликнула Ольга.

– Придумать можно что угодно, - пожал я плечами.
– Каждый из нас может вволю пофантазировать. Только выйти отсюда мы не сумеем, заперли они нас надежно.

– Почему же ты так спокоен?