Слабость Шамана

— Ты здоров?! – он начал судорожно меня ощупывать,водя подрагивающими ладонями по лицу, затем по плечам, груди.

Я перехватил его ладонь, сжал ее успокаивающем жесте и как можно спокойнее произнёс:

— Отец, все хорошо! Слышишь! ?— Я в полном порядке!

Взяв меня за плечо, он повернул меня и повёл в сторону припаркованного в недалеке чёрного с затанированными стёклами джипа, в бронированных окнах я увидел своё отражение.

Как долго я не видел себя ? Только лишь в водах озёр Флориды. В размытых и покрытых рябью отражениях, я не мог разглядеть существенно ничего.

Сейчас же я видел перед собой высокого молодого мужчину, именно мужчину, а не парня, который год назад убежал так бездумно из дома.

Я стал почти выше на голову своего отца.

Он подтолкнул меня к двери, пригнувшись, я уселся на заднее сидение. Наблюдая через темное стекло как к отцу подошёл Доминико.

Отец эмоционально пожал ему руку, при этом что- то ему говоря, скорее всего он благодарил его.

Доминико лишь сдержано кивал в ответ, но по лицу пожилого мужчины было видно, что это вызывает у него ничуть не меньше эмоций, чем у отца. Похлопав друг друга по плечам, они разошлись по машинам.

Отец поудобнее устроился рядом.

Он все разглядывал меня,при этом его глаза горели гордостью, «Да, именно так!»- подумал я с волнением.

Раньше я никогда не видел в его глазах по отношению меня таких эмоций.

— Ты изменился! – надтреснутым голосом сказал он – вон вижу уже есть щетина.

13.1

Я машинально провёл по своим щекам и подбородку.

Вспоминая, как живя с Оцеолой, начал бриться впервые. При этом пришлось начинать не с дорогой люксовой бритвы, как я всегда ожидал, а с охотничего ножа, заточеного моими же руками.

— Мать тебя не узнает !- Уже широко улыбаясь сказал отец.

— Ты стал больше меня, сильней! Такую форму можно приобрести только постоянно выполняя тяжёлую физическую работу!

Я кивнул, вспоминая все что делал в лесу: подготовка к зиме, тяжёлые дрова, охота, обучению стрельбы из лука и ещё много-много чего.

— Расскажи мне все ! Я хочу знать, что пережил мой сын !

— Да, отец! – согласился с ним – мне так много нужно рассказать тебе.

Я поведал отцу все, что со мной произошло, без утайки от начала до конца. Расказал о том, как меня мучали и унижали в доме Нолана Дана, о том как это резко прекратилось и что Нолан на какое- то время почему -то потерял ко мне интерес. Об Оцеоле, даже о чертовом ягуаре, который по словам Оцеолы спас меня, отдав часть своей души моему умирающему телу.

Отец внимательно меня слушал не перебивая, лишь хмурил брови и сжимал бессильно кулаки, когда я рассказывал о более сложных и отчаянных моментах, произошедших со мной . Умолчал я лишь об одном … об Эйлин.

Я поклялся Адель, что никому не расскажу о ней, никогда …

Даже отцу.

Так будет лучше. Так будет справедливо и по чести.

Закончив свой рассказ, я увидел как мы подъезжаем к железным воротам нашего дома.

Заехав за ворота, машина проехала ещё пару метров и остановилась.

Выйдя наружу из джипа, я увидел, как отварилась резная полированная дверь, ведущая в дом и оттуда выбегает моя мать.

«Какая она хрупкая, как похудела!»- смотрел на неё чувствуя, как от жалости сжимается сердце, нет, не к себе ! Не к парню пробывшему в плену год, а к матери, что год ждала своего родного сына и не знала вернётся ли он назад живой к ней или же ей сообщат, что его больше нет в живых. Живя изо дня в день с надеждой, которая иной раз перерастала в глухое безмолвное отчаянье.

Высасывая последние крупицы энергии из своей трепыхающейся жертвы.

Я кинулся к ней , подхватил и оторвал от земли.

13.2

Она была легкая как пушинка. Мать была всегда высокой и стройной, но сейчас она стала настоящей тростинкой.

Ее зелёные глаза, точно такие же как у меня, были полны прозрачных слез и безграничного счастья. Поставив ее на землю возле себя, смотрел улыбаясь в ее запрокинутое лицо.

— Андре ! – тихо как -будто несмело сказала она и потянула пальцы, косаясь моей щеки и тут же одергивая их от неё . — колешься! – сказала она с каким -то удивлением.

Как -будто она меня воспринимала совсем ещё юнцом и сейчас увидела с недоумением, что ее маленький мальчик превратился в мужчину.

— Это не сон ? – спросила она все так же тихо и несмело.

— Нет ,мама ! Я здесь , с вами, дома! – ответил я ей с мягкой улыбкой.

Словно отойдя ото сна и поверив что это все правда, она прижала ладонь к своим дрожащим губам. Полный мучения и одновременно облегчения из ее груди вырвался стон. Блестящие, как зелёная трава глаза наполнились невыплакаными слезами, что крупными капалями потекли по щекам. Всхлипнув, мама упала в мои объятия.

—Я так молилась, Андре! День и ночь стояла на коленях, надеясь вновь тебя увидеть! – глотая солёные слёзы говорила она, гладя меня по растрепанным волосам, торчащим в разные стороны. — и он меня услышал, вернул мне моего мальчика домой !

Подойдя к нам, отец мягким жестом пригласил пройти в дом.

Сейчас, по прошествии стольких месяцев, мне дом не казался таким уже огромным и величественным, как раньше. «Странно, все как будто уменьшилось, изменилось, что ли… Или это изменился я сам?»

— Пойдем, дорогая, сыну надо отдохнуть. У него был трудный и долгий путь! – то, как он посмотрел на меня, я понял, его взгляд сказал мне о том, что он отец имел в виду отнюдь не часы моего полёта.

— Да-да, конечно! – засуетилась мама, стараясь обойти нас с отцом и пройти первой в дом. – Ты наверняка голодный! – распереживалась она. Рассмотрев меня более внимательно, вдруг всплеснула руками. — Ты стал такой высокий! – она сморгнула набежавшие слёзы. – Боюсь, ты не влезешь в свои вещи, ни в длину ни в ширину!– засмеялась заметила она с мягкой улыбкой, что преобразила ее черты лица, делая ее вновь все той же Алисией Конти - одной из самых красивых флорентиек города.

— Виктор, может, одолжишь ему одну из своих рубашек? – сказала она, направляясь к извилистой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
– Сейчас, я посмотрю что-нибудь для тебя сынок!

Быстро поднявшись по лестнице, она скрылась из вида, оставляя после себя приятный запах розовых архидей, слегка сладковатый и такой родной.Я с наслаждением вдохнул этот аромат – полузабытый аромат моего детства!

Отец, зарыв пальцы в густые волосы с проседью на висках, с извиняющейся улыбкой сказал: