Слабость силы: Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания

28 апреля истек срок, предоставленный Тегерану на возобновление моратория на обогащение урана. Райс призвала Совбез ООН принять жесткие санкции по отношению к Тегерану. А также не исключила применение против Ирана военной силы.

Но Райс – это, как мы уже говорили, один из главных антагонистов группы Чейни-Рамсфелда. И если она тоже начинает все чаще говорить о возможности применения против Ирана военной силы, то, видимо, в руководстве США действительно всерьез думают о войне.

В тот же день, 28 апреля, Рафсанджани призвал все стороны сесть по вопросу ядерной программы Ирана за стол переговоров. Однако пятничная молитва в Тегеране прошла под лозунгом «Смерть США и Израилю!».

2 мая Райс обвинила Тегеран в «играх с мировых сообществом» и заявила о готовности США действовать в обход ООН.

В то же день иранские войска дважды обстреляли одно из сел в иракском Курдистане и углубились на 5 км на территорию Ирака. То есть начали прямое провоцирование ответных военных действий.

3 мая мировые агентства сообщили, что сын бывшего иранского шаха Р.Пехлеви заявил о своей готовности стать конституционным монархом Ирана. Большинство экспертов считает, что шансов у монархии в Иране в нынешней ситуации нет, а любая попытка совершить переворот в пользу Пехлеви-младшего приведет только к провалу и росту напряженности в американо-иранских отношениях. Однако даже сам факт появления «претендента на престол в Тегеране» неизбежно повышает градус политической радикализации в Иране.

4 мая обнародован проект резолюции СБ ООН, требующий от Ирана в течение трех недель прекратить обогащение урана. Против резолюции в таком виде выступают РФ и Китай. В тот же день Госдеп США называет Иран главным спонсором терроризма.

7 мая страны Персидского залива требуют от Тегерана гарантий несоздания Ираном ядерного оружия. Ахмадинежад, в своем обычном стиле, обещает «прибить к стене» любое решение ООН, направленное против Ирана.

8 мая мировые СМИ сообщают о письме Ахмадинежада Бушу, в котором иранский лидер высказывает свою точку зрения на основные вопросы международных отношений. Более конкретное содержание письма остается на этот момент загадкой для большинства журналистов, политологов и политиков. Указывается лишь, что письмо посвящено в основном «вопросам геополитики, религии и морали».

11 мая СБ ООН одобрил в черновом варианте проект резолюции по Ирану, предложенный Германией, Великобританией и Францией. Европейцы предлагают Ирану экономическую помощь в обмен на прекращение обогащения урана. В ответ Ахмадинежад заявил, что его страна готова к переговорам с США и другими странами, кроме Израиля.

13 мая американские СМИ сообщают, что Конгресс США запросил у Пентагона секретный доклад о возможных сценариях войны с Ираном.

Таким образом, тема возможного ядерного конфликта вокруг Ирана из недавних журналистских версий постепенно переходит в сферу публичных заявлений официальных лиц. Причем нагнетают ее с двух сторон – как со стороны США, так и со стороны Ирана.

О возможных резонах американской «партии войны» мы уже говорили выше. А в чем могут состоять резоны иранской «партии войны»?

Ряд экспертов считает, что действия этой «партии» во многом определяются системой конфиденциальных контактов, существующих между спецслужбами США и иранскими религиозными радикалами еще со времен так называемого «Ирангейта».

По мнению этих экспертов, часть правореспубликанского истеблишмента и значительная часть консервативной иранской группы получают от американо-иранской конфронтации значимые политические дивиденды. Правые республиканцы решают за счет нее свои задачи в США (увеличение бюджета на разведку, ассигнований на военные программы и т.д.), а иранские консерваторы консолидируют вокруг себя общество, «закручивают гайки» во внутренней политике и организуют репрессии против реформистских кланов.

Действительно, такая часть иранской консервативной элиты, видимо, существует. И, возможно, руководствуется именно указанными соображениями. Однако, похоже, есть в Иране и другой сегмент «консервативных» политиков, действия которых определяются менее рациональными мотивами.

В связи с этим следует обратить внимание на публикацию в итальянской La Stampa от 18 января 2006 года, в которой обсуждается вопрос о личных религиозных предпочтениях Ахмадинежада.

Статья сообщает, что в своем выступлении на Генассамблее ООН иранский лидер заявил о посетившем его видении, в ходе которого жертвы авиакатастрофы самолета с военными чинами под Тегераном указали ему «путь, по которому мы должны следовать». Это не единственный эпизод (реальный или нет – в данном случае не так важно), свидетельствующий об органической (или изображаемой) интеграции иранского лидера в систему особых мистических ощущений и, главное, мотиваций. Сообщается также, что Ахмадинежад якобы заставил всех министров правительства Ирана подписаться под письмом с указанием «общих задач», адресованном «скрытому имаму» – сакральной фигуре шиитской догматики. Данное письмо якобы было брошено в колодец у мечети Джамкаран в священном для шиитов городе Кум.

La Stampa отмечает, что с началом своего правления Ахмадинежад в публичных выступлениях стал часто ссылаться на «скрытого имама» – Махди. При этом бывший основатель Корпуса стражей исламской революции Мохсен Сазегара заявил итальянским журналистам, что Ахмадинежад «дает понять, что именно он имеет прямой контакт с аль-Махди».

Политические лидеры, стремящиеся достичь абсолютной власти в религиозной стране, всегда заявляют о своей прямой связи с неземными силами. Только так они могут вступить в конкуренцию с местным клерикализмом. Если Ахмадинежад стремится к абсолютной власти, он должен убедительно изображать свою мистическую сопричастность высшим силам. Если он это только изображает, то беспокойство должен проявлять прежде всего иранский клерикализм. А если не изображает? Или не только изображает?

Та же La Stampa цитирует Фредерика Кемпе из Wall Street Jornall, который утверждает, что «специалисты по ядерной проблеме обеспокоены тем, что Ахмадинежад может считать себя человеком Апокалипсиса».

Данный тезис Кемпе связан со спецификой интерпретации роли Махди в шиизме. В частности, с версией о том, что проявление сокрытого двенадцатого имама Махди возможно лишь «в конце света».

Ряд источников указывает на возможную принадлежность Ахмадинежада к закрытому ордену «Хожжатех», деятельность которого не поощрялась даже при Хомейни. При этом общеизвестно, что сам иранский лидер питает огромные симпатии к связанному с «Хожжатех» крайне консервативному аятолле Мухаммаду Язди. И этот факт якобы раздражает даже очень консервативного духовного лидера исламской революции аятоллу Хаменеи.

По сообщению иранского журналиста Хоссейна Бастани, Ахмадинежад, находясь в русле религиозных убеждений Язди, еще в середине 2005 года на официальных встречах говорил, что «сокрытый имам» явится в течение ближайших двух лет. И что главная цель иранской революции – приготовить мир к пришествию Махди. А британская «Санди Телеграф» пишет: ученик Язди, мулла Мохсен Гаравиан, недавно заявил, что создание и применение ядерного оружия для нанесения «ответного удара» не противоречит законам ислама. В связи с этим подчеркнем, что, по сообщениям некоторых экспертов, одной из составляющих доктрины «Хожжатех» является тезис о возможности и допустимости наращивания хаоса в мире для ускорения прихода Махди.

В любом случае, в нынешней консервативной иранской элите, видимо, существует крайне радикальный махдистский сегмент, политическое поведение которого определяется ожиданием близкого явления «сокрытого имама» и, соответственно, Апокалипсиса. Знаменательно, что, по одной из наиболее распространенных версий, при этом «силы зла» придут со стороны Сирии и Ирака, «силы добра» соберутся для «последней битвы» в Иране, а решающее сражение между ними произойдет около иракского города Куфа.

Играет Ахмадинежад с этим радикальным «махдистским» сегментом в определенную политическую игру или же он сам в него действительно религиозно интегрирован – вопрос сложный. Однако чем острее становится американо-иранский конфликт, тем прочнее оказываются в Иране позиции «апокалиптических» групп, готовых на все в «последней схватке с американским и сионистским шайтаном».

Но ведь и в США в правящей элите существует достаточно мощный религиозно-фундаменталистский (преимущественно специфически протестантский) сегмент, который глубоко интегрирован в «финалистские» апокалиптические ожидания. Об этом в последние годы сказано и написано достаточно много.

И что может произойти, если и в Тегеране, и в Вашингтоне, в ходе обострения взаимной конфронтации, ключевые «политические карты» перейдут именно в руки таких «апокалиптических» групп, располагающих ядерным оружием? К каким последствиям это приведет не только для мировой политики, но и для будущего всего человечества? Какие механизмы запускает такая игра закрытых структур? Как процессы в этом «Зазеркалье», в этом «мире ЗС» (который абсолютно не обязательно должен волновать нормального человека) влияют на общезначимое?