Слабым здесь не место. Охота

Балес опять не понимал, чего добивался Тибурон, но не сомневался, что это своего рода проверка. Вопрос, ответ на который должен быть правильным.

– Через речной откатник. Именно так я оказался в сердце Изрытого котла. Насколько я знаю, это самый быстрый способ. Однако даже он занял у меня около шести лун, если отсчитывать путь от столицы.

Разочарование с оттенком безразличия на лице Тибурона. Вот что заставило Балеса замолчать.

Тархельгас отвернулся, вглядываясь в сумрак вырубок, продолжая слушать тихую поступь Таги по свежему снегу.

Он заговорил немногим позже:

– Откатник, котел, лун. Говоришь словами местных, но ведешь себя как житель столицы. Та же манера речи, присущая лишь господам, то же поведение с соблюдением этикета. Дорогие одежды и металл, с которым так легко расстаешься. Уверен, что уже как минимум дважды это обернулось против тебя. Ты был вынужден сражаться.

– И я выжил.

– С трудом, – Тархельгас не спрашивал. Он утверждал.

– Мастерство каст не идет ни в какое сравнение с местными лесорубами и бандитами.

– Один на один – да. Даже против двоих или троих, если ты хорош. Но здесь всегда бьют в спину, и чем больше выделяешься, тем увеличиваются шансы на подобный исход.

Джувенил слушал, не перебивая. Боялся прервать монолог Тибурона, который еще вчера казался немыслимым.

– Первое, что ты должен понять, – нельзя прикинуться своим, просто называя вещи, как принято в котлах. Прежде пропусти все через себя. А пока не смей говорить с местными без моего разрешения. И не надейся их обмануть.

– Считал, это не так уж и трудно.

– Поспешно ты назвал их глупцами. Думаешь, раз они не изучили трудов по «Естеству законов Натуры» или вообще не умеют читать, это так просто? Врать, обманывать и убивать – способ их существования. Лжец легко распознает лжеца. Имей это в виду, когда в следующий раз решишься открыть рот.

Балес готов был возразить, приведя аргументы, но Тархельгас осадил его:

– Видел тебя в Отмороженных Пальцах. Стал жертвой, не успев опрокинуть и пары стопок. Не вмешайся я – лесорубы изрубили бы тебя не хуже ствола зимней ели.

– Тогда помогите понять. Расскажите, как оказались здесь. Что помогло выжить. Ваш опыт поможет мне.

– Казалось, твое обучение заключается в познании, где ты смотришь и наблюдаешь молча, – Тархельгас повторил свои слова.

– Вы только что объяснили, насколько важно расширить границы познания…

– Не моими историями! – Он обернулся, дав понять, что не собирается делиться воспоминаниями.

– Как сочтете нужным, – поспешно согласился Балес. Время откровений еще не настало, и подобный рассказ следовало заслужить. Поэтому он постарался плавно увести разговор подальше от прошлого Тибурона. – Тогда позволено мне узнать, отчего местные стали называть долины котлами? Они не выглядят религиозными. С чего им почитать ВсеОтца и Мать, прибегая к Слову Пророка?

– Дело не в почитании, а в отречении от Единых богов, – сухо пояснил Тархельгас, в который раз удивившись, как парень смог выжить, практически ничего не зная о котлах. – Говорят, если ночью забраться на Пик Переломанного Ребра, то долины во время добычи напоминают кипящие котлы, изрыгающие пламя и дым. Для местных это лишь еще одно доказательство, помимо всех бед на их головы, что они мертвы и варятся в котлах своих грехов, переживая день за днем худшие моменты существования.

– Значит, богов они отринули, потому как считают себя брошенными. Но пророки ВсеОтца и Матери говорят о прощении, а о наказании в виде котлов все уже забыли. Подобным пугали лишь на заре их появления четырнадцать веков назад. Теперь краеугольный камень веры – желание попасть в единый дом предков, – Балес размышлял, едва ли не разговаривая сам с собой. – Не пойму, откуда люди, не читающие «Слов Пророка», знают о столь древних верованиях, если не чтят богов?

– Они помнят, – Тархельгас вновь стал немногословен.

– Помнят что?

– Понятие котлов было заимствовано от многобожия и безликих жрецов. И лишь со временем пророки отказались от подобной трактовки наказания. Они хотели нести лишь веру и любовь.

– И все же в долинах не забыли об этом. – Джувенил так и не получил ответа на вопрос.

– Порой даже время не в силах стереть некоторые воспоминания. А эти земли словно нарочно сохраняют в твоем разуме худшие из кошмаров. Поэтому они скорее готовы поверить безликим жрецам, так как наяву чувствуют неумолимость котлов, чем в сказки о прощении и едином доме.

Балес попытался осмыслить услышанное. Появилось острое желание все записать, но тот боялся прервать внезапный разговор неосторожным движением.

– За подобные беседы ниже Рубежной нас бы уже вздернули.

– Здесь убивают и за меньшее.

– Кстати, об убийствах, – оживился Балес. – Зная ваш род занятий, готов предположить, что сейчас нами двигает закон и предписание. За чьей головой мы идем?

– За твоей, если не закроешь рот.

Тархельгас закончил их беседу так же внезапно, как и начал ее. Без видимых на то причин.

Джувенил же расценил их разговор с Тибуроном как свою победу. Очередной маленький успех на пути к заветной цели. Поэтому следовало проявить терпение и ждать, пока выпадет следующий шанс, попутно стараясь не сгинуть в этих богами забытых лесах.

2

Редкий снег. Слабый ветер. Лик, клонящийся к закату.

Так поселение Лихих Каида встретило Джувенила и Тархельгаса.

Небольшие, но мощно сложенные хижины, почти погребенные под намоленным снегом, наспех расчищенные улицы. Тишина, больше напоминавшая забвение. По меньшей мере три десятка жилых строений, не считая нескольких двухэтажных хижин для общих нужд деревни.

– Как я понимаю, мы на месте?

– Хоть в чем-то ты не ошибся, – безучастно ответил Тархельгас, продолжая вести лошадь вглубь поселения, которое на первый взгляд казалось покинутым. Но здесь не было ничего удивительного. Для земель, где открытое проявление жизни могло стать причиной с ней расстаться, подобное не следовало выставлять напоказ.

– Тоже деревня лесорубов?

– В котлах все поселения вдали от гор – это в основном делянки для заготовки леса, который после переправляют ниже Рубежной. Лихих Каида не исключение. Может, зверобойный промысел и, как следствие, пушной, но с этим тут куда сложнее.

– А где все?

Джувенил переводил взгляд от одной хижины к другой, просматривал улицу, не наблюдая живых. Окна в постройках жителей долин отсутствовали как таковые. Не было и слабого намека на яркий луч очага, трепыхание свечи или тени человека. Это только усиливало ощущение, что лишь благодаря неведомым силам снег еще не поглотил деревушку.

– Работают, – наконец ответил Тархельгас.

Люди и правда словно вымерли, но наметанный глаз охотника различал мелочи, которые не видел парнишка. Над редкими хижинами поднимался дым.