Сладкая боль

— Ты хочешь, чтобы мы оба оказались в морге?

— А если я буду вести себя спокойно, тогда в морге окажусь я одна?

Жиль радостно закивал и рассмеялся.

— Слушай, ты же сумасшедший!

— А ты — нормальная? — резко обернувшись к ней, с презрением спросил он.

Валерия уже открыла рот, чтобы утвердительно ответить на его дурацкий вопрос, но не успела.

— У себя в стране ты была кем? Экономистом?! Человеком с образованием. А здесь ты кто — уборщица! Если бы я, инженер, пошел бы работать в дворники, только чтобы жить в Петербурге, это было бы нормально? Да ты бы первая сказала, что я — идиот.

Лера возмущенно замахала руками и яростно крикнула:

— Что ты понимаешь! Не забывай, из какой я страны... я...

— Только не надо строить из себя диссидента. Девяносто пять процентов из вас бегут сюда за легкой и красивой жизнью, и ты в том числе, — не терпящим возражения тоном произнес Жиль. — Так кто из нас ненормальный?

Лера беспомощно смотрела на него, не в силах ничего сказать в ответ.

— Я искала любовь, — наконец обиженно ответила она.

— Только почему-то для своих поисков ты выбрала Париж, а не Сибирь или Дальний Восток.

Валерия отвернулась к окну. Ей почему-то стало ужасно обидно от этих слов.

— Слушай, давай вернемся, — примирительным тоном начала она. — Ты же видишь, я никому ничего не сказала. Да и кто бы мне поверил...

— Вот именно, кто бы тебе поверил, и кому ты здесь нужна, кто о тебе хватится... авантюристка с фиктивным браком...

Лера приложила ледяные пальцы к вискам, от охватившего ее ужаса кровь бешено пульсировала в висках.

— Останови, мне надо в туалет, — попросила она, не теряя все-таки надежды сбежать от своего вампира.

— Потерпи, осталось недолго, — спокойно ответил Жиль. — А если не можешь, то пожалуйста, здесь... проветрим...

— Я не могу здесь, останови, — продолжала настаивать Валерия.

Но Жиль не обращал на нее никакого внимания.

Отчаянно кусая ногти, она торопливо перебирала в уме варианты побега, а Жиль мрачно молчал, не поворачивая головы в ее сторону.

* * *

— Давай, давай! — подталкивал Жиль упирающуюся Леру по крутой лестнице.

Он втолкнул ее в довольно просторную комнату с окном, прикрытым серыми горизонтальными жалюзи, через прорези которых проглядывали крепкие прутья решетки, и сразу же захлопнул дверь. Валерия огляделась: почти посередине комнаты стояла большая кровать с балдахином, какие бывают в замках, рядом круглый столик и стул. Лера подбежала к окну, открыла его и что было сил стала звать на помощь. Она торопилась кричать, ожидая, что с минуты на минуту появится Жиль и, наверное, свяжет ее. Жиль и вправду появился, только не в комнате, а во дворе. Он расхаживал, занимаясь своими делами, не обращая никакого внимания на дикие вопли Леры. Наконец до нее дошло, что раз ей не запрещают, значит, бесполезно. Она резко смолкла на полукрике.

Трехэтажный особняк стоял на возвышенности, окруженный высокими кипарисами, елями, экзотическими пальмами и густым кустарником. Вдали расстилалась дымчато-голубая даль моря. Поняв, что с окном ничего не выйдет, Валерия метнулась к двери, но та оказалась обитой железом. Тут Лера услышала шаги. Несомненно, Жиль шел к ней.

Она мгновенно окинула взглядом комнату, схватила стул и отпрыгнула к стене. Повернулся ключ, открылась дверь, и Лера, подняв над собой стул, уже была готова обрушить его на голову врага, как почувствовала страшный удар под ребро и поняла, что умирает. Она широко открыла рот, чтобы ухватить ускользающий воздух, но не смогла сделать и вздоха. Синяя пелена заволокла ее обезумевшие глаза, и молодая женщина упала на пол.

Когда Лера очнулась, был уже вечер. Она с трудом доползла до ванной, узкая дверь которой выходила прямо в ее арестантские покои. Валерия взглянула на себя в зеркало и ужаснулась: вместо лица было что-то бело-синее. Умывшись, молодая женщин вернулась в комнату. На столе стояла большая кружка уже остывшего кофе и лежал сандвич с ветчиной. Лера выпила кофе и съела немного ветчины. Буквально через двадцать минут все поплыло перед ее глазами, и она провалилась в черный сон.

Голова раскалывалась, губы потрескались, ужасно хотелось пить. Валерия открыла глаза и с трудом сообразила, что, вероятно, уже наступил следующий день.

«Что же это было такое? — пыталась разобраться молодая женщина. — Ну, вначале ясно, он меня здорово ударил под ребро, а потом?»

Валерия открыла душ и с наслаждением ощутила теплую упругость воды. Выйдя из ванной, она опять увидела на столе кружку на этот раз горячего кофе и круассаны. Откинув со лба влажные волосы, молодая женщина уже протянула руку к кофе, как тут же резко отдернула.

«Ведь это же было снотворное! — блеснула мысль. — Он меня напоил снотворным, а зачем это ему?.. Неужели?!»

Лера в ужасе съежилась и огляделась вокруг.

«Господи, Господи, что же со мной будет?»

Она выплеснула кофе в раковину, съела круассаны, запив их водопроводной водой.

Когда Валерия услышала шаги, то притворилась спящей. Вошел Жиль, несмотря на наступившие сумерки, он закрыл жалюзи и подошел к Лере, бездыханно лежащей на кровати, стянул с нее платье, нижнее белье и принялся ласково гладить ее тело. Волосы зашевелились на голове бедной Валерии.

«Он воображает, что я — труп. И однажды он из меня его сделает».

Жиль тем временем разделся и лег рядом. Чувство невыносимой мерзости охватило Леру, ее руки и ноги и вправду будто помертвели. Жиль, ничего не подозревая, упивался бездыханным телом, он уже тихо постанывал от предвкушаемого удовольствия, как вдруг живой труп вскочил и заорал визгливым женским голосом:

— Да уйди ты от меня, псих ненормальный!

Жиль от неожиданности подскочил и включил свет. Они стояли голые друг перед другом: Лера, с выражением дикой ярости и гнева, и Жиль, злобно-растерянный, не получивший своего смертельного оргазма.

Валерия, накинув на себя простыню, громко ругалась, смешивая в немыслимую кучу русские и французские отменно бранные слова. Вдруг она резко замолчала, получив удар по губам, и красные струйки побежали по ее подбородку.

— Заткнись, шлюха! — бросил ей Жиль таким тоном, что у Леры едва не подкосились ноги.

Молодая женщина упала на кровать, обливаясь кровью и слезами.

«Никто, никто не хватится меня... ни Томка, ни Эрве... Этот псих убьет меня, натрахается вдоволь и закопает где-нибудь... Он же знает, что меня некому искать... никому я не нужна».

Лера не спала всю ночь и как заведенная твердила:

— Я должна, должна вырваться отсюда.

Утро все никак не хотело начинаться: нехотя капал дождь, нехотя плыли облака и нехотя появились первые лучи сонного солнца. Валерия приступила к обследованию окна. Иного способа побега она не видела.

«Есть надежда, — рассуждала молодая женщина, — что решетка поставлена недавно, а значит, некапитально. Это не в привычках французов превращать свои дома в добровольные тюрьмы, как в России».