Сладкая месть

Мысль о муках, которые муж принял перед смертью, сводила Маргарет с ума. Она готова была кричать от бессильной ярости и кричала ночами напролет, потому что слез уже не было. Думал ли он о ней в те страшные часы, спрашивала она себя, хотя знала ответ. Конечно, думал! Может, это хотя бы в малой степени и помогло ему выстоять до конца, вселяя мужество и силы в истерзанное тело.

После известия о гибели Стивена ночи превратились для Маргарет в кромешный ад. И не только невыносимое горе и отчаяние были тому виной. Маргарет стала неотвязно преследовать одна мысль, вернее, вопрос, лишивший ее сна. «Встретимся ли мы когда-нибудь снова?» — спрашивала она себя в сотый, в тысячный раз и не знала ответа.

Она выросла в благонравной протестантской семье, но вопросам религии в их семье не уделялось внимания. Разумеется, родители посещали воскресные службы в местной церкви и поддерживали дружеские отношения с викарием. Они по мере своих скромных сил оказывали материальное содействие нуждам прихода, причем делали это всегда, даже будучи в самых стесненных обстоятельствах. Их дети занимались в воскресной школе, плюс загородные прогулки и пикники с мальчиками из церковного хора.

И на этом, пожалуй, все.

Религия была областью, далекой от интересов Маргарет. Правда, незадолго до конфирмации ей показалось, что она открыла для себя нечто очень-очень важное. Но ощущение божественного присутствия быстро прошло. Конфирмация была назначена на февраль, а она тогда сильно простудилась. Таинство, совершенное на фоне сильной головной боли, не затронуло душу. Обычная церемония, и только. Божественное откровение не снизошло на Маргарет, и все ее вопросы и сомнения так и остались при ней.

Впервые она ощутила потребность в молитве в юности, когда Стивен оставил ее и уехал, даже не сказав куда. Ей было всего лишь семнадцать, и горе ее было огромным, но молиться она не умела. У нее даже не было подходящих слов, в которые можно было облечь собственные переживания: страшное одиночество, тоску, горечь разлуки, отчаяние при мысли о том, что она, быть может, уже никогда больше не увидит Стивена. Однажды она зашла в небольшую деревенскую церквушку, села на одну из дальних скамеек и попыталась сосредоточиться на молитве. Ей так хотелось почувствовать милость Бога, всевидящего и всепрощающего. Но и на этот раз она ничего не почувствовала и покинула церковь растерянная и опустошенная.

Выйдя за лорда Брори, Маргарет свято блюла семейные традиции. Каждое воскресенье исправно появлялась в церкви и высиживала всю службу от начала и до конца, занимая место в первых рядах прихожан. Их с мужем венчал сам глава епархии. Епископ потом крестил и Толли. Раз в год он обязательно наведывался к ним в Грейстоунз. Маргарет щедро жертвовала на нужды церкви, занималась благотворительностью, активно участвовала в работе всевозможных комитетов и благотворительных фондов. Фактически ее участие в религиозной жизни графства было огромным, но душе ее это мало что давало.

На траурной церемонии по случаю кончины лорда Брори Маргарет безучастно простояла всю службу. Она вслушивалась в слова, произносимые с амвона, и с горечью осознавала, что они совершенно не трогают ее. И потом, когда гроб уже опустили в могилу и она подошла к краю, чтобы бросить на крышку белые лилии, ее вдруг пронзила мысль: это конец, ничего уже не будет — ничего и никогда. Разговоры о загробной жизни и раньше казались ей бессмысленными. В детстве с ней никто на подобные темы не разговаривал, а став взрослой, она сама ни с кем не заводила бесед о том, что ждет человека после смерти.

Болезнь матери и вовсе сделала неуместными разговоры о смерти в их доме. Близкие тактично избегали произносить даже само слово «смерть». С тех пор, а тем более после смерти мужа для Маргарет эта тема была запретной.

А когда они со Стивеном поженились, радость жизни была столь велика, что всякие разговоры о смерти казались кощунственными.

Но однажды Стивен вдруг сказал ей:

— К смерти я отношусь почтительно, однако считаю, что жизнь важнее смерти. По-моему, люди уделяют чересчур много внимания тому, что будет с ними после смерти.

— А как ты думаешь, что будет? — спросила Маргарет, поборов стойкое нежелание касаться подобных вопросов.

Стивен только пожал плечами:

— Какая разница, Маргарет, что будет потом!

Нам еще столько нужно успеть в этой жизни.

И больше этой темы они не касались. Получив известие о гибели мужа, Маргарет по-новому осмыслила тот короткий разговор. Неожиданно слова Стивена приобрели глубокий смысл. Из них следовало, что он не верил в загробную жизнь, а значит, и у нее нет оснований верить в ее существование. Значит, им уже никогда не свидеться вновь!

Именно эта страшная мысль о невозможности соединения со Стивеном в иной жизни, в тех заоблачных сферах, которые рисуют художники на своих картинах, изображая рай, и терзала ее ночами, когда она снова и снова обреченно повторяла себе: «Все! Это конец!» Даже когда не станет ее самой, они не соединятся вновь для жизни вечной. Это была ее боль, ее мука и трагедия. Ее постоянно преследовали мысли о том, как гниет и разлагается под землей тело Стивена. Тело, которое она так любила, которое обнимала и ласкала, которым восхищалась и наслаждалась. А что стало с его сознанием?

Куда подевались его мысли? Где его мужество, его чувство юмора, его нежность? Ничего этого больше нет? Все исчезло, сгнило вместе с его плотью? Нет ответа.

Иногда Маргарет в отчаянии стучала кулаками в стену и кричала:

— Господи! Ответь же мне!

Впервые в жизни она прочитала всю Библию, сосредоточенно вникая в смысл. Но ответов на мучившие ее вопросы не нашла. Евангельские притчи не утешили ее и никак не облегчили ее страданий.

Тогда она стала скупать книги по спиритизму, искать труды известных психологов и клириков, в которых подробно объяснялось, как обрести душевный покой и чем надо руководствоваться в процессе его обретения. Она прочитала множество статей, в которых подробно описывались различные аномальные явления, необычный опыт, приобретенный людьми, оказавшимися в экстремальной ситуации. Но все оказалось напрасным, ибо нигде не нашла она ответа на свой вопрос: «Если Стивен знал, что жизнь после смерти все же есть, то почему не поделился со мной этим знанием?!»

Уж если бы загробный мир существовал, то покойный муж нашел бы способ известить ее об этом. Неужели же Стивен, находясь сейчас в ином измерении, равнодушно взирает на ее страдания, не делая ни малейшей попытки вступить с ней в контакт, как описывают некоторые спириты? Их пространными рассказами о том, как умершие близкие нашли способ связаться с ними, полнится литература подобного рода. Нет, в такое жестокосердие Стивена она поверить не могла.

Ночами Маргарет лежала в темноте с открытыми глазами и ждала. Ждала какого-то откровения, ждала, что вот-вот Стивен возникнет перед ней и коснется ее руки, ждала, что услышит его голос, ждала, что просто почувствует его присутствие рядом. Каждая клеточка, каждый нерв ее тела был напряжен до предела, но проходила ночь, и ничего не случалось. Она заливалась слезами и плакала до тех пор, пока, обессилив от тщетного ожидания и слез, не забывалась на какое-то время коротким тяжелым сном.

Стивен не бывал в Швейцарии. Разговоры о поездке на зимние курорты заводились не раз. Но всякий раз они в конце концов решали встретить Рождество дома. Наряжалась огромная елка в бальной зале, устраивался рождественский утренник для Толли и его школьных друзей. Потом череда обедов и вечеров для слуг, работающих в имении, для арендаторов и фермеров-соседей. Работникам и слугам дарили подарки. Старикам вручали по фунту чая и по пять английских центнеров угля на зиму, детям — апельсины и конфеты. Подарки раздавал Дед Мороз.