Сладкая приманка (сборник)
Шрифт:
Парень, до того смотревший на Игоря с некоторой надеждой, увидел на его лице то же выражение, что и у Кавээна, взвыл и сам, без малейшего понуждения со стороны, врезал лбом по столбу.
…Часа два спустя мы с Игорьком сидели у чугунной ограды роддома, курили «Winston», который оба предпочитаем всем другим иностранным сигаретам, и смотрели, как волонтеры из роты гражданки, то есть гражданской обороны, присланной диспетчером на ЧП в роддоме, приступают к разбору завала, образовавшегося на месте взрыва, а пожарные, справившиеся с огнем, сматывают свои шланги. Здесь нас и разыскал Кавээн.
Задержанных санитаров мы сдали милицейской опергруппе, младенцев отвезли в ту больницу, куда поступили и все остальные…
— Вот они, теоретики-аналитики, Фрейд в обнимку с Холмсом! — Бодренький Кавээн смотрел скептически на наши заморенные физиономии.
Когда он говорил обо мне, то непроизвольно старался избегать слов женского рода. Впрочем, это касалось не только меня, а вообще всех женщин. Это не было с его стороны ни издевательством, ни злой насмешкой, он сам даже не замечал этого. Просто общаться с мужчинами ему было гораздо проще и привычнее, вот он и старался абстрагироваться от моего пола. Он вовсе не думал меня оскорбить, и я всегда прощала ему эти «перлы». Простила и в этот раз.
— Хватит, наверное, дуру-то гнать, дядь Саш, — устало вздохнул в ответ Игорек, совершенно не расположенный к словесным баталиям, после того как практически на себе вытащил из роддома не меньше десятка с трудом державшихся на ногах женщин. — Что у тебя там, еще что-нибудь стряслось? Всегда так — только закуришь, как ты тут как тут… Специально, что ли, следишь?
— Стряслось не стряслось, вместе узнаем, — ответил Кавээн. — Соседи нас опять на разговор приглашают. Что-то нечисто у них с этим взрывом выходит… Все газовые коммуникации в порядке, оказывается. Что взорвалось, неизвестно…
Соседями Кавээн называл ФСБ, которую терпел с трудом, и при любом удобном случае задирался, часто нарываясь на довольно серьезные неприятности, из которых его постоянно выручал осторожный и деликатный в общении Григорий Абрамович…
Кавээн привел нас с Игорем в одну из палат в правом крыле первого этажа, где собрались все, кто хоть что-то смог узнать о причине взрыва.
Руководил этим собранием вовсе не фээсбэшник, как предполагал Кавээн, а следователь областной прокуратуры, молодой парень по фамилии Нестеров. Имени его я не помнила. Он пробовал за мной ухаживать, когда я только еще появилась в тарасовском управлении МЧС, и строил на мой счет далеко идущие планы. Ему не повезло, поскольку у меня тогда были очень близкие и уже очень напряженные отношения с Сергеем, вдобавок ко всему я заканчивала диссертацию, готовилась к защите и времени на личную жизнь не имела совершенно. Из-за чего, вероятно, она и не сложилась так, как мне хотелось бы… А как, собственно, мне хотелось?.. Умная, красивая, не теряющаяся ни в каких ситуациях жена-спасательница, то есть я, и тоже умный, красивый, но… тихий, спокойный, нежный и внимательный, весь какой-то «камерный» муж-психолог, то есть Сергей? Ну признайся сама себе честно, разве он согласился бы иметь в нашей едва не сложившейся семье такой второплановый имидж?.. Плохо ты в людях разбираешься, психолог-спасатель.
Впрочем, хватит об этом. Забыла же я на два часа о Сергее, хотя встретилась с ним здесь при весьма необычных обстоятельствах… Вот и не стоит опять вспоминать… Послушаем лучше, о чем с нами хочет поговорить… кто он там сейчас по званию? Ого! Майор Нестеров. Быстро люди в прокуратуре растут… А когда со мной знакомился, помнится, был старшим лейтенантом… Черт! Да как же его зовут-то?.. Александр или Андрей?.. Не помню.
— Хочу сообщить вам первые данные по подсчету пострадавших, — заявил Нестеров, когда собравшиеся в палате расселись по кроватям и немного успокоились. — Пока достоверно установлено, что погибли две женщины, находившиеся в родильном отделении,
где произошел взрыв. Одну пока не нашли. Возможно, она находится в завале. Работы там сейчас продолжаются. Там же, в родильном, погибли два только что родившихся ребенка. Существовала опасность, что задохнутся в дыму младенцы, находившиеся в палате, расположенной ближе к очагу пожара. Но их удалось эвакуировать с помощью пожарной лестницы… Еще один младенец погиб во время родов, случившихся непосредственно после взрыва, когда женщины рожали во дворе, при общей суматохе… Среди рожениц потерь нет… Впрочем, есть — одна женщина выпрыгнула с третьего этажа и разбилась насмерть.Он сделал паузу и вздохнул.
— Я специально говорю так много о пострадавших от взрыва, чтобы вы тоже поняли, что нас очень интересуют причины этого взрыва. Как установлено спасателями, а затем аварийной газовой службой, газовые коммуникации оказались в порядке, мало того, они даже не пострадали от взрыва, поскольку проходят в стороне от его эпицентра… Что еще могло взорваться в роддоме, я не могу предположить… Обращаюсь к вам с просьбой: если кто-то из вас сам видел что-то, что могло бы косвенно послужить причиной взрыва, прошу сообщить об этом мне. Кроме того, прошу вспомнить всех женщин и врачей, которые находились в непосредственной близости от эпицентра взрыва, и тоже сообщить о них мне… Если кто-то вспомнит позже что-то заслуживающее, на его взгляд, внимания, найти меня очень просто — областная прокуратура, первый этаж, десятый кабинет, телефон…
Последние его слова потонули в поднявшемся в комнате гуле. Народ обсуждал, кто что видел, кто кого выводил из здания… Задача осложнялась тем, что все мы прибыли на место в разное время, но уже после взрыва, и не могли, собственно, видеть, кто в тот момент находился рядом с его эпицентром, а кто прибежал из другого конца здания, чтобы спасать женщин и детей.
«Чайкина! Лариса! — мелькнуло у меня в голове. — Она же была именно там, где произошел взрыв! Она наверняка что-то могла видеть…»
Но рта я так и не раскрыла. Не знаю, что важнее: найти причину взрыва или сохранить физическое и психическое здоровье этой женщины. Я была уверена, что любое напоминание о взрыве вызовет у нее стрессовое состояние, которое неизвестно еще чем закончится, особенно в сочетании с последними днями, а то и часами беременности… Нет, я не буду помогать прокуратуре, пусть ищет причину взрыва без моей помощи. Извини, Нестеров, у нас с тобой разные профессиональные задачи.
— Извините, Оленька, что не сразу вас узнал, но вы сильно изменились со времени нашего знакомства, сколько времени-то прошло.
Задумавшись, я не заметила, что народ из комнаты уже почти весь разошелся и я сижу там практически одна, а передо мной стоит Нестеров…
— Что — постарела?
— Вовсе нет — повзрослели.
«Нахал, — подумала я, — ведь он фактически обзывает ту девушку, с которой когда-то знакомился, глупой девчонкой… И, наверное, еще думает, что делает мне сейчас комплимент…»
— А вы почти не изменились… — ответила я, закладывая в свой ответ легко читаемый подвох. — Я-то вас хорошо помню — совсем юным и стеснительным мальчишкой, и, когда вы на меня смотрели, майор Нестеров, в глазах у вас светился голодный огонек…
Он усмехнулся, но не обиделся, а только улыбнулся и сказал:
— Зачем же так официально? Раньше вы меня звали просто Алешей.
«Ну, конечно! — вспомнила теперь и я. — Ты же Алексей!»
— А что это, Алеша, вы так неумело сейчас людям мозги морочили? — съязвила я. — Раньше, когда с молоденькими девушками знакомились, вы, насколько я помню, были изобретательней.
Он почему-то напрягся.
— Не понял.
— А что тут понимать? — пожала я плечами. — Вы говорите, что не можете предположить, что было причиной взрыва… Не говоря уже о том, что это само по себе неуклюжее вранье, уже через пару фраз вы начинаете интересоваться, не было ли в роддоме в момент взрыва посторонних лиц. Ведь к этому сводились все ваши расспросы, не правда ли, майор Алеша?