Сладкий дикий рай

Джейми выронил кинжал. Он запросто мог прирезать По-канока и сделал бы это с величайшим удовольствием. Но тогда его убьют. Единственным способом вызволить Джесси был тот, который предлагал Пован. И Джейми спокойно пошел за индейцами, получившими приказ не спускать с него глаз. Он даже не взглянул на Джесси, когда проходил мимо. Хотел бы он знать, о чем она сейчас думает…

Всю ночь в стойбище шли приготовления к поединку. Памунки затеяли свои пляски вокруг костров, и, глядя на голые тела женщин, раскрашенные ягодным соком и извивающиеся в бешеном ритме, Джейми вспоминал свои юношеские годы и странствия под началом капитана Смита. Теперь это казалось далеким прошлым.

Тогда он был гостем у индейцев, а сейчас станет игрушкой в их руках.

Его отвели искупаться в ручье и заставили одеться в замшевые лосины. Он сидел у костра рядом с Пованом, как раз напротив Поканока. Мужчины следили за танцем, и когда женщины одна за другой покинули круг, вождь встал и объявил своему племени, что утром состоится поединок. Если выживет бледнолицый, он заберет свою жену и беспрепятственно вернется домой. Он, Пован, дает в этом слово и позаботится, чтобы оно не было нарушено.

Затем их с Поканоком привязали к разным столбам. Вокруг противников заплясали двое мужчин, с головы до ног покрытые татуировкой и с прицепленными к пальцам медвежьими когтями. Вдруг танцоры вонзили острые когти в спины будущим противникам. Джейми почувствовал, как в кровь раздирается его плоть, но лишь сильнее стиснул зубы, твердо решив не издавать ни звука. Ведь у памунки умение терпеть боль считается делом чести, и он хотел выиграть и этот поединок духа. Но в какой-то момент он все же крикнул: жуткие когти разодрали кожу на полосы от плеч до ягодиц, и из глубоких ран хлынула горячая кровь.

Когда его наконец отвязали от столба, Джейми едва держался на ногах. Он стоял, шатаясь и цепляясь за столб, но обрадовался, увидев, что и Поканок чувствует себя не лучше.

Камерона отвели в тесную хижину рядом с жилищем вождя. Он тяжело рухнул на пол, подполз к тощей циновке и затих. Боль от медвежьих когтей стала утихать. В чашке у его изголовья темнела какая-то жидкость, и Джейми жадно выпил все до капли. Он знал, что индейское зелье смягчит боль от ран и поможет как следует выспаться.

И все же он проснулся среди ночи. Поначалу Джейми не понял, что могло его разбудить. Огонь в очаге давно угас, и ничего нельзя было разглядеть в тусклом отблеске углей. Но он почувствовал нечто, некий неуловимый, освежающии ветерок. Джейми поднял глаза и замер. Приподнялся на локте и залюбовался дивным видением.

Это была Джесси.

Джесси, в мягком облаке золотистых блестящих волос. Джесси, с широко распахнутыми, нежными, полными тайного огня очами…

Джесси… От одного взгляда па стройное бронзовое тело жены у Джейми захватило дух. Пышные груди томно колыхались в такт дыханию, маня его темными бутонами сосков. Он смотрел па нее, не веря глазам, ибо ее куцее замшевое платье давно валялось где-то в стороне. Наверное, это ему пригрезилось от выпитого зелья.

– Джесси…

Она прижала к губам тонкий пальчик. А потом – о чудо! – придвинулась ближе. И медленно-медленно опустилась на Джейми, приникнув к нему всем телом, Дивные волосы ласково щекотали грудь, и она покрывала его поцелуями и щекотала языком так, что Джейми подумал, что сходит с ума. В крови забурлило желание, и уже через минуту он был готов к любви и приподнялся, собираясь опрокинуть Джесси на спину. Но она остановила его загадочным взглядом и решительным шепотом:

– Нет.

Джейми замер в недоумении.

И тогда Джесси возобновила свои ласки.

Она не пропустила ни одного дюйма его тела, она целовала его плечи и нежно теребила зубами соски, и лизала их. Она снова щекотала его пушистыми прядями волос и горячим влажным языком и спускалась все ниже и ниже. А когда ее губы обхватили символ мужественности, что так нетерпеливо вздымался из густой поросли в паху, Джейми обезумел. Он схватил голову жены и прижал к себе еще теснее. А потом встал на колени и поцеловал Джесси так, что та застонала от счастья, сгорая от возбуждения, потому что желала неистово, страстно… желала его. Из напрягшихся сосков брызнуло молоко, и Джейми заставил ее подняться и припал к ней точно так же, как это делала она. Его язык, его губы мгновенно распалили Джесси настолько, что она не в силах была больше терпеть, и Джейми был счастлив утолить этот любовный голод.

И ночной мрак осветили волшебные вспышки блаженства.

Никогда прежде Джейми не испытывал такого наслаждения от ее ласк, от обладания этим дивным телом, мягко мерцавшим в темной хижине. И если это сон – что ж, Джейми готов пожертвовать жизнью ради такого сна, полного ее страсти и любви.

Потому что она пришла к нему, пришла сама…

И он двигался над ней и внутри нее – нежный и неистовый одновременно, сотрясаясь от жгучего желания. Они вместе достигли вершины экстаза и вместе опускались с небес на землю, не разжимая объятий возле потухшего очага. И ночь накрыла их своим бархатным одеялом. И все это происходило наяву. Они действительно были вместе.

Джесси прижалась к его плечу с глухим рыданием. Джейми ласково заставил ее поднять лицо и спросил:

– Как ты сумела сюда пробраться? Это… это Пован тебе разрешил?

– Да.

– А Пован, .. прикасался к тебе?

– Нет. Нет, он… он был с Элизабет. – Джесси вздрогнула и снова спрятала лицо у него на груди. – Мне так страшно, Джейми. Так страшно…

– Почему? – Он снова заставил ее поднять лицо, чувствуя, что сердце вот-вот лопнет от боли. – Клянусь тебе: если я умру, он умрет вместе со мной.

– О Господи, Джейми! – прорыдала Джесси. – Я вовсе не хочу, чтобы ты погибал из-за меня! Я не принесла тебе ничего, кроме горя, и я…

Камерон так сильно рванул Джесси за волосы, что она невольно вскрикнула, но тут же затихла, пораженная его сбивчивой, лихорадочной речью:

– Ты принесла мне все, о чем может мечтать человек. Ты родила мне Дэниела…

– Дэниел!!!

– Успокойся, о нем заботятся, его любят. Джесси, я поклянусь чем хочешь, что не уйду один. Если мне суждено погибнуть, я заберу с собой и Поканока. А ты обратишься к Повану как мать моего ребенка, и он отпустит тебя к Дэниелу. Я его хорошо знаю.

Джесси тихонько плакала, прижимаясь щекой к его влажной горячей груди, и шептала;

– Вот и он тебя хорошо знает, ведь ты пришел за мной сюда. Ох, Джейми…

Но он приподнял ее над собой и взмолился, не скрывая желания, от которого горячо бурлила кровь:

– Люби меня еще, Джесси. Люби меня до самого рассвета, пока тебе не придет время возвращаться.

И она любила его, любила снова и снова. А с первыми проблесками зари на цыпочках прокралась обратно в хижину Пована. Джейми так и не заснул больше, он не нуждался в сне.