Сладкий обман

Тема была знакомая, однако Джоселин знала, что балансирует на лезвии ножа. Марш был не самым худшим среди владельцев борделей. Просто самый крикливый. И самый открытый в своем желании отобрать у нее «Колокольчик».

– Простите, что причиняю вам неприятности.

– У меня не будет неприятностей, если вы, Джоселин, не будете нарушать установленные правила. В конце концов, это…

– Я не разрешала вам называть меня по имени, мистер Марш. Вы будете обращаться ко мне мадам Дебурсье, мадам или вообще никак. – Глупо было заострять на этом внимание, но то, как он произносил ее имя, вызывало в Джоселин чувство тошноты.

– Простите мою оплошность, мадам. Я забыл о вашей любви к этикету, но и вы, похоже, не обращаете внимания на мои старания научить вас законам выбранной вами профессии.

– Ваши советы всегда были мне интересны, мистер Марш, и я стараюсь помнить о них, даже когда решаю действовать по-своему. Я сожалею, что вам лично приходится участвовать в этом деле.

– Это – работа, мадам. Ничего личного.

– Ну хорошо. Есть еще претензии, или мы наконец добрались до лжи и комплиментов?

– Проклятие! Одна из моих голубок упорхнула. Ее зовут Беки Суит. Если я узнаю, что вы приютили ее…

– Я не давала приют ни одной из ваших голубок, мистер Марш. Без обид, но у нас здесь другая разновидность птиц, к тому же я не так глупа, чтобы вмешиваться в эти дела без вашего разрешения.

– Так я вам и поверил! Мое хозяйство несет потери, и это вы заставляете девиц думать о том, как обманом выманивать у меня деньги! – На лбу у Марша вздулась жила, словно предупреждая, что терпение у него на исходе.

– Вряд ли я несу ответственность…

– Если вы платите своим шлюхам столько, сколько говорят, и забиваете их головы образованием и всякой чепухой, то в конце концов ваш «Колокольчик» прекратит существовать. Однако в этом будет только ваша вина. Впрочем, это ваше предприятие и вы вольны поступать с ним как хотите. – Марш встал, он был в бешенстве. – Но вы злите людей, которых не хотите злить, и я пришел сказать вам, что не буду стоять у них на пути.

Джоселин тоже встала, сложила руки на груди, словно защищаясь. Ей хотелось быть выше ростом, чтобы не приходилось задирать голову, глядя ему в глаза.

– Я никогда не просила вашей защиты, мистер Марш. Вы с самого начала дали мне понять, что хотите, чтобы я ушла. Так почему я должна рассчитывать, что вы встанете на пути чего-то или кого-то, кто поможет вам достичь вашей грязной цели?

– Вы захотите этого! Вы пожелаете заплатить мне все, что причитается! Но если вы будете подстрекать моих девиц или давать приют кому-нибудь из этих жалких беглянок, тогда у нас с вами состоится очень неприятная встреча. И я без колебаний покажу вам, какой жестокой и кровавой может быть наша профессия.

Джоселин помолчала. Звук открывшейся двери подсказал, что пришел Рамис.

– Всего доброго, мистер Марш. Мой слуга проводит вас к выходу.

Марш сделал шаг к Джоселин и понизил голос:

– Я куплю «Колокольчик» за бесценок, когда вы разоритесь, а вы будете просить подаяния на пороге моего дома, мадам.

– Было очень приятно пообщаться, мистер Марш. Буду считать дни и часы до вашего следующего визита. – Чтобы пощекотать ему нервы, Джоселин произнесла эти слова с изрядной долей веселья в голосе. Рука Рамиса, которую он опустил на плечо гостю, положила конец словесной перепалке.

– До следующей встречи, – фыркнул Марш. Он выглядел расстроенным и злым. Схватив шляпу, Марш направился к выходу, на ходу стряхивая с плеча руку Рамиса.

По сигналу Рамиса один из лакеев отправился провожать Марша к выходу, а Рамис остался с госпожой.

– Он обижает вас.

Джоселин сложила руки на груди.

– Он больше грозится.

– Он говорил о крови. – Рамис точно так же сложил руки на груди. – Это не просто угрозы.

– Он не сказал ничего нового. Приходит, брызгает слюной, нервничает, а потом мы продолжаем жить своей жизнью.

– Хорошая примета?

Джоселин опустила руки, не желая больше разговаривать о Марше, и села на диванчик.

– Это такая же хорошая примета, как и любая другая. Напомни девушкам, что они свободны до обеда. Но сегодня вечером мы ждем гостей. Поклонник Джез особо просил, чтобы она была одета в голубое. Напомни об этом ее горничной.

Рамис не двигался.

Джоселин изогнула бровь.

– Что-то еще?

– Вы не можете игнорировать Марша.

– Я никогда не игнорировала его. – Джоселин разгладила свои юбки. – Не волнуйся, Рамис.

– Значит, у вас есть план?

– Конечно, есть. – Она подняла подбородок, словно хотела, чтобы он озвучил свои сомнения относительно ее способности перехитрить врагов. – Мы же пока на один шаг впереди всех, разве нет?

– Пока.

Джоселин улыбнулась, решив относиться к этой проблеме как к благополучно разрешенной и не обращать внимания на недовольный взгляд Рамиса.

– Я буду у себя.

Она прошелестела юбками мимо него к потайному коридору, ведущему в ее покои на верхнем этаже, понимая, что вопрос далек от разрешения. Но ей не хотелось нарушать мир и покой этого дня. В конце концов, она заслужила несколько, часов для себя самой. Кроме того, если она собирается придумать план решения, то в присутствии Рамиса у нее это вряд ли получится.

Простая лестница и незатейливые деревянные панели отделяли ее личный мир от общественного падения остального дома. Несколько комнат прислуги она превратила в комфортное жилье для себя и сознательно создала для себя убежище от своей работы.

Джоселин поднялась к себе и устремилась в свой крошечный «кабинет». Она обожала небольшую библиотеку, которая занимала помещение чуть больше чулана, скрытое за гобеленом. Джоселин сворачивалась калачиком в огромном кресле или на диване, чтобы хоть несколько минут почитать греческую историю или повздыхать над поэзией. Сейчас она пришла сюда, чтобы перевести дыхание и обдумать последние угрозы Марша.

Он был ее самым крикливым врагом, и, как ни странно, она была благодарна ему за отсутствие хитрости. Его шумные тирады позволяли Джоселин понять, как живут и работают другие подобные заведения. Она уже давно знала, что «Колокольчик» мягче и щедрее относится к своим девицам. А ее настойчивость предоставлять им определенные свободы и привилегии в обмен на услуги никак не совпадала с подходом ее конкурентов. Никто не нанимал лучших учителей и не отмечал девиц высоким вознаграждением, когда они овладевали новым предметом или хорошими манерами воспитанной леди. Но девицы борделя были ее любимыми подопечными, а жизнь проститутки достаточно сложна даже в тех условиях, которые она потрудилась создать для них. Джоселин не собиралась менять свои правила, чтобы доставить удовольствие таким, как Марш.

А что же эта молодая девушка, сбежавшая из «Полумесяца», заведения Марша? «Если бы она попросила у меня защиты, неужели я отправила бы ее назад?» Невысказанный ответ тяжелым камнем повис у нее на сердце, и Джоселин поспешила покинуть свое убежище.

«Милосердие – это роскошь, которую я не всегда могу себе позволить».

Из груди Джоселин вырвался вздох. Ей хотелось, чтобы в ее жизни было больше места для милосердия и других сантиментов, которые она ценила и по которым скучала.

– Хватит! – Джоселин расправила юбки и вытянула ноги. Она давно поняла, что если долгое время предаваться меланхолии, она не победит. Размышлять о том, что невозможно изменить, пустое занятие, и Джоселин отказалась тратить время впустую.