Сладкий Пирожок для крутого Босса
Шрифт:
С той самой шикарной улыбкой, от которой год назад у меня подкашивались ноги…
Высокий, загорелый, темно-русые волосы, голубые глаза и белозубая улыбка.
Ах! Сколько раз я представляла себе нашу с ним встречу!
И в своих мечтах я была неизменно в платье и на шпильках! И уж совершенно точно накрашенная…
А не как сейчас.
Испачканной в муке рукой поправляю свой поварской колпак, из-под которого выбились непослушные пряди, дергаю кончиком носа, пытаясь не чихнуть…
Он скользит по мне взглядом, щурится…
Узнает!
Сейчас
– Говорят, – своим бархатным голосом произносит он, – что у вас лучшая в городе пекарня! Угостите чем-нибудь?
В смысле?
Что, не узнал?
Он меня не узнал?
– Да-да! Конечно! – выскакивает в зал Маринка, пихая по пути меня в бок. – Всегда свежая выпечка по семейным рецептам и лучший зерновой кофе!
– Звучит волшебно! – он улыбается уже непосредственно ей.
А она и не теряется!
Выгибается, как кошка.
Ну, Маринка! Ну, коза!
– Вам американо? Эспрессо? Капучино? – воркует она, пытаясь попасть по кнопкам кофемашины.
Сложное это занятие, когда, не отрываясь, смотришь на клиента, а не на агрегат.
– Американо, пожалуйста, – он спокойно усаживается за стойку, прекрасно понимая, какое производит впечатление на женщин.
– А из выпечки у нас сегодня, – Маринка делает паузу, вытягивает шею. – Саш, что там у нас сегодня особо удалось?
– Все! – рявкаю, уперев руки в бока. – У нас сегодня удалось абсолютно все! Слойка свердловская, булочка сдобная, пирожки с яблоком и капустой…
– Раздельно, конечно, – глупо хихикает Маринка. – Пирожки, – заглядывает ему в глаза, как собачонка, – отдельно с яблоком, отдельно с капустой!
– Да? Спасибо, что уточнили, – хмыкает он. – А то семейные рецепты бывают разные. Вдруг вместе!
– Ах-ха-ха-ха! – заливается неестественным смехом Марина.
А он чуть кривится, снисходительно на нее смотрит, оборачивается на меня и…
Вдруг становится серьезным.
Щурится, будто всматривается или что-то вспоминает…
– Вы, значит, Саша? – тихо уточняет он, а у меня от его голоса сердце в пятки.
– Да, она Саша, – тут же снова встревает Маринка. – А я – Марина!
– Марина, – удостаивает он ее взглядом. – Очень приятно. А я – Алексей.
Представляется и опять смотрит почему-то на меня.
Ну смотри ты на нее! Смотри! Она вон чуть не…
Что?
Маринка!
Ты что себе позволяешь?!
Коллега моя сняла с себя фартук, а под ним расстегнутая до третьей пуговицы блузка.
И в этот вырез отлично видна ее грудь четвертого размера.
А ну-ка не смотри на нее!
– Марина, – рявкаю я. – А у нас круассаны в расстойку поставлены?
– Поставлены, – кивает она нехотя.
– А багеты?
– Поставлены, – она уже откровенно кривится.
– А ржаной хлеб?
– Саш, мы ж его к обеду делаем! – возмущается моя помощница.
– А сейчас у нас что? Завтрак?
Время и в самом деле одиннадцать.
Конечно, ржаной
хлеб еще вполне мог бы часик подождать. Ну полчасика точно.Но мне жутко не хочется, чтобы он пялился на Маринкину грудь.
А этот!
Этот!
А-лек-сей!
Сидит и улыбается.
Прямо вот чуть не ржет!
И на меня косится!
Смешно ему, значит!
Повеселиться зашел.
– Марин, посмотри ржаной хлеб, пожалуйста, – не поднимая глаз от витрины, прошу помощницу.
Приказным тоном прошу, между прочим.
Она фыркает, злится, но подхватывает фартук и, чуть не снося поддоны своим объемным бюстом, скрывается в подсобке.
В зале повисает неуютная тишина.
Бли-ин…
И зачем я это сделала?
Лучше б он с Маринкой заигрывал!
Совершенно не знаю, куда себя деть.
Поворачиваюсь к уже разложенным слойкам и начинаю их по второму кругу перекладывать на соседний прилавок.
Он медлит, поднимает стакан с кофе, делает глоток, удовлетворенно кивает и оборачивается ко мне:
– Ну, привет! Саша…
.
Чуть больше, чем за год до этого
– Мне нужен этот конкурс! Ты не понимаешь! Мне нужен этот конкурс! – размахивая руками, убеждаю Маринку.
Хотя… Наверное, скорее, себя.
– Это же высшая лига пекарей! Это… Это… Это как Оскар среди кондитеров!
– Саш, – моя подруга детства смотрит на меня жалобно и немного снисходительно. – Ну куда ты со своими провинциальными рецептами? Там такие повара, – она воздевает руки к потолку. – А ты…
– А я всем докажу! – топаю ногой. – Всем докажу, что я не хуже! Бабушкин рецепт уникален! Я его доработала, адаптировала! Они такого никогда не видели! Да они от одного аромата в обморок упадут!
Я собираюсь выйти на конкурс с ржаным хлебом с солодом, изюмом и семечкой.
Фишка в том, чтобы взять определенный сорт несладкой ягоды. И семечку измельчить, но не в муку. И обязательно дать тесту маслом семян насытиться, и…
Боже, да там же столько нюансов.
Столько мелочей, к которым я уже привыкла с детства, но для других это как высшая математика.
– Я их всех сделаю, Марин! Я смогу! – твердым голосом убеждаю подругу.
– Эх, Сашка! – моя бывшая одноклассница распахивает объятия. – Бабушки бы тобою гордились!
Я всхлипываю.
Да…
Бабушки бы мною гордились.
Особенно баб Валя. Я ж на конкурс с ее рецептом иду.
Она пекла всегда. Каждый день. Хлеб в магазине мы вообще не покупали. Тесто замешивала на раз-два и не считала это чем-то сложным или особенным.
Она и сама была как сдобная булочка. Низенькая, полненькая.
А я уродилась в баб Машу – высокая и тощая, как жердь.
И, несмотря на то, что любила печь, вес никогда не набирала.
Баб Валя сокрушенно вздыхала, а баб Маша гордилась, что вот у нашей-то девочки не будет проблем с женихами!