Сладкий плен
Шрифт:
– Обезболивающее… -рявкнула я, подняв глаза на Никиту.
– Зачем вы приехали с такой травмой в офис? Проект можно делать дома. Ваше присутствие в таком виде неприемлемо. Нахватало, чтобы меня обвинили в не человечности. Собирайтесь, я отвезу вас домой.
С трудом встав, я сделала шаг. Спорить с ним у меня нет ни желания, ни сил.
– Господи…
Никита подхватил меня на руки, и понёс в сторону лифта. Мне везёт! Это второй мужчина, что носит меня на руках за последние сутки. Мой нос учуял аромат его парфюма, пах он изумительно.
Мой Босс нёс меня
****
Открыв дверь, я вошла в квартиру, пригласив Никиту войти.
Мой кот тут же бросился ко мне, и стал тереться о ногу.
– Так это его ты спасла? – произнёс Никита, взяв котёнка на руки.
– Его, и он славный.
Ответив, я похромала на кухню, собираясь приготовить чай.
– Милая квартира…
Никита осматривал моё скромное жилище, затем остановился у комода, взяв одну из моих фотографий. На снимке мне исполнилось только шесть, и я сидела на руках мамы. На остальных я подросток, и уже более в старшем возрасте.
Включив чайник, достала из шкафа чашки, и, поставив на стол, пошла в гостиную.
– Я не особо люблю фотографироваться, плохо получается.
– Не сказал бы. Ты красивая девушка…
Никита вернул на место рамку, и повернулся ко мне.
Я ожидала услышать что угодно. Но то что красивая…
– Я не красавица, и знаю это.
– Как скажешь.
Никита усмехнулся, присев на диван. Его взгляд заскользил по моему лицу, затем телу, и становился на ноге.
– Я не понимаю вас. Вы привозите меня домой, смотрите на мои детские фотографии…
– Всю свою жизнь я следовал правилам. Держал себя в дозволенных рамках. И только потому, что моя семья, очень много значит для меня. Я старался не разочаровывать отца, радовать свою мать. Моё окружение состоит из лизоблюдов, и лжецов. Женщины – это отдельная категория в моём обществе. Фальшивы и до омерзения надменны. Ты настоящая, и мне это нравится. Ты смелая, гордая, но не надменная. Ты дерзкая и наглая. И действительно очень красивая.
Слушая его, я не переставала представлять его без одежды. Мне ужасно хотелось увидеть его тело. Оно настолько же красиво, как и его лицо?
– Интересно… – пробормотала я, не в силах отогнать бесстыдные мысли.
– Ты о чём?
– Что? – я взглянула в его глаза, почувствовав, как краска заливает моё лицо.
– Ты краснеешь?
Никита произнёс это насмешливым тоном, будто догадался о моих грязных помыслах.
– Меня смущает одно ваше присутствие. Неудивительно, что я краснею. Почему вы решили откровенничать со мной? Вы не знаете меня.
– Поверь, я живу в таком мире, и вынужден разбираться в людях. Ладно, отдыхай, лечи ногу. Как доработаешь проект, сообщи. На работу не приходи, пока полностью не поправишься. Я навещу тебя, если ты не против?
Конечно, я против! Я вообще против того, чтобы оставаться с ним наедине! Он меня нервировал, и эти пошлые мысли в моей голове меня беспокоили.
Никита пошёл к двери, и, услышав, как она захлопнулась, я выдохнула и откинулась на спинку дивана.
Ну почему
он так сексуален?! От него так и исходили феромоны. Меня одолевала похоть в его присутствии.Другое дело Вадим. Он притягателен, и я уверена, хорош в постели. Но этот просто искуситель.
– Блин…
Выпалила я, и пошла на кухню, делать чай.
****
Весь день я просидела за работой. И когда раздался звонок в дверь, я вспомнила, что должен прийти Вадим.
До хромав до двери, открыла её, и увидев Вадима, пригласила войти.
– Семь вечера, и как обещал, принёс ужин.
Мой взгляд упал на пакеты в его руках.
– Покупной?
– Да, прости. Но это хороший итальянский ресторан. Тебе понравится.
– Это неважно. Я хочу, есть, и мне всё равно где ты её взял, да хоть у бомжа отобрал.
– Очень смешно…
– Шучу! Неужели не ясно?!
– Ладно, садись за стол, я всё сделаю.
Мы пошли на кухню, и присев за стол, я стала смотреть, как он накрывал на стол. Пахло изумительно. Жареные крылышки, и макароны с заправкой из соуса с морепродуктов. Затем салат, и хрустящие булочки. У нас намечался пир. Вадим достал бутылку белого вина, открыв ее, налил в два бокала.
– За твою ногу!
Произнёс Вадим, подняв бокал. Кивнув, я взяла свой, и, сделав глоток, поставила на стол.
– Так ты живёшь один… – я наложила себе в тарелку еды, и принялась есть.
– Да, эту квартиру я получил, когда покидал интернат.
Ответил он, и начал уплетать курицу.
Я чуть не подавилась. Сначала история с его женой. Сейчас выясняется он детдомовский!
– Прости.
– Слушай, если ты так будешь реагировать на мои ответы. Я боюсь, у нас и разговора не состоится.
Вадим хохотнул, отпивая из бокала вино.
– А как же ты стал врачом? Это же дорогое обучение.
– У меня талант. Директор интерната помог мне получить стипендию. И я его не подвёл. Мир не без добрых людей. Мне тридцать пять, и я уже заведующий отделением Хирургии. Останавливаться не собираюсь, подал заявку в центральную больницу.
– Это хорошо. Я рада за тебя.
– А ты? Где твои родители?
– Они в пригороде живут. В частном секторе. У них домик, мама любит уединение, а отец любит маму. Я в городе недели не живу, если они узнают о травме, маму хватит удар. И я приёмный ребёнок.
Вадим поперхнулся, и, вскочив начал откашливаться. Да, как у нас оказывается много общего. Только вот я смогла обрести любящую семью, а он по- прежнему один.
– Прости! Я не ожидал… – произнёс Вадим, уже успокоившись. – Ты полна сюрпризов.
– Это да. Но не люблю вспоминать об этом. Я очень люблю своих родителей.
– Это понятно. И вижу они тебя.
– Да, это так.
Ответила я, сожалея о том, что ему не удалось обрести семью.
– Я совсем забыл. Твоя нога, давай я посмотрю.
Вадим придвинул стул, и, положив на него мою ногу, стал разбинтовывать.
На мне были короткие шортики, и его руки касались моей воспалённой кожи. Наконец разбинтовав, он осмотрел рану, и удовлетворительно кивнул.
– У тебя есть аптечка?