Сладкий Сентябрь

— Какая разница? У них другой случай.

— А у нас какой случай? — с интересом спросил Бычок, явно повеселев, по какой причине только я не понимала.

Неужели он радуется том, что уличил меня в моей глупости?

— А у нас будет ребёнок. — я перестала разглядывать потолок, и перекатилась на живот, прям под бок к Андрею, — Мы должны полюбить друг друга, иначе ребёнку нашему сложно придётся. Я тебе хоть нравлюсь? — я даже прикусила губу, в ожидании его ответа, сейчас даже не понимая, почему он меня всё время так бесил?

Или это любовь к малышу так влияет? Автоматически распространяясь симпатией и на отца.

Андрей недолго раздумывал над вопросом Виктории, потому что ответу на этот вопрос уже и так целых шесть недель. Чего тут, собственно, ещё раздумывать? Но для Виктории ответил ни сразу простое да или нет. Его настораживало сейчас всё. Милая вдруг Виктория, ужин, его футболка на ней и эти признания про прошлое нехорошее со спором. Он уже давно перестал быть открытым и счастливым парнем, каким был пять лет назад и не собирался вскрывать сейчас свой окаменевший панцирь, пусть и для беременной его ребёнком Виктории.

— Даже кобели с кем попало не случаются. — выдал Андрей, тут же задав вопрос, который не давал ему покоя, но задать его он не решался.

А сейчас вроде как момент подходящий, разговор начистоту, даже недовольного фырканья Вики на его уклончивый ответ не заметил.

— Почему ты аборт не сделала, раз не знала, от кого ребёнок? — пристально посмотрел ей в глаза, чтоб уловить в них даже граммульку лжи и сделать правильные выводы, которые уберегут от ошибок в будущем.

Вопрос Виктория трактовала по-своему, но ответила ровно, поднимаясь с кровати, чтоб уйти из спальни. Резко пропало всякое желание искать эти дурацкие точки соприкосновений. Обида встала на первое место, выпнув здравый смысл и желание наладить с Бычком отношения.

— Я знала. — пожав плечами, призналась Вика, но не в том, о чём подумал Андрей.

— То есть как это знала?! — возмутился он, поспешно посчитав, что из него делают дурака.

— Это мой ребёнок. Мне этого достаточно, чтоб не бежать на аборт. — равнодушно произнесла Виктория, подход к двери.

Равнодушие было напускным, внутри же всё кипело негодования и этим было всё сказано. Она вышла из спальни в полном разочаровании своим Бычком, а он остался лежать на кровати, осознавая, что чертовски ошибался в отношении Вики, считая её избалованной дурой, столичной штучкой, каких по всей Москве миллиона два, а то и три найдётся.

Андрей спустился на первый этаж чуть позже, всё же захотелось есть. Но журнальный столик был пуст, а из ванной комнаты доносились жуткие вопли. Даже представить не успел варианты их происхождения, просто не раздумывая, распахнул дверь в ванную комнату, вырвав при этом дверную ручку вместе с замком.

Виктория этого не услышала, потому как глаза её были закрыты, а в ушах наушники, и те самые вопли, что напугали Андрея — это она так подпевала песни, которая играла на полной громкости, заглушая даже шум льющейся воды. Сама же Вика лежала в полной ванне с огромной шапкой пены. Андрей аккуратно вышел, прикрыв за собой сломанную дверь, сердце шло на износ. Он за неё испугался и это грозило паранойей.

Свой ужин он нашёл в холодильнике.

Вот же вредная, просил же не убирать со стола! — подумал Андрей, разогревая курицу в микроволновке.

Глянул на часы, время было уже позднее, а спать он обычно ложился рано, да и беременной Виктории не полезно колобродить по ночам, поэтому он всё же вернулся в ванную комнату, дабы сказать своё последнее суровое слово.

— Закругляйся малыш! Поздно уже, в люлю пора. — ехидно произнёс, обнаружив себя тем, что выдернул один наушник из Викиного ушка.

— Ещё только десять часов! — возмутилась Виктория, она спать обычно ложилась не раньше полуночи, а то и позже трёх часов ночи.

— Ничего не знаю. Чтоб через десять минут уже зайца своего обнимала, иначе я тебя сам вытащу из воды и в койку унесу. — строго и безапелляционно произнёс и вышел.

Сам за десять минут умял вкуснейший ужин, даже тарелку облизал, и довольный таким поворотом событий заглянул в ванную комнату. Виктории тут уже не было, Андрей тоже быстро принял душ и поднялся в спальню.

Вика, как и было ей велено, лежала под одеялом, обнимая своего зайца, его ей привёз Андрей, прихватив того с её кровати.

— Спокойной ночи. — произнёс, забравшись под одеяло, скромно ложась на самый край, и уже жалея, что не выделил для Виктории отдельную комнату, уж больно сложно лежать с ней рядом и не вспоминать двадцать восьмое декабря.

— Эй! А супружеский долг?! — раздалось в кромешной темноте неподдельное Викино возмущение, и одеяло сползло с Андрея, упав куда-то в район ног.

Глава 4

Я, после его вопроса про аборт и краткой лекции о размножении собак, не очень то хотела с него долг спрашивать, но этот его строгий тон, когда погнал меня из пенной воды в койку…Да и к тому же я отлично знала, что так рано не усну, а супружеский долг всяко-разно интересней, чем в потолок глядеть с кучей мыслей, насилующих мозг, пока рядом Бычок сопит. Он ещё так лёг по-свински с края, словно я заразная, коснётся меня и тоже забеременеет несчастный, а рожать-то ему нечем. Вот и спросила, стягивая с его могучего тела одеяло, он правда в пижаме спать лёг, прям как в детском садике, едва смех сдержала.

— Так…мы ещё не супруги с тобой. — начал Андрей искать отмазки, — Это, во-первых. Во-вторых, я устал. А, в-третьих, знаешь что? — он недоговорил, включил светильник над кроватью и увидел меня.

Без пижамы. Люблю спать голышом. Но Андрей быстро отвёл взгляд и поднялся с кровати, прихватив при этом подушку.

— Что? — нет, я уже поняла, он меня отшивает, но голос у него звучал неуверенно, поэтому я хотела услышать это «что».

— Я, пожалуй, в гостиной на диване посплю, чтоб тебе не мешать. Ты хорошо должна высыпаться. Не забывай, что ты в положении. — вот это мне уже надоело порядком, и уже, кажется, в третий раз в меня моей беременностью тыкает.

— Беременность не болезнь, вообще-то! — вспылив, отвернулась прикрываясь одеялом, и улеглась на подушку, хорошенько её взбив перед этим.

Подушка — Андрюшка сейчас в моих фантазиях и лупила я её знатно, был бы галстук под рукой, я бы и галстуком придушила её.

— Сладких снов. — ехидно произнёс Андрей, шаркая своими ножищами к выходу из спальни.

— И тебе! — это я громко с чувством произнесла, — Импотент несчастный… — это уже шёпотом, но так, чтоб он как будто случайно услышал.