Сладкое безумие (Глубокая, как река)

– Значит, вы живете с Джонстоном? Удобно устроились, – проронил Сэмюэль и устыдился собственной грубости. Девушка этого не заслуживала, и приходилось признать, что в нем говорит ревность.

– Да, удобно, – ощетинилась Оливия, – вернее, было, пока вы все не испортили. Нужно было оставить вас там, где нашли, на милость этого английского агента и его сподручных, молодых осагов.

– Что вам известно об английском агенте? – вскинулся полковник. Его затуманенное лихорадкой сознание мгновенно прояснилось.

– Немногое, – пожала плечами Оливия. – Только то, что говорил Микайе Белый Волос. Англичанин сеет смуту среди молодых воинов, недовольных американцами, которые постоянно нарушают свои обязательства по договору с индейцами.

– А теперь англичанина ожидают в селении Похуски? – Сэмюэль сделал попытку подняться.

– Вероятно, он уже там, но вы сейчас вряд ли в состоянии ему помешать, – сказала Оливия, с удовлетворением отметив, что Сэмюэль снова откинулся на подушку; у него явно хватило здравого смысла осознать, что самостоятельно он не может даже сесть в постели. Ощутив потребность прервать слишком тесный контакт с Шелби, девушка встала, прошла к печи и налила поварешкой в миску порцию густого бульона.

А Сэмюэль мысленно проклинал свое бессилие.

– Если англичанин перетянет осагов на свою сторону, Миссури окрасится кровью.

– И вы можете это изменить? – скептически спросила Оливия.

– Если бы мне удалось перехватить мерзавца, то да, вполне вероятно, – упорствовал полковник. – Как долго я здесь?

– Несколько недель, мы за календарем не следим, – сухо ответила она, приближаясь к постели с миской бульона. – А теперь открывайте рот пошире. Вам надо подкрепиться.

– Что мне надо – так это встать и как-то добраться до селения Похуски.

– Постарайтесь не выглядеть даже глупее, чем создала вас природа, – сладким голосом проговорила Оливия. – Вы истощены, и у вас жар. Не говоря уж о том, что ступни распухли, как подушки. Вы не сможете даже стоять, не то что ходить. Открывайте рот. – И девушка поднесла к его губам ложку с бульоном.

Он хотел было возразить против безапелляционности ее тона, но желудок, так долго лишенный пищи, громко потребовал еды. Полковник сдался и открыл рот.

– Очень вкусно. Неужели сама варила?

Оливия уловила насмешку и улыбнулась:

– Наверное, вспомнили мой кофе? Теперь все не так. Микайя научил меня готовить то, что я добываю на охоте, а еще я умею выделывать шкуры и вялить мясо на зиму.

– Остается только выяснить, чему еще научил тебя всезнающий Микайя, – многозначительно буркнул Сэмюэль.

Он говорил тихо, но Оливия расслышала, сердито отдернула руку и пролила горячий бульон на грудь больного.

– Все-таки надо было оставить вас на берегу реки, и пусть бы англичанин перерезал вам глотку! – Она швырнула ложку в миску, снова расплескав горячий бульон. – Нате, ешьте сами! – И Оливия сунула миску в руку Сэмюэля, пытавшегося вытереть мокрую грудь.

– Ох черт! Жжется! – жалобно вскрикнул больной, и голос его сорвался. Приняв миску, Сэмюэль, к своему ужасу, обнаружил, что руки у него дрожат и в любой момент он может вылить обжигающую жидкость на себя. Он поставил миску на грудь и позвал девушку: – Простите, пожалуйста, заберите миску, пока я не прибавил ожогов ко всем моим прочим увечьям.

Оливия мгновенно устыдилась своего поведения. Сэмюэль чуть не погиб от ран. Он только что пришел в сознание, а она уже требует, чтобы он сидел в постели и сам ел. Все же во всем он сам виноват. Стоило им провести вместе полчаса, как он доводил ее до ярости.

– Ладно, я вас покормлю, – неохотно согласилась девушка, забирая миску и присаживаясь на край кровати. Боже, каким бледным и изможденным он выглядел сейчас!

– Что с вами произошло? – спросила она с жалостью. – Как вы оказались в лесу без лошади, без одежды и едва живой?

– Я проявил неосторожность, – ответил Сэмюэль, – и меня взяли в плен молодые осаги, союзники англичанина.

– И вы бежали? – допытывалась Оливия, продолжая скармливать ему бульон.

– Можно и так сказать.

– А именно?

– Они сняли с меня сапоги и рубашку и прогнали меня сквозь строй из десятка вооруженных воинов.

– Десяток воинов! Не может быть! Как же вы выжили?

– Сам не понимаю, – угрюмо признался Сэмюэль. – Именно тогда меня пырнули ножом в бок, а до того хватили по голове дубинкой, из-за чего я и оказался в их руках. Потом они дали мне фору в пару сотен ярдов, и началась погоня. В жизни не приходилось так быстро и так долго бежать.

– Вот откуда все эти занозы. – Оливия, передернулась, представив, каково это – бежать босиком по лесу.

– Поверьте, это было далеко не худшее. – И Сэмюэль вкратце изложил последовавшие события, включая схватку с Пожирателем Змей и свои блуждания по лесу, до момента появления у селения осагов.

Когда он завершил рассказ о своих злоключениях, а также покончил с бульоном, силы его были на исходе, веки отяжелели. В этот момент на пороге показался Микайя, заполнив мощной фигурой дверной проем. При виде Оливии, сидевшей на постели Сэмюэля, он остановился и мягко сказал:

– Как я погляжу, наш солдат наконец пришел в сознание. – При этих словах Оливию будто ветром сдуло с кровати, она мгновенно оказалась возле стола и принялась энергично мыть миску и ложку.

– Он только недавно очнулся. И еще очень слаб, даже головы поднять не может, – заметила девушка как бы между прочим.

Сэмюэль во все глаза рассматривал великана, похожего на медведя, и думал: «Боже мой! Да он же ей в отцы годится, а то и в деды! – Он вспомнил обидные слова, которыми незаслуженно наградил девушку. – Ну почему в ее присутствии я постоянно говорю только глупости?»

– Полагаю, вы и есть Микайя Джонстон. Я бесконечно благодарен вам за гостеприимство. Вы спасли мне жизнь.

– Я здесь ни при чем. Это все Искорка, ее и благодарите.

«Искорка?»

– Она просидела у вашей постели все ночи с тех пор, как вернулись из селения осагов. А в пути только и было заботы, что поддерживала носилки, боялась, как бы от качки вам не стало хуже. И рану в боку она вам зашила. Правда, не хотела, пока не поняла, что у меня это хуже получится. К примеру, рука. – Микайя продемонстрировал огромный кулак. – Если бы я принялся за дело, всю бы рану раскровенил, а она все сделала чисто и аккуратно. Конечно, она очень тревожилась…