Сладкоречивый незнакомец

Я побледнела, потому что услышала в ее голосе истеричность и знала, что это была не пустая угроза.

— Ничего не предпринимай, — сказала я. — Не отдавай никому ребенка. Я буду через несколько часов.

— Мне придется сегодня отменить свидание, — мрачно констатировала она.

— Мне очень жаль, мама. Я приеду. Прямо сейчас выезжаю. Продержись еще немного. Подожди, хорошо?

Телефон отключился.

Я беспокойно задрожала, когда моей шеи коснулся порыв свежего воздуха из кондиционера. Ребенок, подумала я несчастно. Ребенок Тары.

Я поплелась на кухню.

— До этого момента, я думала, что худшее, что может сегодня вечером со мной случиться — это необходимость есть твою стряпню.

Дэйн снял неглубокую сковороду с горелки. Затем налил ярко-оранжевую жидкость в стакан для мартини. Повернувшись, он вручил его мне. Его зеленые глаза смотрели на меня с дружеской симпатией.

— Выпей это.

Я сделала глоток сладкого густого напитка и скривилась.

— Спасибо. Я так и подумала, что сейчас мне просто необходим хороший свежевыжатый морковный сок. — Я отложила стакан. — Но мне нужно успокоиться. Сегодня вечером я должна уехать.

Когда я увидела, как сочувственно смотрит на меня Дэйн, его спокойствие и здравомыслие дали мне возможность почувствовать себя защищенной, как будто завернутой в мягкое одеяло. Он был симпатичным белокурым худощавым слегка отрешенным, будто не от мира сего. Большую часть времени Дэйн носил свободную одежду из хлопка и сандалии, имея вид человека, который в любую минуту готов отправиться в тропики. Если бы вы попросили, чтобы Дэйн описал, как он предпочитает провести отпуск, он бы ответил, что это был бы поход сёрвайвелистов — участников борьбы за выживание в экстремальных ситуациях — через непроходимые джунгли, с одной лишь канистрой воды и карманным ножом.

Хотя Дэйн никогда не встречал мою мать или сестру, я не слишком много рассказывала ему о них, делясь воспоминаниями, как хрупкими сокровищами. Нелегко было говорить о моем прошлом, о любой его части. Я доверилась Дэйну в основах: мои родители развелись, и мой отец оставил нас, когда мне было пять лет. Все, что я знала об отце, это то, что он женился во второй раз, у него есть другие дети, но для нас с Тарой нет места в его новой семье.

Несмотря на то, что отец отказался от нас, я не могла обвинять его в том, что он хотел сбежать. Меня волновало лишь то, что он знал, с какой матерью нас оставил. Возможно, он думал, что девочкам лучше остаться с мамой. А может, он думал, что наша мать со временем изменится. Или, он боялся, что одна из нас, а может быть и обе, окажутся точно такими же, как она, и он не сможет справиться с этим.

В моей жизни не было существенного мужского присутствия, пока я не встретила в Техасском Университете Дэйна. Он всегда был нежным, понимал меня, и никогда не требовал от меня слишком многого.

И все же, чего-то не хватало в наших отношениях, и это беспокоило меня, как камушек в обуви. Независимо от того, что было той недостающей вещью, это мешало мне и Дэйну достичь абсолютной близости.

Пока мы стояли на кухне, Дэйн ободряюще положил свою теплую руку мне на плечо. Застывший холод внутри меня стал проходить.

— Из того, что я услышал, я понял, что Тара бросила своего ребенка вашей матери, которая собирается продать его на И-Бэй — интернет-компании, проводящей аукционы.

— Социальной службе, — сказала я. — Она еще не думала об И-Бэй.

— Что она ждет, чтобы ты сделала?

— Она хочет, чтобы я избавила ее от ребенка, — сказала я, обнимая себя за плечи. — Я не думаю, что она размышляла о чем-то большем.

— Никто не знает, где Тара?

Я отрицательно покачала головой.

— Хочешь, чтобы я поехал с тобой? — мягко спросил он.

— Нет, — тут же ответила я, прежде чем он смог продолжить. — У тебя здесь и так слишком много дел. — Дэйн основал собственную компанию по экологическому контролю за оборудованием, и его бизнес стремительно расширялся, не давая ему возможности передохнуть. Для него будет очень трудно выкроить свободное время. — Кроме того, я не знаю, сколько времени займут поиски Тары, и что она решит, когда я ее найду, — сказала я.

— А, что, если ты останешься с ребенком на руках? Нет. Позволь спросить по-другому — что ты сделаешь, чтобы не остаться с ребенком на руках?

— Может, я привезу его сюда на пару дней? Ненадолго.

Дэйн решительно покачал головой.

— Не привози его сюда, Элла. Никаких младенцев.

Я бросила на него угрюмый взгляд.

— А что, если бы это был детеныш белого медведя или пингвина с Галапагосских островов? Держу пари, что тогда бы ты согласился.

— Я сделал бы исключение для вымирающих видов, — согласился он.

— Этот ребенок тоже подвергается опасности. Он с моей матерью.

— Поезжай в Хьюстон и урегулируй ситуацию. Я буду ждать тебя. — Дэйн сделал паузу и добавил твердо. — Одну. — Повернувшись к плите, он взял кастрюлю с вегетарианским соусом, насыпал порцию на тарелку. Щедро посыпал еду тертым соевым сыром. — Съешь немного прежде, чем поедешь — это придаст тебе энергии.

— Нет, спасибо, — отказалась я. — У меня пропал аппетит.

Кривая усмешка появилась на его губах.

— Черта с два. Через десять минут после того, как отъедешь, ты свернешь к ближайшему окошку «Whataburger».

— Ты думаешь, что я могу тебя обманывать? — спросила я с самым невинным видом, который смогла изобразить.

— С другим парнем — нет. С чизбургером… мгновенно.

Глава 2

Я всегда ненавидела трехчасовую поездку от Остина до Хьюстона. Но долгое пребывание в одиночестве и тишине дало мне возможность воскресить воспоминания о детстве и попытаться понять, что заставило Тару завести ребенка, о котором она не была готова заботиться.

Я довольно рано поняла разницу между мной и красавицами. Мне повезло родиться достаточно симпатичной: с синими глазами, светлыми волосами и бледно-молочным цветом кожи, которая под жестоким техасским солнцем сразу же становилась ярко-красной. («У тебя совершенно отсутствует мелатонин, — восхитился как-то Дэйн. — Похоже, что ты родилась, чтобы прожить жизнь в библиотеке»). Со своими пятью футами и четырьмя дюймами [1] я была обычного среднего роста, с неплохой фигурой и стройными ногами. Тара же принадлежала к царству богинь. Создавалось впечатление, что природа, поэкспериментировав надо мной, создала идеальный образец. Тара получила усовершенствованные гены, которые выразились в восхитительно-точеной фигуре, густых платиновых волосах и мягкой форме губ, которой невозможно достичь никаким коллагеном. Со своими пятью футами десятью дюймами [2] и стройными длинными ногами ее часто принимали за супермодель. Единственной причиной, почему Тара не пошла по этому, предопределенному ей природой, карьерному пути — это отсутствие самого минимального запаса дисциплинированности и амбиций.

1

Фут (англ. foot — ступня) — единица измерения расстояния, точное линейное значение которого различается в разных странах. Не входит в систему СИ.

Обычно под футом понимают так называемый «международный», или «английский» фут, который равен 12 международным дюймам и с 1958 года привязан к метрической системе.

Дюйм (от нидерл. duim — большой палец) — единица измерения расстояния в некоторых европейских неметрических системах мер. Исторически — толщина большого пальца.

Английский дюйм или имперский дюйм (англ. inch от лат. uncia — 1/12 часть) с 1958 года приравнивается точно к 2,54 см. Соответственно фут — 30,48 см.

Таким образом пять футов четыре дюйма — приблизительно 163 см

2

Пять футов десять дюймов — приблизительно 178 см (см. предыдущий комментарий)

По ряду причин я никогда не завидовала Таре. Ее красота, бросающаяся в глаза, одновременно отталкивала одних людей и притягивала других, обманывающих ее. Красота заставляла людей думать, что она была глупой, и по правде говоря, это обстоятельство никак не заставляло Тару доказывать свой интеллектуальный уровень. Великолепная женщина, по всеобщему ожиданию, никогда не будет умна, а если была — большинство людей находило это отталкивающим. Слишком много достоинств — нормальный человек просто не мог простить этого. Поэтому избыток красоты только добавлял неприятностей моей сестре. Когда я, наконец, обратила на это внимание, в жизни Тары уже было слишком много мужчин.