Сладость горького миндаля

– Господи, Говард, вы, что, намекаете, что гробы разбрасывает сам хозяин Блэкмор Холла?
– Перси Грэхем даже остановился в изумлении.

– Да, нет, с чего бы? Он странноват, но не настолько же, - усмехнулся Говард, - Сьюзен говорит, что он вообще-то умён и расчётлив, действует продуманно и никогда не делает глупостей. А какой расчёт в старых гробах? Я имею в виду, что от замка склепа есть только два ключа - это мы знаем с их слов. А что если у кого-то третий?

– Ну, это не исключено, - согласился Эдвард Марвилл, - но следов-то на полу нет. При этом меня, признаться, во всём этом занимает другое. Почему, скажите на милость, всё это так интересует герцогиню?
– сам он вспомнил слова герцогини Бервик, своей любовницы, о странных вкусах леди Хильды.

– У неё глаза горели в этом подвале, как у кошки, - поддержал его Хилтон, - а я редко встречал женщин, интересующихся старыми склепами. Даже прямо скажу - вообще никогда не встречал.

Монтгомери хмыкнул и все обратились к нему.

– Всё дело в деньгах, - высокомерно пояснил милорд Фредерик, - колоссальные деньги порождают колоссальную скуку. Ей нечего желать и не к чему стремиться. Возжелай она птичьего молока или паштета из соловьиных язычков - они тут же будут на столе. У её светлости тысячи платьев и шуб, сотни чистокровных лошадей и десятки замков и поместий. Такие всегда скучают, а те, кто пытаются бороться со скукой, то ударяются в коллекционирование редких змей, то собирают тропические гербарии, то увлекаются всякой чертовщиной. Леди Хильде, видимо, нравится всё, что выходит за пределы повседневности. Это просто помогает ей развеять скуку.

Старому герцогу никто не возразил, его слова явно произвели впечатление.

Грэхем подумал, что такая удивительная женщина и должна иметь удивительные склонности, Хилтону показалось, что старик, пожалуй, прав, а значит нужно всячески подогревать интерес герцогини к мистике и так сблизиться с нею, а вот Марвилл и Говард только вздохнули, подумав, что с удовольствием бы поскучали в огромных поместьях её светлости. Джеймс Гелприн ничего не сказал, он просто, опустив голову, разглядывал тропинку под ногами.

– А что вы думаете, милорд, по поводу склепа?
– вежливо поинтересовался Марвилл у Монтгомери, когда они уже подходили к замку, - это чьи-то нелепые шутки?

– Нет, - Монтгомери в раздумье покачал головой, снова помрачнев.
– Это совсем не шутки. Я не знаю, что это, но это не шутки.

Милорд не мистифицировал собеседников, а высказал затаённое. В усыпальнице Блэкморов его обременяли мысли тягостные и сумрачные, мертвящие разум и замораживавшие душу, но теперь он размышлял о брошенных на пол гробах спокойно и рассудительно. Ни хозяину замка, ни его слугам подобное не нужно. Но ещё меньше подобное нужно деревенским мальчишкам. Если бы речь шла о гробе отца Генри, лорда Джеймса, в деревне можно было найти сумасшедшую женщину или безумца, которые могли бы счесть себя оскорблёнными и попытаться за гробом свести какие-либо счёты с господином. Но речь шла о троих, давно ушедших, коих не помнил ни один из живых в окрестностях замка. Кому нужен лорд Джошуа, пятый граф Блэкмор, почивший без малого девяносто лет назад?

Тут компания добралась наконец до замка. Никто не чувствовал особой усталости, свежий ветер на вершине холма, по которому они возвращались, взбодрил их. Герцогиня оживлённо разговаривала с Генри Корбином, рассказывая ему про музей патологий герцога Беркли, где полно старинного медицинского оборудования и биологических экспонатов.

– Там огромная коллекция черепов и уникальные вещи, например, труп женщины, который превратился в мыло в земле, где она была похоронена, есть и сиамские близнецы с одной печенью и скелет двухголового ребёнка, но в этом нет ничего загадочного, ваш же склеп полон тайны!

Хилтон, видя, что секрет двигающихся гробов всерьёз занимает миледи, решил, что его час пробил. Он разрешит загадку и станет в её глазах героем. Что стоит проследить за происходящим? Однако выказать это желание он не успел.

Едва гости графа миновали парадное, на первом этаже раздался грохот, словно упал на пол, по меньшей мере, буфет с фаянсовой посудой, потом на мгновение всё смолкло, послышался женский визг и грянул выстрел.

Глава 8. Кот в сапогах

От суеверия следовало бы лечить, как от запоя;

суеверие - хроническое заболевание, поддающееся излечению.

Правда, никогда нельзя быть уверенным,

что эта болезнь не даст рецидива.

Гольбах

Шум донёсся из коридора первого этажа, туда и направился лорд Генри. Старый герцог отметил, что Корбин - подлинно смельчак, он шёл на звук выстрела так спокойно и бесстрастно, словно желал уточнить у кухарки меню обеда. Распахнутая им дверь открыла следовавшим за ним по пятам Монтгомери, Гелприну, Грэхему и Хилтону тупик, расходившийся в разные стороны двумя дверями, которые вели, судя по витавшему здесь запаху бекона и пудинга, на кухню и в кладовую.

Прямо перед вошедшими в тупике коридора зияла пустая арочная ниша около девяти футов высотой. Внизу под ней поблёскивала, загромождая проход, куча какого-то старого металла, рядом тихо рыдала кухарка, около которой стоял щуплый человек с дымящимся ружьём.

Тон графа Блэкмора был утомлённым и унылым.

– Опять призрак, миссис Кросби?
– его сиятельство говорил тоном заботливого врача с безнадёжным пациентом, однако глаза его светились - не то злостью, не то гневом.

Кухарка не отвечала, но зарыдала в голос.

– Это, наверное, домовой или богарт шалит, ваша сиятельство, - виновато пробормотал сторож с ружьём, - он точно тут был, я тоже видел...

От перепуганного Джимми Уилкса шли вполне различимые спиртные пары, и Корбин, втянув длинным породистым носом воздух, саркастично пробормотал:

– Джин, скотч, ирландский виски. Что же вполне достаточно, чтобы увидеть и чёрта.

– Чёрный он, страшный, глаза горят, - прорыдала кухарка.

Корбин завёл глаза в потолок, точно призывая Небо в свидетели человеческой глупости. Но тут из груды металла, в которой старый герцог признал рыцарские доспехи, раздался странный звук, точно там и вправду что-то сидело. Миссис Кросби снова взвизгнула, Джимми Уилкс торопливо перезарядил ружье, однако граф торопливым и властным жестом запретил ему стрелять. В эту минуту из набедренного сустава лат, точно из гигантского сапога, шурша и издавая престранные звуки, вылез, держа в зубах мышь, огненно-рыжий кот с чёрной физиономией.

– Боже мой, Арлекин, что ты тут делаешь?
– герцогиня появилась из-за мужских спин и бросилась к своему любимцу.
– Ловишь мышку?
– промурлыкала она и, надо отдать должное её светлости, никакого испуга при виде мыши она не обнаружила, - ты убежал от Бартоломеи и погнался за мышонком? Моё солнышко!
– леди Хильда подхватила кота на руки.

Кот исподлобья взглянул на хозяйку, спокойно продолжая сжимать в зубах свой трофей. Лорд Генри глубоко вздохнул и снова обратился к кухарке с мягким увещеванием.