"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)
Шрифт:
С чувством зависти наблюдали, как шедшие полным ходом сквозь дождь и туман германские линейные корабли с поразительными быстротой и четкостью переговаривались вспышками прожекторов. "Наши приспособления для этой цели, – замечал А.А. Эбергард, – примитивны и не дают быстроты и отчетливости". Очевидно, речь шла об отсутствии в русском флоте уже освоенных мировыми флотами быстродействующих светоизолируюших ширм. К тому же. и количество и мощность прожекторов русских кораблей были меньше: на "Цесаревиче" их теперь было лишь два и диаметром только 75 см. В европейских флот ах они имели диаметр 90 см. Учиться у немцев пришлось и скоростной погрузке, которую они проводят одновременно повахтенно с обоих бортов, у которых разгружаются сразу четыре или шесть барж. На такую скорость наши при всех достигнутых успехах рассчитывать всс же не могли. Очевидно, что скоростью погрузки проектанты русских кораблей не озадачивались. При "всей энергии и ревности", проявленной офицерами, гардемаринами
Внешне любезные отношения с германскими властями (принц Генрих Прусский как командующий флотом в первый же день отдал А.А. Эбергарду визит на "Цесаревич") были омрачены охлаждением родственных чувств между двумя государями и произошедшим в 1907 г. присоединением России к образовавшейся в 1904 г. Антанте ("сердечному сближению Англии и Франции"). Не было и намека на братание времен открытия Кильского канала. Уже имея опыт неоднократных отказов властей разрешить нашим офицерам осмотреть корабли новой постройки, адмирал не стал теперь и обращаться с подобными просьбами. Это его опасение подтвердилось и при ответных визитах наших гардемаринов, когда посещаемые корабли осматривать не разрешили.
При выходе днем 24 марта из Киля снова пришлось убедиться в гигантских размерах щитов, которые применяли в германском флоте. Одинарные и составленные из трех секций, они имели длину в размер большого корабля, высоту 30-40 фут. В море отбуксировали старый броненосец, предназначавшийся, видимо, для широких экспериментов.
Утром 25 марта, миновав Борнхольм, проложили курс на Либаву и в 6 ч утра, завершив 11500-мильное плавание, вошли в гавань порта Императора Александра III. Экзамены гардемаринов и квартирмейстеров провели с 28 марта по 2 апреля.
Подводя первый итог плавания, командующий отмечал безотказное действие механизмов кораблей, проявленное на самых разных режимах, близких к полному ходу и в условиях артиллерийских и минных стрельб. Полному ходу мешали сильно изношенные подшипники "Цесаревича", которые предстояло заменить в Либаве. Организация обучения гардемаринов была признана, за некоторыми уточнениями, вполне целесообразной. Оставалось провести экзамены и необходимый ремонт для очередного плавания. Объем его был теперь гораздо большим, чем в прошлый год. Так на "Славе" предстоял осмотр всех цилиндров, золотников, проверка параллелей, заливка подшипников и множество других работ. За время стоянки в Ревеле на "Славу", готовя предстоящую замену щитов коллекторов котлов, ежедневно приезжали размещенные в порту мастеровые Балтийского завода. Часть котлов вывели из действия, и корабль под пятью котлами теперь развивал скорость 5-6 уз. На "Цесаревиче" особенно был велик объем работ по замене трубопроводов к котлам. Ведомость этих работ по мере уточнения состояния механизмов все более расширялась.
Нужда в капитальном ремонте была очевидна, но он все еще откладывался. В разгар этих работ снова вторгалась нелепая придворная повинность: спектакль для императора – высочайший смотр, который А.А. Эбергарду грозили устроить сразу по приходу в Кронштадт. Поэтому предписывалось, дабы представить экипажи "в лучшем виде" (как говорят сегодня), не расформировать команду и не списывать учеников. Пока же отряд должен был уже 16 апреля перейти в Ревель, чтобы стать главным украшением торжеств встречи отряда шведских кораблей, с которыми король и его семейство прибыли в Россию для бракосочетания великой княгини Марии Павловны с шведским принцем Вильгельмом. О несчастливой судьбе этого династического брака, помешавшей Швеции стать союзником России в 1914 г., и других обстоятельствах русско-шведских отношений, о визите императора в Швецию на яхте "Штандарт" и о доблестях адмирала Нилова тогдашний военный агент А.А. Игнатьев рассказал в своих мемуарах (" Пятьдесят лет в строю" М., 1955,т. I.e. 459-468). Шведы (броненосцы "Оскар 1Г, крейсер "Фильгия’' и миноносец "Магнэ") пришли в сопровождении 1-го отряда эсминцев под командованием контр-адмирала Н.О. Эссена, который даже встречу гостей использовал для напряженной и увлекательной боевой учебы. Его корабли, разделившись на поисковые и главные силы, в продолжение ночи 16 апреля отслеживали путь шведской эскадры.
После ее обнаружения держались за кормой, а затем, когда шведы утром 17 апреля встали на якоря по восточную сторону о. Наргсн, сблизились, и став все вдруг на якоря, сыграли роль хорошо слаженного почетного караула. Н.О. Эссен явился к королю, и тогда же в 15 ч 17 апреля шведы вошли на рейд, где их флагами расцвечивания, поднятыми на грот-стеньгах шведскими флагами и салютом в 21 выстрел приветствовали корабли А.А. Эбергарда. С отбытием короля в Царское село крейсер "Фильгия", оставшийся на рейде (остальные два шведских корабля вошли в гавань), поднял брейд-вымпел
временно командовавшего отрядом. Согласно полученному расписанию, в день бракосочетания 20 апреля на "Цесаревиче" был устроен завтрак для шведских офицеров, а на кораблях – банкет для нижних чинов шведского флота.Атмосферу ожидаемой дружбы двух флотов усилила 25 апреля парусная гонка унтер-офицеров с участием отряда, 14 эсминцев Н.О. Эссена и шведских броненосца и крейсера. Из 17 призов три досталось шведами три катеру и двум барказам "Славы". 26 апреля броненосец "Оскар II" поднял королевский штандарт, и через полчаса к "Цесаревичу" подошел катер, на флагштоке которого были вместе подняты королевский штандарти русский адмиральский флаг. Пока король осматривал "Цесаревич", на рейд вытянулся "Оскар II". В 13 ч.10 мин шведский отряд снялся с якоря, в кильватер концевому их колонны следовал отряд А.А. Эбергарда. У балки Девельсей Балтийский отряд (так он стал называться по возвращении в Россию) вышел из строя вправо и взял курс на Кронштадт. На прошальный салют "Цесаревича" ответил крейсер "Фильгия". За шведами продолжала следовать минная дивизия. 27 апреля 1908 г. "Слава" вместе с отрядом А.А. Эбергарда пришла в Кронштадт. По строевому рапорту начальника Балтийского отряда № 125, от 27 апреля 1908 г., представленному морскому министру, в штабе начальника с адмиралом состояло 8 офицеров, в экипаже "Цесаревича" 29 офицеров и 601 матрос, "Славы" – 27 и 683, "Богатыря" – 51 и 514 человек. Гардемарины в числе соответственно 53, 55 и 38 человек с кораблем были отправлены в Либаве в отпуск.
Весенний ремонт "Славы" вместе со всем отрядом по примеру прошлых лет выполнялся, как и обещали А.А. Эбергарду, силами наиболее сильного в отечественном кораблестроении Балтийского завода. Руководил работами корабельный инженер полковник А.И. Моисеев, который в 1910 г. стал начальником реформированного Адмиралтейского, ас 1914 г. принял на себя управление и Балтийским заводом. Сжатый, наперед заданный министром срок работ не позволял осуществить предполагавшееся кардинальное перевооружение "Славы" по примеру, осуществленному японцами на броненосце "Орел". Работы ограничились лишь механизмами.
На царском смотре в начале мая император выразил неизменное удовлетворение блестящим состоянием "Славы". В мае в командование кораблем вступил капитан 1 ранга Э.Э. Кетлер (1858-?). Он имел опыт плавания в 1898-1901 гг. старшим офицером канонерской лодки "Отважный" на Дальном Востоке, затем в 1901-1904 гг. командовал деревянной канонерской лодкой "Ерш", а с 1904 г. – канонерской лодкой "Грозящий". В войне не участвовал. Когда прибыла очередная смена гардемаринов и учеников квартирмейстеров корабль в составе отряда 9 июля вышел в традиционное внутреннее плавание. Не попав на чествование английского короля 27-29 мая 1908 г. на Ревельском рейде, где собрались 35 кораблей (с русской стороны три яхты и минная дивизия), отряд в полном составе был к 14 июля приведен на тот же рейд для встречи французского президента. Под его флагом был линейный корабль "Верите", крейсер "Дюге Таур", минный крейсер "Кассини" и два миноносца "Баллиста" и "Аркебуз".
На фоне такого отряда русские корабли выглядели вполне равноценными с 17 эсминцами Н.О. Эссена (они составляли контур каре парадного строя). Между яхтами "Штандарт" и "Полярная звезда" разместились флагманский линейный корабль, между крейсером "Адмирал Макаров" и яхтой французский крейсер, между "Цесаревичем" и "Славой" минный крейсер "Кассини", между "Богатырем" и "Олегом" миноносец "Баллиста". На торжествах по случаю визита президента, продолжавшихся 14-15 июля, Николай II дважды посещал "Славу", из них один раз с малолетним наследником. Чести поднять его брейд-вымпел (как было проделано на "Штандарте" 4 сентября 1906 г.) "Слава", правда, не удостоилась.
После назначения А.А. Эбергарда на пост начальника ГМШ должность начальника Балтийского отряда -самого мощного соединения флота досталась одному из придворных адмиралов, ранее в 1901-1905 гг., командовавшему императорской яхгой "Штандарт", только что получившему звание контр-адмирала В.И. Литвинову (1857-1919). Странное было это назначение, весь трехлетний опыт которого (1908-1910) оказался затем приложим лишь к должности начальника судов 1-го резерва Балтийского моря (1910-1911) и с 1911 г.- члена Адмирал гейств-Совета. Сдержанно, если не сказать хуже, отзывался о своем начальнике вернувшийся на отряд (и опять на "Цесаревич") В. А. Белли. Адмирал, по его мнению, представлял тип доброго папашки-помещика, не обремененного наклонностями к науке, инициативе и творчеству. Это был не вечно кипучий и всегда беспокойный Н.О. Эссен. Но для учебного отряда при вполне установившейся программе занятий и плавания большего тогда и не требовалось. Достаточно было иметь деятельных и влиятельных помощников. А именно таким, состоящим в штабе уже третий год, и был старший флаг- офицер лейтенант (с 1906 г. капитан 2 ранга за отличие и с 1909 г. флаг-капптан отряда) К.А. Порембский, которому В.А. Белли, не боясь быть обличенным в похвале "белоэмигранта", давал характеристику исключительную: "по своей внешности, манере себя держать, знанию языков трудно было найти лучшего флаг-офицера отряда в заграничном плавании".