Слава Богоматери

И еще: "Егда бо держати Ю в дому законопреступно быти видяшеся; обличити же и на судище вести - смерти предати нужда бяше: он же ничтоже от сих творит, но выше закона уже себе устрояет. Подобаше бо, благодати пришедшей, многим быти уже высоко жительства знамением" (На Мф. Бесед. 4). Подлинно, видно, сердце праведника уже предчувствовало Христовы заповеди, что иметь око простое (Мф 6,22), и не судить, дабы не быть судимым (7,1). Потому, он видит признаки матери, и однако не хочет предаться помыслам подозрения о Деве; имеет закон, уполномочивающий супруга, и однако не хочет судить обрученную: не хотя Ея обличити, восхоте тай пустити Ю.
– Видим, какие возвышенные добродетели заключает в себе молчание Иосифово. Но несравненно выше молчание Мариами. Иосиф молчанием облегчает затруднение чужое, и в то же время находит средство прекратить затруднение свое. Мариам же в молчании носит Свою опасность, и с каждым днем молчания увеличивает Свое затруднение. Что же значит этот непонятный подвиг молчания?
– Он значит то, что Мариам есть совершенный сосуд Благодати. Ибо как вещественный сосуд негоден, когда он течет; так духовный сосуд недостоин, если не хранит влиянной в него Благодати в ненарушимом, смиренном молчании, но течет и выдыхается - без нужды и без пользы, словом праздным, или нескромным, или нетерпеливым, или тщеславным. И наоборот, как вещественный сосуд совершенный был бы тот, который не только влитое в него, но и самый дух оного заключал бы во внутренности своей без малейшей утраты, и которого ни удар не мог бы сокрушить, ни воздух или огонь разрушить: так совершенный сосуд духовный есть тот, который имея таинство веры в чистой совести (1Тим 3,9), в мире сердца и в безмолвии всего существа своего, хранит вверенную ему благодать с такою твердостию, которой никакие удары бед сокрушить, никакая страсть, никакое искушение разрушить не могут. Если Мария говорила о Своей тайне с Елисаветой: то потому, что Елисавете тайна эта уже открыта была Духом Святым, и Он сам говорил устами обеих; а если бы Она стала говорить о Своей тайне с Иосифом; то это было бы или по человеческой доверенности, или по человеческому страху, и следовательно - не по Божественному побуждению говорила бы о тайне Божественной. Теперь Она молчит, таится от того, которому, вероятно, более всех на земле открыто было Еясердце, так как он избран был стражем Ея девства; таится с явною для Себя опасностию не только обличения, но - как изъясняет святый Златоуст - с опасностью суда и смерти: такое молчание достовернейшим образом свидетельствует, что Мария восприятое в недра Свои Слово крепко держит, хранит совершенно, любит паче избранного и обрученного мужа, паче всякого земного утешения, паче самой жизни Своей. В этом молчании совершается непрестанная, чистая, великая жертва Богу Слову.

– О дивно молчаливая Дево! Не ближе ли было Тебе самой известить Иосифа о том, о чем наконец известил его Ангел? Почто ждала Ты дальнего вестника с неба? Почто не спешила на помощь праведнику, почти впадшему в несправедливость?
– Без сомнения для того, да не явишися человеком с Твоею добродетелию, с Твоею благодатию, с Твоим достоинством, но единственно Отцу Твоему небесному, Иже в тайне (Мф 6,18).
– Посему не удивительно, что и Божественное откровение на время безмолствовало, чтобы дать созреть и в наставление наше открыться столь великим добродетелям. Когда же безмолвная жертва Мариами совершилась, и мысль Иосифа решительно утвердилась в безстрастии: тогда и слово небесное приспело увенчать подвиг молчания - прекращением затруднения Мариами и открытием Иосифу велией благочестия тайны: сия же ему помыслившу, се Ангел Господень в сне явися ему глаголя: не убойся прияти Мариам жены твоея; рождшеебося в Ней от Духа есть Свята (Мф 1,20; 1Тим 3,16).

Кто будет иметь довольно внимания, чтоб следовать за Мариею по всему пути Ея земной жизни, тот может усматривать в Ней всегда тот же характер глубокой молчаливости, совершенного безмолвия, ничем неразвлекаемого сосредоточения во внутренности своей, словом - жизни сокровенной в Боге. Ни высочайшая радость, ни глубочайшая скорбь не могли изменить этого постоянного настроения Ея духа. Так:

Тайну высокого достоинства Девы Богородицы более или менее открывали Ангелы, звезда, волхвы, пастыри, Симеон: но Ангелы возвратились на небо, волхвы на восток, звезда скрылась. Симеон с миром отпущен из мира сего, свет Вифлеемской славы потушен гневным дыханием Ирода и кровию младенцев; Мария скрывалась то в Египте, то в Назарете, а Ея достоинство и знаменитость - в Ея сердце; Мариам же соблюдаше все глаголы сия, слагающи в сердцы своем (Лк 2,19).

Пришло время, когда слава премудрости и чудотворений Сына Мариами просияла в Иудее и Галилее. Надлежало бы отблеску славы Сыновней озарить и лице Матери. Однажды нечаянно показалось, что это начинается. Другая, может быть мать, или желающая быть матерью, живее других вообразила счастие быть матерью благословенною, и всенародно предалась восторгу, который побуждал ее прославлять Иисуса и вместе с Ним Матерь Его: воздвигши же некая жена глас от народа, рече Ему: блаженно чрево, носившее Тя, и сосца, яже еси ссал (Лк 11,27). Но приметьте, что она говорит околичностями: ублажает чрево и сосцы, а не произносит даже имени Той, Которую прославляет. Почему так?
– Без сомнения потому, что не знает Ея ни в лице, ниже по имени.

Другие знали Мариам и в лице и по имени, потому что не могли не знать сего: и при всем том оставались в самом странном о Ней неведении. Послушайте, как говорят сограждане и соседи Иисуса и Марии: откуду сему премудрость и силы? (Значит: они слышат премудрость Иисуса, видят и признают чудеса Его, и побуждаются ими узнавать все, что до Него касается). Не сей ли есть тектонов сын? Не мати ли Его нарицается Мариам (Мф 13,54-5). Видите, они не умеют даже сказать: Иосиф сын Давидов, Мария дщерь Давидова; они знают только то, что в глазах: что Иосиф есть ремесленник, что Мария есть - Мария. Как же они не знают даже того, что Евреи так заботливо старались знать и о себе и о других? Как не знают рода и происхождения Марии? Не иначе можно объяснить это, как тем, что Пресвятая Дева, не желая ни в чем являться человекам, не ища никакого земного утешения, не хотела и того, чтоб в уничижении бедности Своей утешать Себя пред людьми достоинством Своего рода, и потому не делала гласным Своего происхождения, так же как Своей добродетели и Своей благодати (Ин 5,44).

Наконец, стоит Она при кресте (Ин 19,25) возлюбленного Сына Своего и предреченное Симеоном оружие действительно проходит душу Ея. Чужие не могли оставаться равнодушными, и еще тогда как Он только нес крест Свой - идяше во след Его народ много людей, и жены, яже и плакахуся и рыдаху Его; и по распятии вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся (Лк 23,27,48). Чего же надлежало ожидать от Матери Распятого, стоящей при кресте Его? Рыданий, жалоб, воплей, терзаний?
– Ничего такого не видим и не слышим; самовидец не пересказывает нам даже ни единого Ея слова. Она страдала, без сомнения, как никто никогда не страдал на земле, кроме Самого Распятого: но бездна Ея страданий не обуревала и не потопляла Ея, непрестанно упадая в столь же неизмеримую бездну Ея терпения, смирения, веры, надежды, беззаветной преданности судьбам Божиим.

Последуем за Распятым, чрез дверь гроба, в область славы Воскресшего. Уже не первый только, но и последний по вере ученик Его славит Его Божество: Господь мой и Бог мой! Уже за славою Воскресения Господня следует новая Божественная слава Вознесения Его на небо. Ищу человека, действия, слова, в котором бы, хотя теперь, явилась слава Матери Господа моего, которую, правда, еще очень рано, только без свидетелей и без последствий возвещала праведная Елисавета: ищу и - не нахожу. Сии вси– написано об Апостолах после вознесения Господня сии вси бяху терпяще единодушно в молитве и молении, с женами и Мариею Материю Иисусовою (Деян 1,14). Какое неожиданное повествование! Не только после Апостолов, но даже после неких неизвестных жен, едва наконец упомянули Марию Матерь Иисусову. Что это такое? Ужели повествователь не довольно чтит Матерь Божию? Сохрани Бог допустить такую мысль, оскорбительную не только для Пресвятой Девы, но и для святого Евангелиста Луки! Что ж это значит?

– Это значит, что Святый Лука так пишет в книге Деяний Апостольских, как вела Себя Пресвятая Дева между Апостолами; а Она, хотя, по высоте благодати, в духе, невидимо председательствовала в соборе Апостолов; но по смирению сердца, во плоти, видимо не допускала до Себя никакой славы, не употребляла никаких преимуществ, поставляла Себя в ряду с прочими женами и примером Своим учила их тому, чему потом Апостол учил их словом: жены ваша в церквах да молчат (1Кор 14,34); жена в безмолвии да учится со всяким покорением; жене же учити не повелеваю (1Тим 2,11-12).

Глава десятая ВОЛЯ БОЖИЯ О СОКРЫТИИ СЛАВЫ БОГОМАТЕРИ ВО ВРЕМЯ ЗЕМНОЙ ЕЯ ЖИЗНИ [24]

Седяше - повествует Евангелист Марк - народ окрест Иисуса. Реша же Ему: се Мати Твоя и братия Твоя и сестры Твоя вне ищут Тебе. И отвеща им глаголя: кто есть Мати Моя или братия Моя? Мк. 3,32-3.

От чего Праведная Елисавета, как только увидела пришедшую к ней Деву Марию и услышала из уст Ея обыкновенное приветствие посещающих, тотчас исполнилась такой радостью, что радость эта сообщилась и младенцу во чреве ея, и он взыгрался, и матерь воскликнула и начала благословлять Деву?
– От того, как объясняет сама Елисавета, что в Марии узнала она Матерь Господа: откуду, говорит, мне сие, да приидет Мати Господа моего ко мне? (Лк 1,43).

24

Ч.I; 141-3, 194.

От чего и святая Церковь о Пресвятой Деве Марии так радуется и с таким восторгом ублажает Ее? Почему самому рождению и младенчеству Ея. воздает празднственную честь, безпримерную для прочих святых и праведных?
– Без сомнения, и на это не нужно искать иного ответа, кроме того, какой мы нашли в пророческом духе Елисаветы, именно: Мария есть Мати Господа нашего.

Но посмотрите, какую нечаянность представляет нам Евангелие. Мати Господа, Которую так рано узнала и нам указала Елисавета, внезапно скрывается. Се Господь Сам вопрошает: кто есть Мати Моя? Нельзя вообразить, чтоб Он или не знал Матери Своей, или хотел отречься от Нея; однако, вопрошать: кто есть Мати Моя, значит - или не знать Ея, или отрекаться от Нея.

Что Иисус не хочет знать братии Своих - это понять не трудно. В то время они были достойны такого чуждения, потому что, как замечает Евангелист, ни братии Его вероваху в Него (Ин 7,5). Но и кроме вины неверования их, справедливо сие потому, что это были только мнимые братья Иисуса; ибо это было родство Иосифа, мнимого отца Иисусова. Таким образом, отрекаясь от братии, по рождению плотскому так называемых, Господь не отрицает никакой истины земной, а утверждает небесную истину Своего предвечного рождения от Бога Отца.

Но каким образом и Матерь Господа подвержена одинаковому жребию с братьями Его? Она не мнимая, а истинная Матерь Его по человечеству, и этого высокого достоинства Своего Она никогда не унизила неверованием в Него яко истинного Сына Божия. Одна та вера, которою Она прияла Его прежде Его земного рождения и зачатия, во время благовещения Архангелова, уже превосходит всех прочих верующих. Когда Иисус еще младенец, во яслях, признан от пастырей Спасом, Христом, Господом: чем как не верою побуждаема была Мати Его соблюдать вся глаголы сия в сердцы своем? (Лк 2,19). Прежде нежели чудесами Иисус явил славу Свою и вероваша в Него ученицы Его (Ин 2,11), Матерь Его столько уже веровала в Его Божественную чудодейственную силу, что сотворить первое открытое чудо, в Кане Галилейской, Она именно Его убедила. Так Она и ранее других, и совершеннее других, и веровала в Него, и познавала Его, а Он то произносит вожделенное имя Матери и уклоняется от того, чтобы видеть Ее: кто есть Мати Моя? то видит Ее и даже не дает Ей имени Матери: что есть, глаголет, Мне и тебе, жено? (Ин 2,4); и паки: Жено! се сын твой (19,26).

Едва ли нужно предостерегать христиан, чтоб не подумали, будто Господь не довольно чтит Преблагословенную Матерь Свою; ибо всем должно быть известно всеобщее против недоразумений сего рода предостережений, которое Сам Господь Иисус дал еще Иудеям, когда сказал: да не мните, яко приидох разорити закон или пророки; не приидох разорити, но исполнити (Мф 5,17). Поэтому не может быть сомнения о том, что Он не разорил, а исполнил и сию заповедь закона: чти отца твоего и матерь твою. И действительно, когда Его еще в юных летах, но уже проникнутого чувством Своего назначения, неразумевшие того родители пришли отторгнуть от собеседования с учителями закона Божия и увлечь из храма: то Он, хотя сделал возражение против такого поступка родителей, тем не менее бе повинуяся има (Лк 2,51). И наконец, когда страдания крестные раздирали и душу и тело Его, когда пронзенными членами так тяжко висел Он на гвоздях между жизнию и смертию, а на Нем целый мир висел над погибелию, в ожидании спасения: то и в эту невыразимую минуту - ни муки всего ада, ни попечения всего мира, всех времен и вечности не заглушили в Нем чувства законной обязанности к Матери. И эту обязанность, исполнение которой пресекалось для Него вместе с земною Его жизнию, - Он, со креста, передал возлюбленному ученику Своему Иоанну, которого девство и любовь соделали достойным быть служителем Девы - Матери. Значит, и в этой части закона, как и во всех других, Господь Иисус явил нам совершенство, состоящее в том, чтобы почтение к родителям и попечение о них простирались на все обстоятельства жизни, до гроба, и далее гроба.