Слава. Звёздный посланник

— Есть! Один есть! — возбужденно крикнул Олег, и тут же получил пять ракет в бок корабля. Флаер вздрогнул от чудовищного удара и окутался пламенем. Защита была сорвана, как перчатка с мужской руки. Генераторы защитного поля завизжали, завыли, как будто жалуясь на судьбу, но не успели прикрыть своего хозяина — еще две ракеты врезались в то же место, образовав рваную дыру в корпусе.

Двигатели флаера работали через раз, толкая корабли вперед, — Олег, получивший удар обломком обшивки в голову, с трудом удерживал аппарат в воздухе.

Перед его глазами вспыхивали красные буквы:

«Системы нестабильны! Угроза взрыва! Угроза взрыва! Рекомендуется покинуть корабль!»

Олег осмотрелся и увидел, как два флаера врага разворачиваются в нескольких сотнях метров от него. Они не спешили его добивать, видимо, решили вначале завершить задумку первого флаера — перестрелять машины, вылезшие на площадь. Но благодаря Олегу машины уже улизнули, и теперь враги возвращались, чтобы довершить начатое.

Олег с трудом дышал, кровь заливала глаза, двигать рукой было трудно. Он посмотрел вниз и с недоумением увидел точащий из груди зазубренный кусок металла, похожий на неровный клинок экзотического ножа. Олегу стало плохо, его чуть не вырвало. Он достал из ящичка, расположенного рядом с креслом пилота, двух слизняков и приспособил на себя. Они тут же заползали, запустили в него нити, стало немного легче.

Флаер с трудом удерживался в воздухе, но Олег все-таки его посадил, пробороздил по площади метров сто, выбивая из булыжников фонтаны искр. Салон корабля наполнился дымом. Олег попробовал подняться, но чуть не потерял сознание — в бедре торчал еще один осколок металла. Система наблюдения действовала, и он удивленно посмотрел вокруг — почему еще жив? Его противники снижались, не стреляя, и он понял — хотят захватить в плен. Видимо, решили узнать, кто тут появился и почему вступил в бой.

Олег хрипло крикнул в эфир:

— «Урал», я сбит. Ранен. Сам выбраться, наверное, не смогу. Силя, прости… — и потерял сознание.

Вражеские флаеры снизились на высоту чуть более метра над площадью, из них выскочили несколько бойцов в бронескафандрах с закрытыми забралами. Они были уже метрах в десяти от подбитого флаера, когда внезапно в воздухе раздались гулкие выстрелы, такие, как будто кто-то вдалеке палил из охотничьих ружей по уткам.

Двое бегущих впереди бойцов в бронескафандрах упали, разбрызгав мозги и кровь по булыжникам — винтовка «Корд», это вам не шутка! Остальные дружно бросились под прикрытие брони флаеров, но добежали только трое из семерых — остальные получили по пуле в спину и голову и так и остались лежать на площади, прозванной Красной.

Один из флаеров, видимо, засек, откуда велась стрельба, и, беззвучно поднявшись, метнулся к Кремлевской стене, на ходу выпуская огненные стрелы и ракеты.

Один из зубцов осыпался, стена покрылась щербинами и опалинами, но устояла. Из второго флаера, стоящего на месте, снова вышел экипаж, но теперь все были в зеркальных скафандрах высшей защиты. Пули антиснайперских винтовок бессильно рикошетили от их безликих фигур, не причиняя никакого вреда.

До подбитого флаера оставалось уже с десяток шагов, когда из пустоты с шумом и треском жвакнула река пламени и слизнула эти две фигуры, как корова языком. На их месте осталась только воронка глубиной в метр и шириной в пять метров, сияющая оплывающими краями. Следующий удар пришелся в стоящий на месте флаер — через секунду он превратился в спекшийся кусок металла, пригодный лишь на переплавку.

Пусть и легкий крейсер — он все-таки крейсер, и какая-то шлюпка с ним не сравнится, даже если на ней поставить пулемет.

Второй флаер заметил происшедшее и заметался, пытаясь, вращаясь в воздухе и меняя направление, уйти от удара возмездия, но не успел. Выстрел старого вояки-афганца был неотразим — через секунду в воздухе летел уже не быстрый и верткий кораблик, а комета, оставляющая за собой огненный хвост. Эта комета с грохотом врезалась в парапет, закрывающий набережную Москвы-реки, и с шипением ушла под воду. Вода в этом месте забурлила, зашипела, и через секунду оттуда вырвался столб пара, как будто работала огромная скороварка.

Пространство на площади раскрылось, обнажая шлюз «Урала», и оттуда высочила высокая фигура в черной броне со снятым шлемом. Она бросилась к поверженному флаеру Олега, заскочила внутрь. Через несколько секунд Сильмара уже тащила парня на руках, унося под защиту брони крейсера. Он был жив, но не реагировал ни на какие раздражители — похоже, впал в кому. Сильмара бегом заскочила в крейсер, шлюз закрылся, и корабль снова исчез под защитными полями невидимости.

Ненадолго.

«Урал» успел подняться только на триста метров, когда в небе вспыхнула целая река пламени, белого, как свет звезд. Река вскользь задела «Урал», слизав один из планетарных двигателей — похоже, враг хотел не уничтожить корабль, а взять его на абордаж или посадить на землю.

Сильмара крикнула Петру:

— Это тяжелый крейсер! Стартуй на маршевых, иначе нам конец!

— Можем сгореть в воздухе!

— Стартуй, говорю тебе, иначе нам сейчас точно наступит конец! А там еще неясно, может, и выдержим!

Генераторы маршевых двигателей выдали поле сверхпроницаемости, окутали корабль пленкой и отбросили от себя пространство, швырнув его назад.

Все, что было вокруг — воздух, птицы, облака, захватили поля маршевых двигателей и с невероятной скоростью бросили в сторону, противоположную той, куда намеревался двигаться звездолет. Удар этой струи был такой силы, что в мгновение ока сдул с площади разбитый флаер, сорвал настил брусчатки и выбил на площади кратер глубиной около десяти метров и шириной около двухсот. Мавзолей Ленина выдержал удар, но все газоны, все, что было плохо приделано, унесло страшным вихрем.

После этого можно было поверить рассказам о том, что запуск маршевых двигателей линкора вблизи планеты способен вызвать такой апокалипсис, что цивилизация будет уничтожена вызванными им стихийными явлениями. Поговаривали, что он может сорвать атмосферу с планеты… Даже старт такого относительно слабого маршевого двигателя, какой стоял на легком крейсере, вызвал что-то, подобное урагану высшего класса.

Вокруг набережной вырвало с корнем деревья, сбросило рекламные щиты, сдуло брошенные автомобили и снесло линии электропередач. Купола собора словно срезало, кресты разбросало по всей территории вокруг площади, словно это был символ апокалипсиса.

Олег тяжело, с хрипом дышал, на его губах пузырилась кровь. Сильмара, напряженная, как струна, сидела рядом с ним на постели, там, где еще недавно они соединялись в сладострастном любовном экстазе, и держала его за руку. На парне копошилось уже штук пять медицинских роботов, но они не справлялись с тяжелой задачей.

Сильмара вырвала кусок железа, застрявший в бедре, роботы зашили глубокий разрез на лбу, обнаживший белую кость, но трогать металл, застрявший рядом с сердцем, женщина побоялась. Роботы могли не успеть залатать дыру прежде, чем Олег истечет кровью. Системы обеспечения на «Урале» не было, потому оставалось только ждать, когда корабль прибудет на Базу Шаргиона.

Время от времени Олег приходил в себя, пытался что-то сказать, виновато хлопал глазами, но Сильмара останавливала его:

— Лежи, лежи, не разговаривай! Береги силы! Скоро будем дома — все хорошо!

Он снова закрывал глаза со слабой улыбкой на лице и проваливался в состояние, близкое к коме. Олег находился под воздействием успокаивающих препаратов и анальгетиков, потому не чувствовал боли, только задыхался. Иногда он сильно кашлял и выплевывал целый фонтан крови, который быстро блокировали слизняки.