Слава
Шрифт:
Она сидела на полу посреди комнаты, сжавшись в комок и обхватив колени руками, как человек, спасающийся от шторма. Тишина звенела у нее в ушах. Потом птица начала биться в своей тюрьме, колотя крыльями по стенам камина, и Лаура закричала.
Все закончилось за полминуты. Высокий парень защищал рану, но недостаточно умело. Он чертовски устал, рана болела, но он по-прежнему шел вперед, будто желая что-то доказать; в том, как покорно он шел на бойню, было что-то от тупой бычьей покорности. Грек нашел уязвимое место и вскрыл его„ как хирург: пара быстрых ударов, еще пара. Высокий парень поднял руки, защищаясь, и в этот момент грек ударил его под дых. Раздался звук, похожий на удар цепа
Архангел молчал. Дикон был доволен, что тот обдумывает сложившуюся ситуацию.
Зазвонил телефон, и она сняла трубку, будто во сне.
Лаура... Я сейчас рядом с тобой... так близко... Я скоро буду, Лаура...
Страшно оставаться в доме, страшно выйти наружу.
Лаура, я хочу...
Поднявшийся ветер с моря завывал под карнизом. Лаура подошла к двери и положила руку на задвижку, но потом остановилась. Идти было некуда.
Зазвонил телефон, и одновременно птица начала хлопать крыльями; звуки накладывались один на другой, усиливая друг друга. Грудь Лауры словно сжали железные обручи, дыхание с присвистом вырывалось из легких высоким истеричным диссонансом.
Лаура, я скоро буду у тебя...
Фил Мэйхью посмотрел, как на ринг взбирается очередная пара боксеров, потом перевел взгляд на Дикона и Архангела, которые наклонились друг к другу, точно конспираторы. Ему очень хотелось рассмеяться – он знал, что это нервное. С того места, где он сидел, все выглядело погано. Он пришел в зал заранее и видел, как появился Дикон, а потом – Архангел. Он отметил спокойствие Дикона – минимум движений, даже когда Архангел сел рядом с ним. Напряженная сосредоточенность сапера, разминирующего бомбу. Мэйхью остро ощущал свою близость к эпицентру возможного взрыва. Архангел прикинул в уме ставки и сказал:
– Тебе не приходило в голову, что я мог приказать тебя убить вне зависимости от того, что произойдет здесь?
– Мне пришло в голову, что ты мог попытаться, – ответил Дикон. – Итак, кто нанял Джексона?
Лаура открыла дверь и вышла из дома. Там, куда не достигал свет из окон, темнота сгущалась и становилась почти осязаемой, она душила девушку, словно паутина. Лаура пошла на шум прибоя, спотыкаясь о заросли песчаного тростника. Она, будто лунатик, вытянула вперед руки, боясь того, чего не могла видеть. Начинался прилив, и ветер гнал к берегу барашки. Лаура слышала тихий шелест отползающих волн, сопровождаемый мертвым молчанием, потом – снова шипение, заканчивающееся глухим рычанием разбивающейся о берег волны. Она не знала, как далеко еще до берега. Сначала она искала дорожку, но теперь было непонятно, как ей поможет дорожка. Десять шагов сюда, двенадцать – обратно. Девушка не понимала, куда и зачем идет. Хотя ее глаза были широко открыты, она ничего не видела, будто слепая, и только ощущала похожие на трепещущий флаг порывы ветра на лице.
Не помня себя, Лаура подошла к морю и вошла в воду. Волна сбила ее с ног и накрыла с головой. Тяжело дыша, она выползла из пенного потока. Огни домика показались ей единственным спасением, и она устремилась к ним, подобно путнику, преодолевающему последние шаги долгой дороги.
Птица в дымоходе отчаянно билась за свою свободу. Телефон снова зазвонил. Раздался голос: Лаура...
Архангел поставил «дипломат» на пол.
– Человек по имени
Бакстон, – сказал он.Дикон испустил тихий вздох.
– Менеджер банка?
– Да.
– Джексон был программистом?
– Да.
– Зачем он был им нужен?
– Я не спрашивал.
– Попробуй ответить еще раз.
– Он изменил программу. Кое-что добавил.
– О'кей. Как?
– Я не...
– Я спрашиваю, не как он это сделал, а для чего он ее изменил? Зачем?
– Он слегка подправил обменную ставку некоторых валют в пользу банка.
Итак, ему удалось установить главное: Архангел говорит правду.
– Кому это выгодно?
– Я же сказал – банку.
– Кому в конечном счете шли деньги?
– Я не знаю.
– Надеюсь, ты захватил с собой зубную щетку: сегодня ты не будешь ночевать дома.
– Я не могу рассказать, потому что не знаю. Джексон тоже не знал. Они не сказали ему, поэтому он не мог сказать мне. Зачем бы они стали говорить? Он оператор. Они платят мне, я плачу ему. Пойми же, наконец!
– Я могу и не поверить тебе.
– В любом случае, это все, что я знаю.
Дикон ему поверил.
– Теперь можешь идти, Маркус, – сказал он.
Выступающие на ринге тяжеловесы начали бой в темпе и, кажется, вовсе не собирались соблюдать дистанцию. Рев толпы почти заглушил позволение Дикона.
– Почему ты отдал их ему? – Архангел замолчал, ему пришла в голову другая мысль. – Почему не захотел сторговаться со мной?
– Я доверяю ему, – ответил Дикон, – и не доверяю тебе.
Архангел кивнул.
– Теперь можешь мне поверить: погляди через плечо – сейчас я буду далеко отсюда. – И вставая, добавил: – Запомни это хорошенько.
Всю ночь птица слабела. Всю ночь звонил телефон. Некуда идти.
Лаура передозировала вентолин. Тахикардия повторяла симптомы ее страха – порочный круг. Она скорчилась на полу, чувствуя, как бешено бьется сердце в грудной клетке, и прислушиваясь к крикам умирающей птицы.
Теперь крылья бились реже и слабее, хотя изредка птица собирала остатки энергии и отчаянно колотилась несколько секунд. После таких приступов наступало долгое затишье, потом – снова приступ, уже слабее.
Всю ночь отчаянные усилия птицы отзывались эхом в ее пульсе, сначала быстром, потом ослабевшем. Пару раз она засыпала помимо своей воли, ее истощение дошло до предела. Каждый раз ее будил телефонный звонок.
Лаура... Я совсем рядом... почти за дверью... почти здесь. Я вижу огни в доме... Я вижу дверь... Лаура... я хочу... хочу...
Некуда идти. Умирающая птица бьет крыльями, звонит телефон – сужающийся с каждым часом круг страха сдавливал ей легкие. Она чувствовала себя так, будто ей в горло засунули деревянную затычку с крошечным отверстием для дыхания. Безумие оставаться внутри, безумие идти наружу, безумие включать свет, безумие прятаться в темноте. Безумие двигаться – и безумие сидеть неподвижно.
В мертвый час перед самым рассветом крылья перестали биться – птица ждала смерти. Лаура тоже ждала, глядя на дверь. Для нее было бы почти облегчением увидеть, как она открывается, подчиниться моменту, покорно отдаться в его руки.
Лаура... я хочу... хочу...
Она ждала, как ребенок, широко открыв глаза и затаив дыхание. Она ждала, как невеста ждет жениха.
Глава 31
Дикон вздремнул часа два и выехал рано. Припарковавшись недалеко от своего домика, он нажал на гудок и вышел из машины. Было без чего-то восемь, и солнце еще не поднялось; пляж оставался в тени, зато море маслянисто поблескивало. Дикон сошел с дороги в высокую траву и по отлогому спуску направился к дому. В тени трава была еще мокрой от росы. Он ожидал, что Лаура выйдет ему навстречу, но, с другой стороны, понимал, что она могла еще не проснуться.