Славия. Дилогия

Черт побери, ведь огромные территории Земного шара не только не освоены, они даже не открыты! Ведь в половине Северной Америки с ее богатейшими ресурсами (ее отделяют Скалистые горы), а так же во всей Океании, начиная от Гавайских островов до Новой Зеландии, сегодня проживают только дикие народы, и нет ни одного европейца! А половина неосвоенной Африки с ее золотом и алмазами?! И скажите, зачем мне нужны чьи-то интересы? Нет, они мне, конечно, будут нужны, но несколько позже. Да, лет через двадцать пять. Вот тогда-то мы и начнем влиять: кому-то будем помогать делить, а кому-то - помогать кушать.

Итак, задача номер раз - материальные ресурсы, то есть, в первую очередь деньги. Не вопрос, абсолютно точно знаю места в ЮАР и Намибии с очень удобным подходом с океана, где есть немаленькие залежи - золота и огромные - алмазов.

Задача номер два - трудовые ресурсы, то есть люди. Впрочем, при нынешних общественных отношениях при наличии денег это тоже вопрос несложный.

Задача номер три - создание базы 'подскока' для организации научно-технической и военно-промышленной пирамиды.

Задача номер четыре - создание собственного православного государства.

И задача максимум - изменение векторов мирового развития.

Решить все первые четыре задачи надо так, чтобы ни один власть предержащий ничего не заподозрил и был в неведении до того самого момента, пока мне это выгодно.

Сейчас же внеочередные вопросы - это адаптация, накопление первоначального капитала, привлечение или, скорее, приобретение шустрых, обучаемых ребят, которые и станут фундаментом для всех моих будущих дел.

Бежать - не привыкать. Но раньше бежал по своей, узкой тропинке, сейчас же, дополнительно к 'стальной перчатке', слажу 'стальные сапоги' и прошвырнусь по пока еще не занятому участку берега этой реки.

В Малаге бывал бессчетное количество раз. Во-первых, прилетая в Испанию и улетая, добирался сюда; во-вторых, постоянно арендовал в отеле авто, частенько забирал Мари и Лиз, ездили на экскурсии и так, развлечься. Всего восемнадцать километров по трассе, которые на машине преодолевал за считанные минуты, а мы с Луисом брели не знаю сколько часов, но солнце уже ушло к закату. Еще часа два, и начнет темнеть.

И вот, наконец, нам открылась панорама залива с сотнями торчащих корабельных мачт. Луис резко остановился, его глаза заблестели, и он, глубоко вздохнув, перекрестился. Остановился и я, огляделся, с удивлением узнавая и не узнавая все вокруг. Если контур залива был знаком, то слева, там, где пустырь, в мое время стояла (или будет стоять) сеть супермаркетов и развлекательных центров, а справа, на месте хибар, были (или будут) четыре башни-высотки. Перекрестившись, только по-своему, по-православному, толкнул Луиса, и мы пошагали дальше.

По пути прошли через три рыбацких деревушки, где нас встретили весьма и весьма настороженно, особенно в самой первой. Но подброшенный на ладони серебряный талер, который по весу был идентичен местному пиастру, уладил все проблемы. Здесь даже один реал считался серьезными деньгами. Таверны в деревушке не имелось, поэтому мы расположились в тени хижины пожилого рыбака, обряженного в огромную шляпу и короткие, по колени, штаны. Это был первый новый человек, которого я увидел в этом мире. Он нам вынес два кувшина холодного белого вина урожая прошлого года.

–  Прошу вас, сеньоры, но… - рыбак начал мяться, посматривая на наши босые ноги, - у меня нет семи реалов сдачи.

–  И?..
– спросил Луис, выпятил подбородок, сощурил глаза и стал похож на настоящего кабальеро с большой дороги.

–  У меня есть несколько пар превосходных башмаков. Не хотят ли сеньоры примерить?
– склонив голову, спросил рыбак с искоркой хитринки в глазах.

–  Тащи, - сказал ему.

–  Слушай, Микаэль, - Луис оторвался от кувшина, - в город мы можем зайти и босиком, но войти без шляпы - это очень большой урон для чести.

Короче, оставили мы хитрому бизнесмену-рыбаку еще один талер, зато обзавелись полуботинками на тонкой подошве из затертой и потрескавшейся кожи, в которых умерло не одно поколение старых рыбаков, и задубевшими просоленными треуголками. А еще Луис стребовал два медных реала сдачи. Вот тебе и идальго, лично я бы не требовал, оставил бы на чай. Оказывается, здесь, в далеком прошлом, у европейцев уже сейчас совсем другой менталитет. Зато нам эти два реала пригодились в последующих деревушках, где, с опаской посматривая на наши кинжалы, нас обеспечили таким же холодненьким кислячком.

И вот мы шагали к городу и от подножья приморских холмов подымались в сторону ворот Алькасаба, дворца-крепости мавританских королей. А еще выше, на горе Хибральфаро возвышался замок - главный форпост защиты дворца. Казалось бы, с Мартой и Лиз мы бродили здесь совсем недавно. Тогда тут были сосновая аллея, эвкалипты и кипарисы. Мы забирались на замковую башню посмотреть на Гибралтарский пролив и Африканские горы Риф, которые видны далеко-далеко.

Луис объяснил, что длинный нож простолюдину носить нельзя, под кушаком таскают обычно складную наваху. Но в городе есть люди, которые могут подтвердить его происхождение. Лично мне тоже нечего бояться, так как я с ним, а он нисколько не сомневается в моем благородном происхождении. Никто нас нигде не остановил, только два кабальеро, которые двигались навстречу верхом, посмотрели с большим интересом.

Мы прошли по мощеной камнем улице вдоль кварталов мастеров и поднялись во вполне узнаваемые мною места. Слева, куда поворачивала улица, стояли башня и здание, в нем лет через триста будет размещен музей Пикассо, который родился в Малаге. Коллекция его картинной галереи оценена в двести девяносто восемь миллионов евро, а жемчужиной является портрет жены, русской балерины Ольги Хохловой.

Здесь не было, конечно, отделки двадцать первого века, отсутствовала аллея с мелкими кафешками и ресторанчиками, но старый город оказался вполне узнаваем: зелено, чисто и опрятно. Встречные люди - самые обыкновенные, но богатые и бедные различались сразу. А вот одеты непривычно: жилет и короткий пиджак, типа 'фигаро', все в коротких штанах с подколенными бантиками и в чулках! Точно такие же мы видели с Мари на тореадоре (Лиз оставили дома), когда ездили смотреть корриду. Да, головные уборы - абсолютно на всех мужчинах, кушаки - только на простолюдинах, а пояса с оружием - у благородных. У них же (у всех!) длинные усы со смазанными чем-то кончиками стоят торчком.

Мода такая, однако, чукча ты, Евгений-Михаил, необразованная.

А женщины здесь красивые, яркие, ничуть не хуже наших казачек. Только цвет волос разный, у наших беленькие, русые, а черные - изредка. Здесь же чернявые преобладают. И голубых глаз не видно, одни карие. Ух! Вот идут синие глаза, а ресницы - в размер веера моей мачехи, и коса черная, как смоль. И идет точно так же, как моя Любка - нос кверху, грудки вперед. Да там и щупать пока нечего, а туда же. О, как на меня презрительно взглянула, а сопровождающий ее дядька, следующий чуть справа и на полшага сзади, окинул взглядом внимательно и настороженно.