Славка, Колька, Сашка и самолёт

С грохотом табуреты упали на землю.

Тело Славки раскачивалось над ними. Он скосил глаза вниз. Там, на сырой земле догорала газета, освещая тусклым светом поверженную мебель.

– - Мне ещё пожар не хватало здесь устроить!
– подумал Славка.
– Отец три шкуры спустит!

Но газета потухла. Надо выбираться.

Доски пола толстые, ухватится толком не за что, пальцы были грязными от земли, ладони вспотели, пол грязный.

– - Лететь далеко, да, ещё в темноте. Костей не соберу! Только вверх!
– мысли роем носились в голове.

Он подтянулся, пальцы почти соскочили. Подбородком зацепился за пол, одну руку перехватил, вторую выбросил вверх и максимально назад, цепляясь крышку люка.

Выворачивая руки, срывая ногти, Славка кое-как выбрался из тёмного плена подпола.

Лежал на спине, раскинув руки, коробку вынул изо рта. Она была в пыли, земле. Сплёвывал эту гадость и глубоко дышал. Пот катился по лицу. Было страшно, что мог сорваться вниз на эти табуреты.

Встал, закрыл подпол. Крышка не входила, он попрыгал на ней, чтобы загнать. Понимал, что много следов здесь оставлять нельзя после себя. Будет понятно, что он лазил вниз и что-то там искал.

Газеты из-за пазухи в кучу, где лежали.

Стал рассматривать коробку. Она была сделана из тонкого металла, типа алюминия. Надписи почти стёрты. Неразборчивы. Читалась только верхняя. Чёрными, жирными буквами было написано "U.S. ARMY FIEL RATION".

Сердце в груди забилось ещё сильнее. Откуда в глухой сибирской деревушке упаковка от американского военного пайка? Только лётчик! Он получил на Аляске продукт, засунул себе в комбинезон.

С торца была крышка по форме этой коробочки.

– - Так, Слава, спокойно. Очень спокойно. Бумага могла высохнуть со временем, и стать ломкой. Спокойно! Очень спокойно!

Руки предательски дрожали от напряжения, когда он подтягивался и от волнения. Сердце бешено колотилось в груди.

Он снял крышку и заглянул внутрь. Там была вложена бумага. Дрожащими от волнения, напряжения руками он начал миллиметр за миллиметром вынимать её оттуда.

Он не крошилась, не ломалась. Вынул. Это был двойной листок в клеточку как от обычной школьной тетрадки.

И там...

Там от руки карандашом нарисована примерная карта местности. Вот. Река. Вот конусом выходит Славкина падь. Вот и деревня. И на широкой части конуса... Нарисовано два самолёта. Один под вопросом. И зачёркнут. Потом черточка заштрихована. Как будто лётчик сомневался. Второй, дальше от деревни и стоит восклицательный знак. Деревья нарисованы. Какая-то винтовка в прямоугольнике недалеко от самолёта схематично указана под ёлкой. Какая-то скала, как мост, только с проломом посередине.

Долго рассматривать не буду. Решил Слава для себя. Дома разберусь.

Убрал карту в коробочку и засунул в карман штанов.

Уже пошёл на выход, но оглянулся. Увидел лом с приваренным топором, которым он открывал крышку люка, схватил за конец и поволок на улицу. Не нужно привлекать к себе внимание. Ни к чему всё это.

Он запихнул лом под крыльцо, где и нашёл его. Пока он ковырялся, его кто-то окликнул тяжелым голосом:

– - Эй, малец, что ты там делаешь?

Славка выпрямился и обомлел от страха. Такого страшного, ужасного мужика он ни разу не видел.

Огромный, выше отца и дяди Паши. Широкий в плечах, с огромной по грудь чёрной-пречёрной бородой. Такие же чёрные брови, из-под которых не видно глаз.

На голове большая шляпа. Она когда-то тоже была чёрная, а сейчас где-то серая, где-то рыжая, серая. Но с большими полями. Вся старая и бесформенная. Одет был этот страшный великан в старый брезентовый дождевик. На ногах стоптанные кирзовые сапоги, брюки с заплатами, прихваченные широкими стежками, заправлены в сапоги.

В руках у него как посох - большая. Толстая палка. Мужику почти по плечо.

Палка была много выше Славки.

Глаза у этого чудовища, когда развернул голову в сторону мальчишки, тоже были чёрные.

Руки были огромные. Широкие.

– - Что молчишь? Обомлел?

Славка, просто молча, смотрел на незнакомца, готовый в любой момент дать стрекача и удрать от него к родителям.

– - Что делаешь в мёртвом доме? Что искал?

Мужчина грозно смотрел на него.

От страха Славка начал волноваться. Сквозь спазм выдавил:

– - Н-н-ничего. П-п-п-просто смотрел.

– - Ты, что заикаешься?

– - Д-д-да!

– - Испугали?

"Ещё чего!" - подумал Славка. "Я - сын офицера! И ничего не боюсь!" "Ха! Три раза "ха"!

– - Н-н-нет! Я п-п-просто з-з-заикаюсь! Никто меня не п-п-пугал!

– - Ты с Дадоновыми приехал?

Славка просто кивнул головой. Этот страшный человек просто сковал его ужасом. Скорей бы к родителям уже!

– - Пошли! Нечего по заброшенным домам лазить. Не ровен час что-нибудь обвалится! Пошли!

Славка стоял.

– - Боишься?

Славка молчал.

– - Ладно. Я вперёд, а ты следом! Ты ничего не взял в доме?

Славка отрицательно помотал головой.

– - А хотел что-нибудь взять?

– - Д-д-да! Т-т-там часы на стенке. Ходики. Я их завёл. Но они не ходят. Сломаны.

– - Да. Часы. Такие часы уже не делают. Они когда тик-такают, так и на душе спокойно. Как будто в доме ещё одна живая душа. И говорит тебе, что всё в порядке. Ты не один. Понимаю, малец. Понимаю. Но ты их не взял?

– - Н-н-нет. Они сломаны.

– - Ну, и ладно. Пусть висят. Сломанные часы в мёртвом доме. Им там как раз и место.

Он покрутил головой, как будто ещё ища кого-то.

– - Пошли.

Он махнул палкой, показывая направление к дому дяди Паши. Славка на почтительном расстоянии держался от него, шёл следом, готовый в любой момент драпануть от этого страшного дядьки.

Рука в кармане, крепко держит алюминиевую коробочку.

Вот и дом дяди Паши.

Подошли к калитке. Отец с дядей Пашей на крыше приколачивают доски. Видно, что часть толи на крыше они уже заменили. Новая чёрным пятном чётко выделяется на фоне старой, серой, выгоревшей.