Славяне и авары. Вторая половина VI — начало VII в.

В политическом лексиконе и Империи, и германских племен «рикс» (, rik, латинское rex) — король, наследственный и пожизненный правитель. Во второй половине VI в. власть антских и словенских вождей, по крайней мере на сторонний взгляд, соответствовала этому понятию. Тем не менее «риксов» еще очень много, отдельные племена не сплочены в «монархию». Как «рикс» может определяться один из значительного числа мелких правителей, племенной вождь. В арабском сочинении IX в. говорится о десятках славянских «царей» во времена Маврикия [197] . В то же время термин приложим и к вождю крупного племенного объединения, каким, несомненно, выступает Мусокий у Феофилакта. Едва ли стоит сомневаться, что «рикс» передает славянское понятие «князь». В первом случае речь идет о каждом из множества «малых» князей (или владык), во втором — о великом князе.

197

Zrodla arabskie do dziejow Slowianszczyzny. Т. 1. Krak'ow, 1956. S. 180, 181 («Китаб ал-махасил ва'л-аддад»).

Власть князей (владык) у славян в описываемое время укрепилась. На всех уровнях она уже стала передаваться по наследству в пределах одной семьи. Одни и те же вожди предводительствовали дунайскими словенами на протяжении десятилетий — надо думать, пожизненно. Скорее всего, обычай ритуального убийства откровенно «несправившегося» князя у славян применялся все реже. По крайней мере, никаких свидетельств о нем нет. Маврикий, живописуя славянскую «анархию», ни словом не обмолвился о столь характерной детали. Славянские вожди (в том числе и с титулом князя«рикса») выступают как представители племени во внешних сношениях и, надо полагать, носители сакральной и судебной власти. Они — и военные предводители, как Мусокий у Феофилакта.

Еще одна любопытная деталь — Феофилакт впервые применительно к славянам упоминает «страну, подвластную» конкретному вождю [198] . Он же впервые говорит о «Склавинии» как особой территории за Дунаем [199] . Это свидетельствует, что славянские племена уже имели довольно четкие границы. Общая их территория признавалась у соседей особой, им принадлежащей страной.

«Рикс» — не единственное обозначение вождя славянского племени в это время. Судя по труду Феофилакта, некоторые вожди, в том числе самостоятельные, весьма высокого ранга, «риксами» не числились. Один из таких предводителей у греческого историка назван «филархом», а ниже — «таксиархом» [200] . Первый термин обозначает предводителя филы, родоплеменной группы и одновременно военной единицы. Таксиарх — воинское звание и может служить довольно точным соответствием для славянского слова «воевода». Надо думать, в это время у славян, как у позднейших влахов или черногорцев, племенной вождь мог зваться и князем, и воеводой. При этом титул воеводы подразумевал изначально некоторое ограничение полномочий военной сферой.

198

Theoph. Sim. Hist. VI. 7:5; Свод I. C. 20,21; Benedicty R. Auf die fr"uhslavishe Geselschaft bez"ugliche byzantische Terminologie., Actes du XII Congres International des etudes Byzantines. Vol. 2. Beograd, 1964. P. 55.

199

Theoph. Sim. Hist. VIII. 5: 10; Свод II. С. 40, 41; Литаврин 2001. С. 521. Г.Г. Литаврин обратил также внимание на упоминание термина — во множественном числе — в одном из списков «Чудес святого Димитрия» (Литаврин 2001. С. 520).

200

Theoph. Sim. Hist. VII. 4: 13; 5: 4; Свод II. С. 34, 35.

Отсутствие упоминаний об убийствах правителей, о ритуальных зверствах на захваченной территории знаменует некое умаление изначально большой (особенно у словен) роли воинских братств. То, что традиции, связанные с древними союзами «людей-волков», продолжали существовать долго, особых сомнений не вызывает. Однако конкретное значение союзов бойников-«волкодлаков» неизбежно падало. Они должны были отказываться от любых форм конфронтации с общиной и племенем (в том числе от свирепых воинских обрядов). Либо — превращаться в безродных изгоев, «разбойников» в современном смысле слова. Первый путь с очевидностью вел к трансформации военного «тайного» союза во вполне открытую обществу княжескую дружину.

Но в описываемое время процесс этот оставался еще в начальной стадии и был довольно далек от завершения. Во всяком случае, насколько можно судить по скупым сведениям греческих источников, отборные отряды словен («из отборных и опытных воинов», «избранный цвет всего народа» [201] ) не связаны с каким-то конкретным предводителем. Их следует считать скорее племенной, чем княжеской «отборной» дружиной, то есть членами воинского союза. «Отборные и опытные» воины опознаются ромеями по внешности и боевому кличу [202] . Следует помнить, что во времена Прокопия часть воинов у славян сражалась полуобнаженными — именно «волкодлаки», считавшие себя неуязвимыми в битве, подобно скандинавским берсеркам. Псевдо-Кесарий же упоминал, что словене используют в качестве клича волчий вой.

201

Свод II. С. 98, 99 («Чудеса св. Димитрия Солунского»).

202

Свод II. С. 98–101. Ср.: С. 185 (Примеч. 10).

Членов воинских братств имел в виду и Маврикий, когда говорил об «отчаянных юношах, имеющихся среди них [склавов и антов]» и атакующих ромеев из засад [203] . Нельзя не заметить, что праславянское слово *junakъ («юнак») со значением «юноша, герой-воин» [204] вполне могло обозначать членов воинских союзов. Большую часть бойников, вне сомнения, всегда составляли молодые люди.

Итак, воинские союзы продолжали существовать и сохраняли известную автономию от княжеской власти. По крайней мере, так обстояло дело у словен. Есть, однако, основания считать, что у антов, где их роль всегда была меньше, произошли уже важные перемены. Распространение мартыновских древностей свидетельствует о зарождении в антских землях культуры нового типа — дружинной, интернациональной по происхождению, характерной для большинства народов на сходной стадии развития. Во властную элиту антского общества вливались воины, чей профессионализм сформировался не в воинских братствах, а на службе Империи. Там же были заложены основы их материального достатка, а также сложилось своеобразное «культурное лицо». Этот новый общественный слой включал выходцев из разных этносов (как антов, так и словен, болгар, аланов). Для них естественно было группироваться вокруг военных предводителей — воевод или князей. Таким образом, упрочивая власть вождей, антские племена совершали важный шаг вперед, к ранней государственности.

203

Maur. Stmt. XI. 4: 39; Свод I. С. 376, 377.

204

ЭССЯ. Вып.8. М., 1981. С. 193–194. Любопытно, что в старочешском развилось значение «разбойник».

Описание Маврикия дает нам сведения о славянских племенах юга — антах и словенах (в первую очередь дунайских). Культура и общество северных славян, носителей суковско-дзедзицкой культуры, имели некоторые выразительные отличия. Судить о них мы можем почти исключительно по археологическому материалу. Единственный современный событиям автор, упоминающий о северных славянах и сообщающий кое-какие данные об их образе жизни, — Феофилакт Симокатта. Его сообщение основано при этом на информации, полученной от захваченных императором Маврикием славянских послов к аварскому кагану. Едва ли эта информация соответствует действительности во всех своих деталях [205] .

205

Theoph. Sim. Hist. VI. 2:10–16; Свод II. С. 14–17. А. Коллауц полагал, что Феофилакт идеализировал образ жизни северных славян, отождествив их для себя с блаженными гипербореями античных мифов (Kollautz A. Die Idealisirung der Slawen bei Theophylakt als Beispiel seiner ethnographishen Darstellungweise. Rapports du III Congres International d'Arheologie slave. Vol. 2. Bratislava, 1980).

Особенности суковско-дзедзицкой культуры в немалой степени предопределились особенностями ее предыстории. Венеды представляли собой совокупность разрозненных общин или крайне небольших племен, довольно пестрого в этническом плане происхождения. Разбросанные по почти безлюдной стране, они были вынуждены вести суровую борьбу не столько с враждебными соседями, сколько с природой.

Расселялись суковцы немногочисленными группами, и наиболее распространенный тип их поселения — небольшая весь. Ее население представляло собой патронимический коллектив, объединение нескольких близкородственных больших семей. У венедов преобладало подсечно-огневое земледелие. На давно освоенных землях, в Великой Польше или Силезии, оно могло сменяться перелогом. Там, где расселявшиеся славяне встречали германцев, продолжалось использование старых пашен [206] . При этом земледелие, скорее всего, являлось основным источником существования [207] . Но можно не сомневаться, что в этих лесистых краях намного большую роль, чем на юге, играли охота и рыбная ловля. О скотоводстве данных мало, но ранние находки шпор свидетельствуют о наличии (едва ли широком распространении) коневодства [208] .

206

Кухаренко 1969. С. 125; Donat 1975. S. 113–125; Седов 1995. С. 47.

207

Седов 1995. С. 45^6.

208

Седов 1995. С. 46 (шпора VI в. в Бониково — наиболее ранний пример).

Преобладает (если не безраздельно господствует) кучевая застройка поселений [209] . Это также свидетельствует о большесемейно-патронимическом характере общественной структуры. Характерной особенностью суковско-дзедзицкой культуры, связанной с климатическими условиями, является строительство ее создателями исключительно наземных домов — изб. Сам термин «изба», впрочем, своим происхождением связан с югом и принесен на север словенскими переселенцами. Немногочисленные полуземлянки на землях Польши оставлены ими же. В суковско-дзедзицком ареале отмечены два типа наземных жилищ — наземные срубы и жилища с подпольными ямами. Последние, естественно, лучше прослеживаются археологически. Они отмечены также у словен и появились отчасти под их влиянием. Подпол устраивался посредине жилья, имел различные формы и площадь от 3 до 5,9 м², глубина его до 0,4 м. Очаг располагался рядом с подполом, на полу самой избы. Это одно-двухъярусная каменная кладка или углубление размером примерно 2,5 м². Печи-каменки, иногда встречающиеся в суковско-дзедзицких избах, — следствие миграции с юга. Наряду со срубами отмечены дома столбовой конструкции — свидетельство участия ославянившихся германцев в сложении культуры [210] .

209

Седов 1995. С. 43.

210

Кухаренко 1969. С. 125; Historia kultury 1978. S. 203–204; Седов 1995. С. 12, 41–43.

Послы приморских славян утверждали перед Маврикием, что «их страна не знает железа» [211] . Это представляется неким лукавством или преувеличением. Во всяком случае, металлические предметы на суковско-дзедзицких поселениях, в том числе самых ранних, отмечены. Другое дело, что среди них практически нет орудий земледельческого труда, оружие же встречается крайне редко. В основном это детали одежды и украшения, чаще всего привозные [212] . Можно думать, что металлообработка была развита крайне слабо.

211

Theoph. Sim. Hist. VI. 2: 15; Свод II. С. 16, 17.

212

Седов 1995. С. 44–46.

Лепная керамика довольно близка пражско-корчакской [213] . Суковские и пражские горшки сближаются наибольшим расширением в верхней части — что резко отличает их от пеньковских. Но горло суковских горшков шире, днище невелико. На суковской посуде чуть чаще, и все же очень редко встречаются простейшие узоры — ногтевые или волнистые. Наряду с близкими к пражским отмечены также горшки биконической формы. Биконическую форму имеют и суковские миски [214] .

213

Показательно, что один из типов керамики кривичей ранее рассматривался как близкий к пражскому (Седов 1982. С. 51), ныне же В.В. Седов сближает его с суковско-дзедзицким (Седов 1995. С. 213; Седов 2002. С. 359).

214

См.: Кухаренко 1969. С. 125; Седов 1995. С. 43; данные о типах корчакской посуды см.: Седов 1982. С. 10–12.