Славянин

–Наверное подумал, может снимок уничтожится.

–Во-во. Значит говорит, либо действующий, либо уволенный в запас военный. Разбирается с-сука. Крученый! Монзырев не стал выяснять, откуда ветер дует, мента на примету поставил, не любит он у себя под боком таких ретивых служителей закона, способных предать, да еще и нож шефу в спину сунуть. Позвонил своему человеку в правительство Московской области и выяснил, что за кипеш такой.

–Ну, и…

–Один из убиенных, дитятко богатенького Буратина, накопившего жирок капитала на посреднической деятельности в период кавказских войн, игре на бирже и естественно участвуя в аферах. Еще в начале двухтысячных чекисты вели этого деятеля, имея информацию, что через его руки шли финансовые потоки из Саудовской Аравии, но доказательная база хромала, потом политика в стране поменялась, и он из афериста и шпиона перешел в категорию бизнесменов. Сейчас этот добропорядочный отец семейства рвет и мечет, подключив все связи, разыскивает того, кто отправил сыночка в страну вечной охоты. Так его уже лет десять никто не опускал. Зачем?

Лицо Лиходеева оставалось бесстрастным, не выражающим каких либо эмоций. Давно понял, что просчитан. И что, волосы на голове рвать? Хмыкнул все же, пояснил:

–А! Паровозом за амером пристегнул. Третий кто?

–Ну, т-ты даешь, убивец! Третий турок, официально, бизнесом промышляет.

Помолчали.

–Как думаешь, найдет папашка кровника?

–Захочет на свою задницу приключений, найдет.

–Вот и я думаю, что найдет. Только по своим возможностям вы с ним в разных весовых категориях. Он ведь сам к тебе не полезет. Отдаст приказ, проконтролирует его выполнение и забудет. Согласен?

Задумавшись, Лиходеев откинулся на спинку стула, головой прислонился к стене. Его взгляд уткнулся в окно, находившееся за Сашкиной спиной, выходившее на поросшее некошеным сорняком поле, огороженное двумя рядами колючей проволоки и металлической сеткой с КСП по периметру, оборудованному элементами фото- и видеонаблюдения. Казалось тишина, повисшая в помещении, ничуть его не напрягает. Майор пристально наблюдал за мимикой лица ветерана, пытался прочесть на нем полет мысли, но тщетно. Надо было знать Лихого, упертый представитель гомосапиенс, если бы его даже резали по кусочкам, вряд ли узнали больше, чем напечатанных слов в словаре ненормативной лексики народов мира.

Подполковник вдруг встрепенулся. Горбыль уже наблюдал похожие искорки в глазах сослуживца. Ничего хорошего, во всяком случае для противника, они не сулили.

–Саня, может мне самому его навестить, приласкать пулей между глаз?

–Думай, что говоришь? Ну, приласкаешь этого, к рулю станет другой. Арсамирзаевы семейство большое. Кто бы ни пришел, помножить два на два, большого труда не составит. Тем более, семья держит целый штат советников, при современных веяниях, называемый аналитическим отделом. Ничего своим выстрелом не изменишь, разве что фору по времени отыграешь слегка.

–Так, что? Прикажешь всю их семью обнулить, с бабками, внучками и племянницами?

–Ты еще ядерный заряд в центре столицы подорви, чтоб наверняка всех. Если доживешь, вспомнишь о моем предречении. Лет через двадцать-двадцать пять, коренные москвичи будут иметь лица с чертами и мастью людей кавказской национальности, а менты у вокзалов, завидя в толпе белокожую рожу, будут проверять у нее документы, интересуясь целью посещения города.

–От темы уходишь, Нострадамус недорезанный! В России живем, место под солнцем найдется каждому.

–Ну да… Схорониться тебе нужно.

–Что, на Камчатку уехать?

–Могут найти и там. Есть у меня перед тобой должок.

–Пошел ты…

–Егор, можешь послать, но я отлично помню, кто меня полумертвого из горящей БМДешки вытащил, несмотря на то, что она вот-вот рвануть могла. А потом еще армейским лепилам всучил, хоть те и говорили, что все напрасно. Долги я привык платить. Вечером едем к Монзыреву.

–Зачем?

–Узнаешь…

Горбылевская «Камри» съехав с автострады, свернула еще раз, и из потока машин нырнула в тихий район частного сектора, раскинувшегося на дальней окраине города у самой кромки леса. Дома старой постройки чередовались в нем с богатыми особняками деловой элиты.

Поплутав, встали перед добротными, в человеческий рост, деревянными воротами. Горбыль выйдя из-за руля самостоятельно раскрыл створы, загнав машину вглубь двора, не поленился сходить назад, прикрыть воротины. На высоком и широком крыльце появилась молодая красивая женщина с годовалым ребенком на руках.

–Сашка, привет! – поздоровалась она, привычным движением забросила за спину длинную русую косу, толщиной в руку подростка. – Здравствуйте Егор Викторович.

–Галка, привет! – откликнулся Горбыль.

–Рад приветствовать, Галина Александровна.

Жену Монзырева, Лиходеев знал постольку-поскольку, отсюда и обращался к ней не панибратски. На руках Галины восседал их с Анатолием Николаевичем Монзыревым сын, Владимир. Крепко сбитый бутуз, обличьем, походивший в мать.

–Чего не позвонил? – переключив внимание на Горбыля, спросила хозяйка. – Толика еще нет. Когда приедет, даже не скажу. Не знаю.

–Фигня! Подождем. Нам торопиться некуда. Вон, Егор Викторович, так тот и вовсе дембель.

Если Лиходеев степенно поднимался по лестнице, то Сашка, не прикасаясь к перилам, в пару прыжков взлетел на крыльцо.

–Привет, Вовка! – подергал мальца за пальчики на крохотной ручке. – Как дела? Растешь не по дням, по часам.

Бутуз с материнской руки серьезно посмотрел на знакомого дядю, оттопырив нижнюю губу, дернувшись, вырвал пальцы из Сашкиной «грабли». Галина при действиях дитяти умиленно улыбнулась. С характером, в отца растет!

–Ужинать будете?

–Спрашиваешь! Конечно будем. Мы с работы, и сразу к вам.

–Случилось что?

–Дело есть к командиру.

–Ладно. В дом проходите.

Поздним вечером на пороге дома наконец-то появился и сам хозяин. Чмокнув в подставленные губы супругу, обнявшись с Горбылем, за руку поздоровался с Лиходеевым. В «детскую» не пошел, девятилетняя Ольга и Вовка уже давно спали.

Лениво ковыряя вилкой выставленный на стол ужин, слушал эмоциональные разглагольствования Горбыля, изредка бросал косые взгляды на Егора. Здесь же присутствующая Галина, сложив на столешницу локти и подперев кулачками подбородок, влюбленными глазами смотрела на уставшего за день мужа, казалось, даже не прислушивалась к Сашкиным словесам, густо замешанным на выражениях ненормативного лексикона. Что с него взять? Может быть, за исключением Рязани, вся остальная область без проблем пользовалась такими вывертами матерщины в повседневной жизни, и другой язык, народ там живущий, воспринимал только с экрана телевизора. И, что, осуждать за это парня?

Лиходеев до сих пор толком не понял, зачем Горбыль его сюда привез, молчаливо отсиживался на стуле в углу стола, с каждой минутой все сильней желал покинуть этот гостеприимный дом. Наконец хозяин прервал пустопорожний эмоциональный треп друга, обратился к гостю:

–Значит Егор Викторович, за гибель группы Старого выкуп кровью взял. Теперь ребята успокоятся.

Лихой промолчал. А что тут скажешь?

–За ваш розыск взялись основательно. Городок, закрытый, левых людей в нем проживает мало, но ваше фото, как опасного преступника, с сего дня по всей области засвечено. Арсамирзаев негласно назначил награду за вашу тушку. Надо сказать, немалые деньги обещает выплатить. Рассчитывать на то, что разыскать вас не удастся, не стоит. Стервятников до поживы в наше время много развелось.