Славянская спарта
Шрифт:
Князь Николай назвалъ старую Главицу Даниловъ-градомъ въ честь своего предшественника и родного дяди, князя Даніила, и думалъ сдлать изъ него важный торговый центръ для внутренней Черногоріи, такъ какъ съ одной стороны Даниловъ-градъ лежитъ на половин пути отъ Подгорицы въ Никшичъ, притомъ на главной торговой артеріи, прорзающей княжество поперекъ съ свера на югъ, по долин Зеты; а съ другой стороны онъ служитъ естественнымъ посредникомъ между западною, или настоящею, Черногоріею и Черногоріей) восточною, позже присоединенною, къ которой принадлежатъ Берда, Кучи, Васоевичи… Но хотя воскресные базары города и бываютъ довольно много* людны, и хотя Зетская долина у его ногъ особенно густо населена и особенно плодородна, но все-таки большого торговаго значенія Даниловъ-градъ до сихъ поръ не пріобрлъ. Противъ Даниловъ-града, лежащаго по правую сторону Зеты, на той сторон Зетской долины, которая тутъ не меньше восьми верстъ въ ширину, ютится въ горахъ славное въ лтописяхъ черногорской борьбы селеніе Мартиничи, главное ядро того безстрашнаго племени, которое обыкновенно
«Въ Мартыничахъ нтъ юнака, который бы не отрубилъ десяти турецкихъ головъ!» — съ хвастовствомъ сообщалъ намъ хозяинъ кофейни, показывавшій намъ издали разныя замчательныя мстности долины.
Въ одной изъ старинныхъ мстныхъ псней владыка черногорскій отвчаетъ на слезныя просьбы сердаря морачскаго: «не плачьте, мои врные слуги, я пришлю вамъ помощь, мало войска, но хорошихъ бойцовъ, изъ страны отъ Острога до кроваваго Служа, чтобы драться вамъ съ турками за святую православную вру и свободу своего отечества. Потомъ всталъ владыка и написалъ письма, одно въ село Мартыничи на имя попа Вуксана»…
Въ другой черногорской псн поется: «но не легко поддаются Бердяне (т.-е. жители Берды), они храбро защищаются и особенно Мартыничи и Стіена, кровавое село. Бьются ежедневно, безпрерывно; и не много ихъ въ Мартыничахъ, всего 50 человкъ, кром мертвыхъ и раненыхъ, но все отборные и легкіе бойцы, кром другихъ бердскихъ пограничанъ».
Мартыничи — первое отъ Пиперовъ село нахіи Блопавличей, къ числу которыхъ принадлежитъ и племя Мартыничей; весь восточный берегъ Зетской долины, начиная отсюда до самой горы Планиницы, преграждающей 15 верстъ ниже Даниловъ-града Зетскую долину, принадлежитъ уже въ Блопавличамъ, этимъ кореннымъ владтелямъ средней Зеты. Долина эта кишитъ садами, полями кукурузы, табачными плантаціями, виноградниками, которые взбираются на скаты горъ. Въ одномъ изъ племенъ Блопавличей — Пшивцахъ — даже длается прекрасное мстное вино, которое въ ближайшихъ окрестностяхъ вполн замняетъ цермницкое, и которое мы съ удовольствіемъ пили потомъ въ Острог. Сверху трудно замтить, что жилища черногорцевъ устраиваются не на низменномъ дн долины, часто заливаемомъ разливами Зеты и слишкомъ болотистомъ для жилья, а непремнно на холмахъ и горныхъ скатахъ, куда не можетъ достигнуть вода и гд воздухъ не такъ сыръ; такое расположеніе хуторовъ и деревень вызывалось, вроятно, еще и условіями постоянной войны, потому что защищаться отъ нападенія на нкоторой крутизн, конечно, гораздо удобне, чмъ на ровномъ мст.
Растительность въ этой жаркой и влажной долин, защищенной горами, какъ природная теплица, довольно южная: смоковница, гранатникъ, айдантъ, грецкій орхъ, черешня, шелковица, или, какъ здсь называютъ ее, «мурва». Кое-гд здсь занимаются даже воспитаніемъ шелковичныхъ коконовъ, что мы видли въ довольно большихъ размрахъ въ Рк. Много тутъ и дуба, и ясеня; деревья провожаютъ рядами оба берега рки, деревьями окруженъ каждый участокъ поля. Вообще, когда дешь въ покойной коляск по хорошему шоссе высокаго праваго берега и любуешься внизъ на эту тсно заселенную, старательно обработанную долину съ ея роскошною зеленью, мирными домиками селеній, горами, покрытыми молодымъ лсомъ, воображаешь себя, забывшись, въ какой-нибудь Италіи или Швейцаріи. Только вскинувъ свой взглядъ выше, поверхъ этихъ живописныхъ зеленыхъ горъ и холмовъ ближайшей декораціи, увидишь за ними сухія и голыя громады, мрачно выглядывающія сквозь клубящіеся пары облаковъ, словно скованные цпями титаны изъ своей далекой темницы… И вы уже не сомнваетесь больше, что оттуда смотритъ на васъ подлинная Черногорія съ ея непроходимыми пропастями, неприступными утесами, съ двственною грубостью и простодушнымъ величіемъ своего полудикаго геройскаго населенія…
Орья-Лука уже порядочно выше Даниловъ-града и стоитъ на крутомъ холм. Дорога наша поднимается вмст съ подъемомъ долины и длается все трудне. Несмотря на близкое сосдство Даниловъ-града, князь Николай останавливается всегда въ Орьей-Лук, гд у него домъ и цлое деревенское хозяйство. Здсь же новая красивая церковь, выстроенная княземъ въ память своего отца Мирко Петровича, — «меча Черногоріи», — котораго геройскими подвигами полна Зетская долина. Прекрасный длинный мостъ на каменныхъ аркахъ въ Даниловъ-град, построенный тмъ же княземъ въ 1870 году, почему-то носитъ тоже названіе «моста Марки».
Едва-ли по всей этой дорог есть мсто съ боле красивыми видами, какъ Орья-Лука. Отсюда вся Зетская долина видна какъ на ладони.
Не мудрено поэтому, что князь Николай избралъ Орью-Луку, она же и Пажичи, для одного изъ своихъ лтнихъ мстопребываній…
Мы забрались уже такъ высоко, что даже небольшія горки по середин долины кажутся намъ гладкимъ дномъ. Дорога лпится среди безотрадныхъ, каменистыхъ кручъ, по карнизу, висящему надъ глубокимъ провальемъ долины. Это т же срые, голые известняки, взбудораженные будто въ какомъ-нибудь дьявольскомъ котл,- какіе мы видли въ Нгу шахъ и около Подгорицы. Они вс ощетинились каменными зубьями, шипами, цлыми острыми утесами, цлыми поднятыми вверхъ тяжкими пластами, выпирающими наружу словно ободранныя ребра земли. Известковые слои земные здсь перевернуты почти совсмъ вертикально, и торцы ихъ, вывтриваясь на воздух, размываясь дождями, крошатся въ своихъ боле мягкихъ составныхъ частяхъ и производятъ черезъ это впечатлніе какой-то титанической каменной бороны, навалившейся надъ узенькой долиной. Среди острыхъ сроблыхъ камней ростетъ
только одно несокрушимое «держи-дерево» съ своими желзными шилами, да изрдка молодыя рощицы колючаго горнаго береста и другихъ подобныхъ породъ. Нечего удивляться, что турки при всей своей выносливости не въ силахъ были проглотить въ теченіе цлыхъ 500 лтъ эту маленькую зубастую страну, ощетинившуюся во вс стороны остріями своихъ утесовъ, какъ дикобразъ своими иглами.Дорога поразительно безлюдна. Бром большихъ праздничныхъ дней да военнаго времени, Черногорія — чистая пустыня. Рдко-рдко встртится какая-нибудь навьюченная лошадь и мрно шагающій около нея задумчивый черногорецъ. Даже пшеходовъ не видно. Словно все вымерло кругомъ. Длать тутъ, должно быть, нечего, — и никто не длаетъ ничего, не спшитъ никуда. Удивляешься невольно, кому нужна эта дорога, и можетъ ли она окупить сдланныя на нее затраты? Положимъ, князья черногорскіе — люди разсчетливые, и вс подобныя работы стараются длать, такъ сказать, натуральною повинностью, собственными руками почти всегда праздныхъ юнаковъ своихъ; но все-таки и при этомъ условіи — шоссейныя дороги не маю стоили Черногоріи, а при полномъ отсутствіи торговаго движенія, въ стран безъ заводовъ и фабрикъ, почти безъ сельскаго хозяйства, такія дороги полезны только для административныхъ цлей да для удобства немногихъ случайныхъ прозжихъ. Въ смысл военномъ удобный путь въ глубь Черногоріи — вещь далеко не желательная, потому что удальцы-черногорцы сжились какъ серны съ своими горными тропинками, а непроходимость дорогъ, недоступность горъ и ущелій Черногоріи всегда служила ей надежною защитою отъ враговъ.
Впечатлніе пустыни еще боле усиливаетъ немолчная надодливая стрекотня цикадъ; даже грохотъ колесъ по камнямъ и топотъ копытъ не заглушаютъ ихъ. Горячій синій зной полудня безжалостно льетъ сверху, раскаляя не только эти блые камня, охватывающіе васъ со всхъ сторонъ, но и самый воздухъ, которымъ вы дышете. И среди этого томящаго зноя вамъ кажется, что въ этой жесткой какъ ляцканье жести, трескотн цикадъ поетъ свою тоскливую пснь сама унылая каменная пустыня…
Долина между тмъ все съуживается и все больше поднимается въ гору. Зета течетъ тутъ въ узкомъ и глубокомъ русл, сверкая малахитовою зеленью своихъ водъ… И вдругъ она словно проваливается куда-то въ незримую пропасть. Гд ни ищетъ ее глазъ, нигд ничего кром горныхъ обрывовъ и сватовъ. Мы теперь у подножія горы Планиницы, которая задвигаетъ собою, какъ могучею ширмою, долину Зеты; врне сказать, только отсюда начинается долина средней Зеты, текущей съ свера на югъ, въ Спужу и Дувл. Божо сначала молча улыбался моему недоумнію, куда это вдругъ двалась Зета, но потомъ смиловался и благосклонно указалъ мн въ сторон отъ дороги маленькое ущелье, гд чуть слышно гудла вода, скатывавшаяся съ каменнаго порога. Откуда бралась эта вода — было совершенно непонятно.
Изъ объясненій Божо оказалось, однако, что Зета, какъ и нкоторыя другія рки Черногоріи, въ одномъ мст своего теченія, именно между равниною Никшича и долиною Блопавличей, или средней Зеты, пропадаетъ подъ землею и, пройдя невидимо около 2 1/2 или 3-хъ верстъ подъ горнымъ хребтомъ, раздляющимъ эти дв низины, опять появляется на свтъ Божій изъ-подъ пяты горы Планиницы, гд мы теперь ее видимъ.
Съ противоположной стороны долины за Зетою, на громадной широкой стн горъ, чуть не подъ самыми облаками, обрисовались вдругъ среди отвсныхъ красныхъ обрывовъ, подъ тнью огромной черной впадины, крошечныя бленькія строенія монастыря св. Василія. Это — знаменитый Острогъ, Троицкая Лавра черногорцевъ. Значительно ниже этого «горняго монастыря» — на площадк скалы видны довольно обширныя зданія нижняго или, по здшнему, «доньяго» монастыря, котораго черногорское имя невольно навело меня на мысль, что и наша рка Донъ, и вс названія большихъ ркъ черноморскаго бассейна, какъ Днпръ (Don-aper), Днстръ (Don-aster), Дунай (Don-au), и осетинскихъ ркъ — Ар-донъ, Нар-донъ, Фіаг-донъ, Гизель-донъ и пр. — принадлежатъ не языку какихъ-то загадочныхъ азовъ или язиговъ, какъ остроумно доказываютъ Дюбуа де Монперб и другіе иноземные ученые, а родному нашему славянскому языку, сохранившему до сихъ поръ въ слов «дно» понятіе о глубокой впадин, залитой водою.
Еще много ниже Доньяго Острога, словно на широко разставленныхъ колнахъ горнаго великана, разбросаны сады, рощи и дома селеній Боронины и Дубравы, постепенно спускающіеся къ сверу…
Конная тропа ужасающей крутизны желтоватыми зигзагами карабкается по этому сверному склону черезъ темнозеленые лски на отвсную грудь скалы до самаго «горняго» Острога. Впрочемъ, и блая лента шоссе, отъ которой отдляется эта тропа, забирается впереди насъ Богъ знаетъ на какую высоту, почти въ уровень съ верхнимъ монастыремъ, и тоже мечетъ частыя петли то вправо, то влво, обходя неприступные каменные колоссы, поминутно увертываясь отъ распахнутыхъ на ея пути пропастей.
Мы възжаемъ между тмъ въ село Богетичи, бдную деревушку, едва замтную среди каменнаго хаоса, въ которомъ она прячется. Домики крыты жидкимъ слоемъ почернвшей соломы, уложенной ступенчатыми грядочками, какъ въ Галиціи и у насъ въ Подол. Только кафана и два-три домика позажиточне покрыты легонькой черепицей. Мы остановились у кафавы покормить лошадей и отдохнуть передъ труднымъ крутымъ переваломъ черезъ Планиницу въ долину Никшича.
Потолковъ тутъ нтъ, и сквозь плохо уложенную черепицу во вс швы крыши свтитъ Божье небо. Въ кафан, по обыкновенію, прилавокъ въ глубин комнаты, полки съ посудою и съ виномъ по стнамъ; по середин очагъ на камн безъ всякой трубы, безъ отверстія, такъ что дымъ наполняетъ комнату и просачивается только черезъ просвты черепицъ.