Славянские колдуны и их свита
Шрифт:
Запрещение хоронить утопленников, удавленников, чародеев существовало и у других славянских племен; самоубийцы и доныне лишаются христианского погребения. Всякое физическое бедствие (бездождие, буря, град, чрезмерный зной или стужа) приписывается народом влиянию мертвецов, погибших насильственным образом: их стихийные души блуждают в воздушных сферах, носятся буйными вихрями и грозою и, нарушая порядки природы, как бы мстят людям за свою неестественную разлуку с жизнию. Предубеждение против таких мертвецов до сих пор не истребилось между русскими поселянами; особенно боятся они опойцев.
Еще недавно бывали случаи, что крестьяне во время долгих засух по общему мирскому приговору выкапывали из могилы труп опойцы и топили его в ближайшем болоте или озере, твердо веруя, что после того непременно пойдет дождь. [738] Засуха нынешнего лета и опасение неурожая заставили крестьян Тихого Хутора (в Таращанском уезде) прибегнуть к следующему средству: они разрыли могилу скончавшегося в декабре прошлого
738
Иличь, 312; Дух христианина 1861–2, XII, 271; СПб. Ведом., 1865, 47, 129.
В некоторых деревнях, с целью вызвать дождь, в могилу заподозренного мертвеца лили воду целыми бочками. [739] Эти представления о вампирах, сосущих кровь, то есть скрадывающих дожди и насылающих неурожаи, заставили фантазию сроднить их с богинею смерти, во-первых, потому, что вслед за неурожаями начинаются повальные болезни, а во-вторых, потому, что самая Смерть, нападая на людей и животных, высасывает из них кровь и оставляет одни холодные и безжизненные трупы. Обитатели загробного царства, вампиры, являлись слугами и помощниками Смерти, и каждая отошедшая из сего мира душа рассматривалась как бы увлеченная ими в свое сообщество.
739
Рус. Ведомости, 1868, 139; Москва, 1867, 98.
Поселяне наши убеждены, что Коровья Смерть (чума рогатого скота) есть оборотень, который принимает на себя образ черной коровы, гуляет вместе с деревенскими стадами и напускает на них порчу. Всюду в славянских землях гибельное действие моровой язвы объясняется злобою вампиров, и не только предания, но и положительные свидетельства памятников утверждают, что для отвращения повальной смертности народ прибегал к разрытию могил, извлечению трупов и различным над ними истязаниям. Так как от зачумленного покойника прежде всего заражаются те, посреди которых он скончался, то отсюда возникло поверье, что вампиры сначала умерщвляют своих родичей, а потом уже соседей и других обывателей.
На Руси главнейшим средством против смертоносной силы упырей считается заостренный осиновый кол, который вбивают в грудь или в спину мертвеца, между лопаток, а иногда в могильную насыпь. [740] В Киевской губернии рассказывают, что в могилах колдунов и ведьм всегда есть отверстие, в которое вылезают они ночью в виде мышей и ящериц; отверстие это советуют затыкать осиновым колом, а самые гроба, в которых покоятся их трупы, заколачивать осиновыми гвоздями. Если и затем мертвец продолжает тревожить население, то необходимо предать его сожжению. «Привезли (говорит сказка) осиновые дрова на кладбище, свалили в кучу, вытащили колдуна из могилы, положили на костер и зажгли; а кругом народ обступил — все с метлами, лопатами, кочергами. Костер облился пламенем, начал и колдун гореть; утроба его лопнула, и полезли оттуда змеи, черви и разные гады, и полетели оттуда вороны, сороки и галки; мужики бьют их да в огонь бросают», чтобы и в червяке не мог ускользнуть волшебник от заслуженной им кары. [741]
740
Абев., 74; Терещ., VI, 101; Москв. 1844, XII, 40.
741
Киевлян., 1865, 52, 71; Н. Р. Ск, V. 30 b. d; Тамбов. Г. В., 1857, 4.
Вбивать осиновый кол в тело упыря должно с размаху за один раз, и притом остерегаться, чтобы кровь, которая брызнет из него в разные стороны, не омочила кого-нибудь из присутствующих; повторенный удар оживляет мертвеца и сообщает ему способность превращений. Тот же совет не ударять дважды дается и сказочным героям, выступающим на борьбу с Вихрем, Бабой-ягою, великанами и змеями. От огненного змея можно отделаться, поразив его во время сна единым богатырским ударом; если же ударить его в другой раз — то змей немедленно оживает. [742]
742
Н. Р. Ск., I, 14; VII, 9; VIII, 6 и с. 402–3; Могилев. Г. В., 1831, 19.
Сверх того, упырям подрезывают пятки, связывают лыками руки, а на грудь кладут осиновые кресты. [743] Те же средства употребляются против вампиров и прочими славянами. По свидетельству Караджича, «како почну луди много умирати по селу, онда (сербы) почну говорити да je вукодлак у гробљу, и стану погаћати ко се повампирио. Кашто узму врана ждриjепца без бил eгe, па га одведу на гробл е и преводе преко гробова, у копима се бoje да ниje вукодлак: jep кажу да такови ждриjебац не ћe, нити смиjе приjећи прско вукодлака. Ако се о ком yвjepe
и догоди се да га искonaвajy, онда се скупе сви сељаци с глоговиjем кољем, на pacкопаjy гроб, и ако у нему нahy човjека да се ниje распао, а они га избоду опишем кол ем, па га баце на ватру те изгори». [744] «Кад умре човjeк, за кojeгa се мисли да je jeдогон а, ударе му глогово трње под нокте и ножем испpecиjeцаjy жиле испод колена, да не би могао излазити из гроба, као вампир». [745]743
Часопись чеш. муз., 1840, III, ст. Вагилевича, 236.
744
Срп. pjeчник, 79; см. также Путешествие в Черногорию А. Попова. 221; Иличь, 294; Вест. Евр., 1829, XXIV, 254–5. Перевод: «Когда начнет на селе умирать много людей, то станут говорить, будто на кладбище есть вукодлак, и примутся гадать, кто это повампирился. Для этого берут вороного жеребца без отметин, ведут на кладбище и переводят через те могилы, в которых можно опасаться присутствия вукодлака. Говорят, что такой жеребец не захочет и не посмеет переступить через вукодлака. Когда убедятся в вампирстве покойника и вздумают выкопать его, то все поселяне собираются вместе, разрывают могилу и, если найдут в ней неистлевший труп, прободают его глоговым колом (глог — weissdom, crataеgus Linn., боярышник), а потом бросают в огонь и предают сожжению».
745
Срп. рjечник, 251; Вест. Евр., 1823, XXIII–IV, 200. Перевод: «Когда умрет человек, о котором думают, что он — ведогоня, то забивают ему под ногти глоговые иглы и подрезывают ножом жилы под коленками, чтобы он не мог выходить из гроба, как вампир».
Болгары, как скоро заподозрят усопшего вампиром, немедленно приготовляют заостренные терновые или глоговые колья, идут с ними на кладбище, разрывают могилу и, скипятивши несколько ведер виноградного вина, пробивают мертвеца кольями и обливают его кипящим вином, думая, что таким образом они истребляют вселившегося в труп злого демона. [746] В Червонной Руси во время засух и холеры жгли упырей и ведьм на терновом огне. [747] Маннгардт собрал много интересных указаний на подобные расправы с мертвецами, засвидетельствованные памятниками различных народов.
746
Ж. М. Н. П., 1846, XII, 207.
747
Пантеон, 1855, V, 48.
В одной чешской деревне в 1337 году умер пастух и стал являться вампиром; когда его откопали и вонзили ему кол в тело, то из него брызнула кровь, а сам он промолвил: «С этою палкою мне еще лучше будет от собак отбиваться!» После того он был предан сож жению и, сгорая, ревел как бык или осел. В 1345 году скончалась женщина, ославленная промеж чехов ведьмою, и была погребена на перекрестке; выходя из могилы, она оборачивалась зверем и пожирала попадавшиеся ей жертвы. Дубовый кол, которым ее пронзили, она извлекла вон и стала еще больше умерщвлять народу, чем прежде. Напуганные жители сожгли ее труп, а оставшийся пепел зарыли в могилу; замечательно, что на месте, где совершилась эта посмертная казнь, несколько дней кряду кружился сильный вихрь. В 1567 голу в Trutnau (в Богемии) отрубили вампиру голову.
Несколько позже (в 1572 г.), когда появилась в Польше чума, обвинение в этом бедствии пало на умершую бабу, которую народ признавал за ведьму.
В могиле она покоилась совершенно голая, потому что пожрала все свои одежды; решено было отрубить ей голову могильным заступом и потом снова закопать в землю; когда это сделали — чума тотчас же прекратила свой губительный набег. Венды считают необходимым ударять вампира заступом по затылку и уверяют, будто при этом ударе он визжит как поросенок. В 1672 году недалеко от Лайбаха умер человек по прозванию Giure Grando; по смерти своей он показывался ночью, стучался в двери домов и целые семьи увлекал за собою на тот свет. Староста Miho Radetich приказал разрыть его могилу; колдун (strigon) лежал нетленный, с багровым, усмехающимся лицом и открытою пастью. Ударили его в живот терновым колом (hagedom) — он выдернул кол обратно; отрубили ему голову киркою — он вскрикнул, словно живой, а могильная яма наполнилась свежею кровью.
По мнению кашубов, чуму и другие повальные болезни производят «вещие»; первый, кто падает жертвою холеры, вслед за которым начинают умирать и другие, признается вампиром. Разрывая могилу «вещего», кашубы отсекают ему голову железным заступом и промеж ею и туловищем насыпают несколько земли или кладут отрубленную голову к ногам мертвеца; иногда же влагают ему в рот камень, набивают ему глотку землею, поворачивают труп лицом книзу, бросают в гроб что-нибудь сплетенное или связанное (напр., чулок), обсыпают могилу маком и думают, что пока мертвец не распутает всех петель и не сочтет всех маковых зерен, до тех пор он не может удалиться с кладбища. В Южной России есть поверье, что путь, которым приходит мертвец к живым людям, должно посыпать маком: тогда он не прежде может повторить свое посещение, как подобравши все до единого разбросанные зерна.