Славянские сказки

— Что ты, Кощей Бессмертный, пьешь, гуляешь, а о своих землях не знаешь! Иван-русский богатырь увез Анастасью Прекрасную!

Приходит Кощей сейчас к своему треногому коню.

— Ну, конь мой треногий! Мы здесь пьем, гуляем, а о своих землях не знаем. Иван-русский богатырь опять увез Анастасью Прекрасную.

— Ну, Кощей Бессмертный! Теперь ничего нам не сделать.

— Что ты? Или не хочешь мне служить?

Служить я буду, а сделать все-таки ничего не сделаем!

Сел Кощей на своего коня, догоняет Ивана-русского богатыря.

Конь и говорит Ивану-русскому богатырю:

— Иван-русский богатырь! Гонится за нами Кощей, слезай с меня, я один изведу твоего Кощея.

Иван-русский богатырь слез. Его конь и говорит своему брату:

— Ну, брат мой — конь треногий! Взвейся кверху и сшиби Кощея Бессмертного, и убьем его. А не то я вас обоих убью!

Этот треногий конь взвился кверху, сшиб Кощея Бессмертного.

Развели они огонь, сожгли труп, пепел метлой размели. Иван-русский богатырь посадил Анастасью Прекрасную на своего треногого коня, поехал в свое царство. Заехал к братьям, поблагодарил, поехал в свое государство.

Там все обрадовались, сделали бал. Стали жить да поживать.

Унтер-офицер Пулька

Был унтер-офицер Пулька. Служил в полку. Трудно ему показалось служить. Собрал себе сухарей, забрал всю свою парадную сбрую; взял да бежал. Бежал он день-год. Истратил он все свои харчи, поел свои сухари и хотел воротиться.

— Но воротиться, — говорит, — не годится. А то ворочусь.

Взял и воротился.

Приходит он к лесу, показалась ему дорога. Шел он этой дорогою. Стоит трехэтажный дом. Входит он в этот дом. Стоит в нем одна кровать. Приходит молодой парень.

— Кто ж тебе на этой кровати приказал лечь? Я на этой кровати из году в год сам лежу.

— Виноват, — говорит, — простите, так понахалился.

— Ну, наймись же, — говорит, служить мне на год. Работать тебе: только изо дня в день печку топить и чтобы не стричься, не мыться, Богу не молиться.

Отправился этот хозяин. Остался Пулька один. Проходит год, приходит его хозяин.

— Хорошо, — говорит, — старался, молодец! На вот тебе пять целковых, умойся, остригись, Богу помолись, на последнее погуляй и на третий день ко мне приди.

Унтер-офицер погулял, погулял, пришел.

— Ну что, денег хватило?

— Копейка серебром осталась.

— Ну, наймись еще, на другой год, останься тоже изо дня в день печку топить.

Год проходит, хозяин опять приходит, глядит.

— Молодец, — говорит, — ты. На вот тебе пять целковых, умойся, постригись, Богу помолись, на последнее погуляй и на третий день ко мне приходи.

Унтер-офицер Пулька погулял, погулял, пришел.

— Что, — говорит. — денег хватило?

— Копейка серебром осталась.

— Ну. наймись, — говорит, — на третий год, чтоб не стричься, не мыться и Богу не молиться.

Проходит год, приходит опять хозяин.

— На вот, — говорит, — тебе пять целковых, умойся, постригись. Богу помолись» на последнее погуляй и на третий день ко мне явись.

Пулька погулял и опять пришел. “Что же я, служивши три года, не мог у этого хозяина в одной комнате быть?" Входит в комнату, стоит девица, по горло в песок закопана.

— Ах ты, — говорит, — унтер-офицер Пулька! Откудова тебя Бог занес сюда? Много ли ты у него служишь?

— Я, — говорит, — служу три года.

— Ну, на вот тебе книгу, почитай же ты обо мне три ночи. Я за тебя замуж пойду. Если тебе будет страх какой, не бойся.

Стал он читать первую ночь: читал, читал он, является ефрейтор его полка.

— Унтер-офицер Пулька, являйся в полк, полковник прислал.

Потом унтер-офицер является из полка: полковник прислал. Потом фельдфебеля прислал.

Потом является его полка начальство.

— Что ж на него глядеть? Брать его на штыки.

Все сейчас пропали. А девушка по грудь из земли вышла.

Пулька пошел в кабак.

— Дай, — говорит, — целовальник, кварту горилки.

"Погулял, время, отправлюсь опять читать".

Читал, читал он, опять является ефрейтор: потом унтер-офицер; потом фельдфебель; потом все начальство.

— Что ж на него глядеть, брать его на штыки!

Все сейчас пропали. Девушка вышла по колена из песку. На третью ночь опять является ефрейтор, потом унтер-офицер, потом фельдфебель, потом все начальство.

— Что ж на него глядеть, брать его на штыки!

Сейчас все пропали. Девушка вышла вся из песку и говорит ему:

— Ну, унтер-офицер Пулька, дожидайся меня на королевской пристани. Я приеду в серебряном корабле. Если хозяин тебе станет расчет давать, будет давать и злато, и сребро — не бери, только скажи: дай мне из этой печки, что я топил, три клубочка из трубы.

Приходит он к хозяину.

— Ну что, — говорит, — Пулька, послужи мне еще год.

— Солдатское, — говорит, — дело; послужил три года, время отправляться, пожалуйте расчет.

— Вот тебе, — говорит, и злато, и сребро.

— Не надобно.

— Чего же тебе надобно?

— Дайте мне из печки, которую я топил, три клубочка из трубы.

Жалко было отдавать. Однако отдал.

— Ну, — говорит, — Пулька, хоть ты и выручил барграфиню прекрасную, но не видать тебе ее.

Выходит он от хозяина, получил эти три клубочка, да очень ему тяжелы они показались.

— Что это, — говорит, — когда отправлялся из полка, сухарей было много, и то не было тяжело, — дай-ка я его брошу.

Покатился этот клубок и говорит человеческим голосом:

— Благодарю покорно, унтер-офицер Пулька, что выручил меня из трубы.

Идет. Тяжело показалось, он и другой бросил; клубок теми же словами сказал. Потом и третий бросил. Приходит он в кабак.

— Целовальник, дай кварту горилки.

— Что, унтер-офицер Пулька, выручил барграфиню прекрасную, но ее не увидишь. Возьми мою дочь за себя замуж.

— Отойди, — говорит, — не приставай с ней.

Попил, погулял он, время отправляться на королевскую пристань. Выходит он из кабака вон. Высылает этот сиделец мальчика.